Барб Хенди - Голос в ночи [ЛП]

Оша внимательно наблюдала, как Вервилия протянула руку, дотронулась до руки Странницы кончиками пальцев и закрыла глаза так медленно, словно засыпала.

Когда она снова открыла глаза, то прошептала: "Хочешь остаться?"

Странница кивнула. "На время."

Ошу беспокоило то, что он оставил ее с незнакомой женщиной и стаей маджай-хи. Но именно поэтому девушка и пришла, и по крайней мере Тень будет с ней. Взглянув на него, Странница сошла с коня и последовала за дикаркой. Тень догнала его, протиснувшись вперед между Странницей и Вервилией.

И девочка, и собака не раз оглядывались на Ошу.

Он вдруг почувствовал, что не может этого вынести. Но при первом же шаге кто-то крепко сжал его луковую руку.

"Нет, еще нет, — предупредил Алтахк, и все признаки юмора исчезли. "Пойти со мной."

Оша вернулся в город и провел беспокойную ночь в гостинице. На следующий день Алтахк отвел его в казарму и представил группе из пяти человек: трех мужчин и двух женщин.

"Этот будет тренироваться с вами, — сказал он им.

Без вопросов они приняли его.

В первый день не было ничего, кроме долгой прогулки по лесу. Наконец они разбили лагерь где-то на опушке леса, под огромными деревьями. По крайней мере, с этими стражами, хотя и более высокими, чем на его родине, у него был еще один момент покоя … пока он не посмотрел на открытую, поросшую травой равнину. Она казалась той же самой, которую он впервые пересек, войдя в эту страну.

И там паслись лошади.

Когда он спросил о них, самый маленький из учеников-позже известный ему как Явиферан-ответил: "позже, когда они сочтут тебя достойным."

Это заставило его нервничать, и он посмотрел на лошадей: всего пять, так как его включение в эту группу было неожиданным.

Не было ни одного дня, когда он был бы свободен от чувства вины за то, что оставил Странницу и Тень с этой неизвестной женщиной. И он чувствовал себя более виноватым, чем любое чувство покоя, которое он испытывал с этими другими в дикой природе. Хотя его мастерство было слабым по сравнению с другими членами касты, его обучение анмаглакху помогало ему в тех "играх", в которые играли для скрытности, наблюдения, охоты и выслеживания.

С самого начала ни один из его новых товарищей не мог сравниться с ним в стрельбе из лука.

Многие спрашивали, почему он выглядел нерешительным до того, как выстрелил — и сердитым, и печальным после — и никогда не промахивался. Он не мог ответить, потому что они никогда не поймут. Похвала за его мастерство только усугубила ситуацию. Глядя в их глаза, он знал, что ни один из них никогда не убивал в бою.

Особенно Сьер, который был легкомысленным и не слишком глубоким мыслителем. Но из всех пятерых Оша находил общество Сирса крайне необходимым, потому что сам Оша слишком много думал. К несчастью, этот широкоплечий ученик Ше'ифов также привел Ошу в новое смятение. Сирс был силен в обучении Оши коню, а затем шесту … и, наконец, меч.

Каждый из них оказался трудным по разным причинам; последний был самым худшим, но верховая езда была на первом месте.

Мысль о том, чтобы сидеть на спине и пытаться управлять другим существом, была ему отвратительна. То, что кто-то назвал ее" она", беспокоило его, Хотя он уже привык к подобным вещам в человеческом мире. Это было еще хуже, когда Оша понял, что она была чем-то большим, чем лошади, которых он встречал раньше.

Эн'ви'рен" Дикая вода" — яростно сбросила его с себя в первые три раза, когда он нерешительно попытался взобраться на нее. В последний раз, когда он ударился о землю, она бросилась на него. Он перекатился и отполз в сторону, когда ее передние копыта ударили и сломали лесную подстилку, хотя и не настолько близко, чтобы ударить его.

Она стояла, запрокинув голову, и фыркала.

— О, Благословенная зелень!"

Оша вздрогнул от этого стонущего крика. Среди остальных стоял Сирс, и все смотрели на него.

— Перестань обращаться с ней так, будто она сломается! — Сирс звонил слишком драматично.

Даже тонкая, как тростинка, Мехениса выглядела удивленной — или ошеломленной. Судя по ее хрупкому телосложению, можно было подумать, что она не приспособлена к такой суровой жизни. Улахк и Кел, двоюродные братья по человеческим понятиям, изо всех сил старались не хихикать. Явиферан, самый молодой член группы, если судить по его росту, наблюдал за происходящим с большим неодобрением, чем кто-либо другой.

"Как ты думаешь, командир пошлет нас с необученными товарищами? — Спросил Сирс, как будто ответ был очевиден, и махнул рукой в сторону Эн'ви'Рена. "Она уже воин и страж, полная и истинная Шеиф, потому что … -"

Явиферан наотмашь ударил Сирса по руке, и тот резко остановился, как будто чуть не поскользнулся.

Оша был слишком ошеломлен чем-то еще, чтобы думать об этом. Лошадь, не только названная по имени, занимала равный — нет, более высокий-статус среди тех, кто обучался быть Ше'ифом?

Тогда кто же был истинным всадником Эн'ви-Рена?

— Прояви к ней уважение, а не сомнения! — Рявкнул Сирс на Ошу. "Она заслужила это больше, чем любой из нас. Садись на нее, зная, что она всегда будет рядом!"

Словно желая проиллюстрировать это, он повернулся, бросился прямо на лошадь и в последний момент прыгнул.

Руки Сирса уперлись в спину лошади, когда он прыгнул и перекинул одну ногу, чтобы приземлиться верхом на спине Эн'ви-Рена. Хотя она и переменилась, очевидно, это была короткая адаптация к неожиданному пассажиру. Сирс даже не притронулся к поводьям.

— Видишь? — сказал он, широко раскинув руки. Затем Сирс перекинул свою дальнюю ногу, соскользнул со спины лошади и легко приземлился на ноги.

Эн'ви-РЕН посмотрела на Ошу своими большими черными глазами, фыркнула и покачала головой.

Оша сгорал от смущения и сдерживаемого гнева.

Но это был последний раз, когда он проявил неуважение к Эн'ви'Рен, как бы он ни ненавидел ездить верхом на другом существе. Это было не в последний раз, когда он упал, хотя это произошло позже — снова и снова — в тренировке с шестом или копьем милосердия."

Ему было трудно научиться одновременно чувствовать и предвидеть, как Эн'ви'РЕН компенсирует его ошибки во время спарринга верхом. Большинство его первых падений были вызваны не тем, что он был сбит с нее копьем противника поперек живота. Он старался внимательнее прислушиваться к тому, чему она учила его своими движениями. Реже ей приходилось спасать его, если это было возможно. А потом он все еще слишком часто получал копьем по груди.

Эн'ви'РЕН всегда стояла молча, каждый раз ожидая, пока он поднимется.

Худшее наступило в последнюю очередь, когда он, наконец, держал этот меч, навязанный ему. Это было похоже на прикосновение к той самой вещи, которая забрала все, что он хотел, когда стал Анмаглакхом. Это была неестественная, ненавистная вещь; кажущаяся чистота белого металлического лезвия насмехалась над ним. Все, что касалось его использования, делало это еще хуже.