Артем Кочеровский - Варщик

Люди строили демократию. Писали законы, наделяли полномочиями полицейских, строили школы и больницы, облагали работников налогами. Иногда получалось лучше, иногда хуже. Но заканчивалось примерно одинаково. Общество не могло существовать в равновесии, когда среди обычных людей появлялись одарённые. Так в этом мире называли людей с материей.

Одарённый грабит банк или совершает разбойное нападение на инкассаторскую машину. На тревожный вызов приезжают полицейские. Банкиры и случайные прохожие ждут от властей вмешательства. Люди хотят, чтобы нарушитель понёс наказание. Но полицейские ничего не могут. Иногда могут, но чаще — нет. Одарённый проламывает стену, швыряет в полицейскую машину сейф и скрывается.

Когда безнаказанных преступлений становится много, люди перестают нуждаться в полиции. Зачем кормить полицейский, если они не могут их защитить? Социальная и экономическая структуры рушатся, будто карточные домики. Одарённые — они, словно клетки вируса, в здоровом организме. До поры до времени ведут себя нормально. Притворяются, будто играют по заданным правилам, а однажды попадают в благоприятную атмосферу, где заражают, инфицируют, разрушают.

Общество подстраивается. Одарённых вербуют в полицию, политику, медицинские и образовательные сферы. Люди с материей не только дерутся на ринге и готовят гербуху. Общество развивается, но… Одарённые, которые используют силу, по-прежнему вносят дисбаланс. Когда от одного человека зависит столь много, а убрать его случайным выстрелом, голосованием или судебным решением — невозможно, система рушится.

В конечном счете город, правительственная система, общество. Все эти шестерёнки складываются в модель, которая устанавливает сама себя. Отдельными районами правят одарённые, формируют вокруг себя кланы или братства, чтобы отбивать территории и захватывать чужие. А обычные люди ищут место где-то между. Чаще — держатся от одарённых подальше, если повезёт — работают на них, если очень повезёт — работают с ними…

Вот почему город выглядит так. Полупустые улицы, заброшенные высотки, разбитые дороги и развороченные урны. То тут то там показывается рука правительства, встречаются полицейские. Общество, будто двенадцатый игрок на поле, подсказывает и задаёт направление. В конечном счете у них есть еда, оружие, машины, электричество и даже сеть. Кто-то этим занимается и поддерживает. Но балом правят одарённые…

— Привет, — Шустрик вернулся с ночной вылазки позже обычного, почти наступило время завтрака.

— Привет. Ты задержался, — я отложил комикс в сторону. — Не было клиентов?

— Про тебя спрашивали.

— В смыс… Кто?!

— Какой-то мужик, — Шустрик выглядел взволнованным. — Крутой.

— Крутой? Что значит, крутой?

— То и значит! Не тупи, Сайлок! Крутой, значит — крутой! Плечистый! Со стволом! Лоб у него — во! — с этими словами Шустрик смачно ляпнул себя ладонью по лбу. Хрен знает, что значило это «во!», но прозвучало звонко. — Ты чем в городе занимался?!

— Ничем, — я пожал плечами. — С чего ты взял, что он меня спрашивал? Имя назвал?

— Нет, — Шустрик почесал затылок. — Спрашивал про пацана, который две ночи подряд к клубу ходил. Теперь понятно, как ты тридцать пакетов продал.

— Успокойся, — я положил руку Шустрику на плечо. — Я к клубу не ходил.

— Правда?

— Правда-правда. Ложись спать.

— Точно не ты?

— Ты же мне сам сказал туда не соваться?

— Ну.

— Ну, вот! Ложись, Шустрик, отдохни!

— Ладно.

На завтрак была овсяная каша, булочка с джемом и чай. Я осилил только чай… Кажется, началось…

Интерлюдия

Бита расхаживал по кабинету и теребил в руке пакет с гербухой. Три дня он не менял рубашку и столько же не выходил из здания, принадлежащего братству. В последнее время он употреблял слишком много гербухи. К счастью, у неё не было побочки, зависимости или передозировки. Единственная неприятность — зудело и чесалось в носу.

От гербухи, которую он перекупили у охранника, неприятного ощущения не было. Гербуха того пацана действовала спокойно, всасывалась легко и быстро. Да и держала дольше. Товар Биты был много хуже. Прочищал мозги только на час, а после шестой дозы от него кровило в носу.

Впрочем, сейчас у Биты были проблемы серьёзнее, чем кровавые козявки и зуд. Он стерпит и бесконечный кровавый поток, если это поможет уладить дела.

— Ну?! — поторопил Бита Кумара, который медленно вошёл в кабинет и также медленно закрыл за собой дверь. — Ну, Кумар! Говори!

— Они грохнули Патрика…

— Что? — Бита наклонил голову и скривился в злобной улыбке, будто ему не понравилась шутка.

— Патрика нет.

— Что ты несешь?! Как нет?!

— Совсем, — Кумар кивнул.

— ТВОЮ МАТЬ! — рёв Биты прозвучал, будто взрыв. — СУКИНЫ ДЕТИ!

Кумар стоял по стойке смирно у двери. Прямая спина, правильная осанка, ноги на ширине плеч, руки по швам. Белый воротничок как всегда идеально выглажен, туфли чистые. С того момента, как Варвары завились на территорию Биты, Кумар не покидал здание братства, но умудрялся выглядеть опрятным. Только капли пота на лбу выдавали волнение. В остальном — хоть сади его за стол ведущего новостной передачи.

За это Бита и ценил Кумара. Первый помощник вел себя профессионально и сдержанно в любой ситуации. А ещё он никогда не позволял себе ставить под сомнение авторитет Биты, хотя у Кумара была материя, а у босса — нет. Одарённый подчинялся простаку. Подобное не укладывалось в голове у многих…

— Нахер! — Бита швырнул пустой пакет на пол. — Бери с собой Питона и идите к Могильщику! Соглашайся на любую сумму! Похрен на долги! С этим потом разберёмся! Патрик не раз спасал мне жизнь! Пришёл мой черёд!

— Не выйдет.

— Почему?!

— Они разорвали тело на куски, — Кумар смотрел Бите в глаза и произносил слова о истерзанном друге почти без эмоций. — Патрика не вернуть.

— Кумар! — Бита сжал зубы и посмотрел на помощника злобным взглядом. — Ты шутить вздумал!? Иди к Могильщику и договорись, чтобы он воскресил Патрика! Нехрен тратить время! Иди!

— Могильщик работает только с целыми телами, босс. Это условие, которое он не может изменить. Не получится. Варвары не просто так рвут тела одарённых. Дикари оставляют о себе след, а заодно лишают возможности воскрешения. Они не чтут правил. И они наступают…

Бита рухнул в кресло и рывком освободил рубашку. Две пуговицы покатились по полу. Босс отыскал в кармане гербуху и хотел принять, но вспомнил, что с последнего приёма не прошло и пятнадцати минут. Состояние близкое к срыву. Он стоял на краю. Уже и гербуха не помогала.

— Дерьмо, дерьмо, дерьмо…

— И по поводу долгов, — голос Кумара звучал так же бездушно, будто голос электронной говорилки.