Барб Хенди - Голос в ночи [ЛП]

Все это происходило слишком быстро.

Всего лишь за одну ночь до этого он вошел в город с Сирсом, размышляя о том, как он будет проводить время вне тренировок. Теперь он направлялся на поиски входа в павшую крепость гномов.

У него даже не было возможности попрощаться с Сирсом и остальными или хотя бы отдать должное командиру Альтахку.

Только одно утешало его.

Странница сидела рядом, хотя она и не прислонилась к нему, как раньше. Тень лежала рядом с ней, голова маджай-хи лежала у нее на бедрах. Малец лежал на самом дальнем конце повозки, положив голову на лапы. Странницу, казалось, не пугала перспектива еще одного путешествия по незнакомым местам.

Это была не единственная перемена, которую он заметил.

Теперь Оша видел в ней саму себя … уверенность… хотя, возможно, он все еще был охвачен сомнениями. Он понимает, как лично.

Когда фургон приблизился к Южному выезду из города и свернул на дорогу, все еще идущую через лес, он изучал ее всякий раз, когда думал, что она этого не заметит. Она даже выглядела по-другому, хотя он никак не мог решить, по душе ли ему этот плетеный венок из сырых полосок шеот'а и мягкая одежда из сыромятной кожи. Ему определенно нравился ее вид, но в то же время новый наряд делал ее кем-то, кого он больше не знал.

"Тебе грустно уезжать? — тихо спросил он на их языке, чтобы ни Чейн, ни Красная Руда не услышали и не поняли.

Она слегка наклонила голову, наблюдая за ним. — "Не совсем."

И снова она не походила на Странницу и уж точно не на Леанальхам прежних дней. Во-первых, она ответила на его вопрос прямо и не смотрела на фургон. Он никогда не слышал, чтобы она говорила так откровенно.

И, вероятно, это замешательство отразилось на его лице, поэтому он отвел взгляд.

"Я узнала недостаточно … Я не готова уезжать, — добавила она. "Но мне так не хватает Магьер и Лисила, и я тоже рада, что ты снова со мной."

В порыве надежды Оша попытался встретиться с ней взглядом, но обнаружил, что она смотрит на Мальца. Старший маджай-хи фыркнул на нее одним взмахом хвоста.

Оша опустил голову.

Странно разочарованный, хотя и не понимая почему, он почувствовал правду в ее словах.

Он также не чувствовал себя "готовым" к тому, что узнал, так как не обнаружил никакой связи между собой, мечом и шиифами, и не видел причин, по которым судьба могла бы связать его с ними. Ему было грустно уезжать? Он не был в этом уверен. Может быть, он нашел новый способ жить? Возможно, он будет скучать по Сирсу и остальным и даже по Эн'ви'РЕН, хотя у него все еще были синяки от ее наставлений. Но обо всем этом и о том, как это случилось с ним …

Все еще из-за того меча, который ему навязали. Мог ли он позволить, чтобы его путь определялся чем-то, связанным с этим клинком? Наконец, он поднял голову, чтобы посмотреть, как Южные Ворота города из массивных деревьев становятся все меньше и меньше.

Когда он откинулся назад, чтобы найти более удобное положение, то обнаружил, что Малец внимательно наблюдает за ним.

Оша отвел взгляд.

Чирлион спрятался в темных ночных тенях возле конюшни и смотрел, как отъезжает фургон. Гном сел на скамью рядом с нежитью, а молодой будущий Ше'Иф, девушка и оба маджай-хи были сложены между несколькими сундуками и мешками с припасами.

Что же свело эту невероятную группу вместе и привело их сюда? И почему?

Он должен был знать.

Он мог бы дать им фору и купить лошадь, чтобы следовать за ними на безопасном расстоянии. Это могло бы, по крайней мере, привести их к конечному пункту назначения. Но на расстоянии он мог ничего не узнать ни о них, ни об их целях, ни о том, как такое странное сборище людей вообще собралось вместе.

Он мог бы отправиться к Хармуну и снова отправиться в Баал-Ситт, ибо, хотя большинству это было неизвестно, во дворе третьего, теперь уже Королевского замка росло дитя Хармуна. Оттуда он мог довольно быстро навестить старого друга.

У Мастера гнмов может быть несколько кусочков этой странной головоломки.

Но Чирлион и раньше имел дело с ходящими сквозь камень и Чейном Андрашо. Однажды они даже останавливались в филиале гильдии Лхоинна-вместе с Винн Хигеорхт и угольным маджай-хи. И нежить, и молодой ходящий были молчаливы и действовали по своим собственным планам. Поездка к Мастеру может оказаться пустой тратой драгоценного времени. Он мог точно знать, что здесь делает Красная Руда … а может, и нет.

Кроме того, в конце концов именно два молодых иностранца беспокоили Чирлиона больше всего. Эти двое, скорее всего, и были сутью этой странной головоломки.

Один из них был принят шиифами без каких-либо традиционных прошений и предварительных испытаний. Другая была взята этой раздражающей, отступнической жрицей устаревшей практики, которая была занозой под одеждой Чирлиона в течение десятилетий. Вервилия презирала гильдию мудрецов Лхоинна и всех, кто был связан с ней. Она считала, что они использовали Хармун, чтобы занять важное место в мире. Она насмехалась над приказами мудрецов, над их потребностью в званиях и титулах.

Почему Вреувилла приняла иностранку?

Чуйлион разочарованно вздохнул: в Дерет Ситте ответа не найти.

Оставалась только его первоначальная идея: посетить дальнюю сторону мира, чтобы вынюхать отсталых из своего народа, ан'Кроан. Те двое, что помоложе, должно быть, пришли оттуда.

Поэтому он снова отправился через город. Он так хорошо знал дорогу к Хармуну, что почти не обращал внимания на дорогу, но как только он приблизился, ночь в густом лесу стала настолько темной, что он рискнул вытащить маленький кристалл с холодной лампой.

Он должен был вернуть его гильдии, когда его лишили звания и изгнали … и он действительно это сделал. То, что у него был еще один, ну, это не его вина, если никто об этом не спрашивал.

Слегка потирая его в руках, он держал его свободно, чтобы только немного света могло вырваться наружу. Если Вервилия или ее стая были где-то поблизости, он определенно не нуждался в таких осложнениях. Этого уже было достаточно.

В пологе над ним что-то выделялось.

Рыжевато-коричневые лианы толщиной с его запястье пробивались сквозь высокий навес, некоторые шли параллельно его пути. Они были гладкими, возможно, блестящими от влаги, но он видел в них зерно, похожее на отполированное дерево.

По мере того как он продвигался вперед, все больше лиан переплеталось над ним, становясь шире и толще, чем дальше он шел. Маленькие появлялись то тут, то там, отделяясь от больших. Все они были вплетены в верхние ветви деревьев. Вскоре они уже не столько блестели, сколько слабо светились, словно ловя сияние луны, скрытой от глаз еще выше.

Он использовал мягкий свет этих виноградных лоз, чтобы вести его, потому что знал, что они пришли оттуда, где он сейчас путешествовал. Ветви, стволы и бородатый мох казались черными силуэтами между ним и приближающимся освещением внутри самого леса.