Барб Хенди - Голос в ночи [ЛП]

Малец зарычал, отвечая.

Не говори мне о порче или о том, чтобы держать тех, кто со мной, в неведении и не принимать чью-либо сторону в грядущем. Теперь враг снова просыпается … и снова вы ничего не делаете, как вы, вероятно, выбрали тысячу лет назад.

Затем последовала пауза … Оставь рабов в покое.

Мысли Мальца померкли. Что это значит?

Ветер начал стихать. Темнота начала уступать сиянию осинового кольца. Ветви в лесу замерли в тишине, когда оборванные листья упали на землю. Все стихло.

Малец бросился к опушке леса. Вернить обратно… и повернись ко мне лицом!

Ответа не последовало. Они ушли, а он ничего не достиг — ничему не научился. Там был только намек на то, что могло быть крошечным промахом.

— Где … они… сейчас?-

Услышав памятные слова Тени, Малец посмотрел на нее, наблюдавшую за ним. Все это было еще одной слабой попыткой его сородичей склонить его к повиновению. Все, что ему оставалось, — это следовать тем курсом, который он уже наметил для остальных. Завтра они пополнят запасы и как можно быстрее отправятся на юго-восток.

Он ответил тени …

— В Баал Ситте-

Он слышал только одно, что не давало ему покоя — порабощение.

Что это значит?

Чейн выскользнул из своей комнаты в гостинице.

Оставив Красную Руду позади, он направился к большой древесной арке, через которую они впервые вошли в а'Грэйхлон'на. Выйдя на дорогу, он побежал трусцой к травянистой равнине за лесом Лхоинна.

Это было единственное место, где он когда-либо встречал белые цветы под названием Анамгия, "щит жизни"."

Хотя у него была почти полная бутылка целебного зелья, которое, как он надеялся, было приготовлено правильно, он использовал другие необходимые ингредиенты. Тем не менее, было еще два возможных применения для самих белых цветов, одно из которых было их собственным естественным свойством поддерживать саму жизнь.

Что касается второго потенциального использования … что ж, пока ему не хотелось думать об этом, но, возможно, у него никогда больше не будет причин приходить сюда, и он не мог упустить возможность собрать побольше лепестков.

По пути он миновал множество домов и строений среди деревьев. Луна ярко светила над головой, и огни домов высоко на деревьях отмечали их, когда он проходил мимо. Он никого не видел, потому что все были высоко наверху, в своих домах, так поздно ночью.

Он бросился бежать, как только последний из них скрылся из виду, и наконец увидел впереди просвет в деревьях. Затем он сбавил скорость и свернул к огромным деревьям, пробираясь к краю равнины далеко от дороги. Там он остановился у высокой травы и присел на корточки, прислушиваясь. Он не слышал стука копыт и не чувствовал запаха плоти в слабом ветерке. Сегодня он не хотел, чтобы его видели или допрашивали патрульные Ше'ифов.

Был только запах золотистой травы, мягко шевелящейся в темноте-Анамгия не имела никакого запаха.

Все еще сидя на корточках, он в последний раз огляделся по сторонам и выскользнул из-за деревьев.

Ощущение тысяч насекомых, ползающих по нему, исчезло, и он с облегчением прикрыл глаза. Сдерживание пронизанного страхом подталкивания леса, когда он пытался найти то, чем он был, было настолько всепроникающим, что его внезапное отсутствие было блаженством.

Чейн пополз вперед на корточках, раздвигая руками траву, но только верхушки. Он не осмеливался прикоснуться к тому, что искал руками. Ему не пришлось идти далеко, и он вздрогнул, когда Лунный свет поднял крошечный белый блик между стеблями травы.

Было почти слишком светло, чтобы смотреть, как он раздвигает стебли еще больше.

Купол из белых цветов рос вместе с коричневой травой. Крошечные жемчужные лепестки-в форме листьев-выглядели мягкими, как бархат, нежными, как шелк. Они, казалось, светились, хотя стебли и листья внизу и вокруг них были темно-зелеными, которые выглядели бы черными для любого без его ночного зрения.

В последний раз, когда Чейн пришел собирать цветы Анамгии, он был достаточно глуп в своем невежестве, чтобы коснуться белых лепестков, даже подержать один из них в своей ладони. Это чуть не прикончило его тут же.

Черные линии расползлись по его руке из-под этого крошечного цветка. Они извивались и пронизывали его кожу там, где больше не текла живая кровь. Он почувствовал, как его кожа начала трескаться под этими отметинами, когда они распространились по предплечью под рукавом рубашки.

Он уже начал мерзнуть.

Парализующая, ледяная боль наполнила его покрытую черными венами руку и быстро проследовала по этим извивающимся линиям вверх по руке к более близкой стороне его горла и лица. Он закричал, а потом провалился в темноту.

Красная Руда и Винн нашли его достаточно быстро, но он помнил лишь агонию.

Сегодня он больше не совершит подобной ошибки.

Он достал из рюкзака Вельстила пару хорошо смазанных перчаток, надел их и полез за инструментами. Открыв набор, он достал оттуда пинцет, который держал в руке. Осторожно — осторожно-он начал собирать лепесток за лепестком и бросал их на лист вощеной бумаги. Закончив срывать чистые семь цветков, он сложил листок несколько раз и засунул его обратно в пачку.

Затем он остановился, изучая маленький инструмент в правой руке.

Сколько остатков Анамгии может остаться на пинцетах и перчатках? Он больше не мог позволить себе такого несчастья. Используя пинцет, он снял манжету с одной перчатки достаточно, чтобы зажать и стянуть ее, позволяя ей упасть. Затем он проделал то же самое с другой перчаткой, но для пинцета он откопал кусок ткани и завернул их в него, чтобы сохранить для последующей чистки. Ничто из того, что касалось лепестков, никогда не касалось его кожи.

Когда он наконец успокоился, в темноте послышался стук копыт. Он быстро перекинул рюкзак через плечо и попятился через высокую траву, чтобы спрятаться среди деревьев. Он снова поморщился, когда ощущение невидимых насекомых, ползающих по его коже, вернулось.

До рассвета было еще далеко, так что у него было время. Он ждал и смотрел, как мимо неторопливо проехала троица Шеифов. Только когда они снова скрылись из виду, он направился сквозь деревья к дороге.

Магьер шла по пустынным предгорьям, чувствуя себя более противоречивой, чем когда-либо. Она не могла говорить об этом ни с кем, даже с Лисилом. Не то чтобы он не слушал или ему было все равно. Конечно, он бы так и сделал. Это просто не принесет никакой пользы. Он не мог изменить ситуацию, и она тоже.

Теперь разведка казалась бесполезной.

Но даже если они найдут убежище врага, ее руки будут связаны до тех пор, пока они не получат все пять сфер. Поэтому они — она-продолжали искать любые признаки нежити или других слуг врага, которые могли бы привести их … куда-то еще, кроме блужданий.