Энди Шеферд - Мальчик, который летал с драконами

Обычно, когда я расстраивался или беспокоился из-за чего-то, команда супергероев приходила мне на помощь. Друзья всегда старались подбодрить меня и отвлечь от проблем. Тед пытался заинтересовать меня какими-нибудь странными, но невероятно занятными фактами, которые поражали тебя до глубины души, и твой мозг уже не мог одновременно удивляться и беспокоиться. Например, именно от него я узнал, что в пупке среднестатистического человека живет шестьдесят семь видов различных бактерий. Или о том, что если бы мне удалось взглянуть на нашу землю шестьдесят пять миллионов лет назад, то я бы увидел самых настоящих динозавров. И сейчас, когда я был вынужден избегать друзей, я ужасно по ним скучал.

И конечно же я ни на секунду не забывал о дедушке. Уж кому-кому, а ему-то совершенно точно не надо было рассказывать мне занятные истории, чтобы заставить меня почувствовать себя лучше. Когда я представил его сияющую улыбку, то понял: мне нужно немедленно повидать его. Просто я не стану вдаваться в детали и рассказывать ему о том, что не все драконы улетели.

Я нашел маму на кухне. Она болтала с какаду, и во время разговора они смешно в унисон поднимали и опускали головы.

– Можно мне навестить дедушку? – спросил я.

Мама остановилась и повернулась ко мне. Она вроде как улыбнулась и медленно кивнула.

– Я хотела поговорить с тобой о дедушке, – сказала она. – И о том, что ему было действительно плохо. А также о том, почему он все еще остается в больнице.

– Ты имеешь в виду его бедро? – спросил я. – Нужно время, чтобы вылечить такой перелом.

– Честно говоря, милый, дело не только в операции на бедре. Иди-ка сюда, сядь рядом со мной. – Она уселась в старое мягкое кресло, подаренное нам дедушкой, и похлопала по подлокотнику.

Я присел на него, и мама обняла меня.

– В больнице захотели узнать, почему он упал со стула, – вздохнула мама.

– Ну, такое может произойти со всеми, – бросился я на защиту дедушки. – Особенно если учесть, что дедушка ужас как торопился, чтобы как можно скорее выпить чаю с пирогами бабушки.

Мама улыбнулась. Вот только улыбка ее была совершенно неискренней.

Внезапно в памяти возникло лицо Злоба, и я вспомнил, что он говорил что-то о сердце дедушки.

– Да, ты прав, – сказала мама. – Но, оказывается, ему снова стало нехорошо и поэтому он упал.

Я прикусил губу, а сердце сжалось до размера изюминки. Оказывается, Злоб мне не соврал.

– Но с ним все будет в порядке? – быстро спросил я. – Конечно. Он крепкий старичок, твой дедушка. Легче мне от этого ответа не стало.

Мама наклонилась и крепко обняла меня:

– Тебя волнует еще что-нибудь?

Ну что я мог на это ответить? Я солгал своим лучшим друзьям, я не хотел отпускать Блика, к которому привязался всем сердцем и который, похоже, страдал в нашем мире и отчаянно желал наконец оказаться дома. А еще, когда я только узнал о том, что дедушка повредил бедро, я, конечно, расстроился. Но в глубине души я испытал облегчение оттого, что мне не придется лгать ему в лицо. И я даже подумал, что мне больше не нужно спешить прощаться с Бликом. Теперь же, когда большинство драконов улетели, я не виделся с друзьями и узнал, что болезнь дедушки серьезнее, чем мне представлялось ранее. И я чувствовал себя ужасно. Да как я вообще мог испытывать тогда облегчение, думая, что дедушка теперь не помешает моим планам?

Я вдруг отчаянно захотел, чтобы мама принялась расспрашивать меня и выжала из меня эту ужасную правду и поняла, каким плохим человеком я стал. Я выбрался из ее объятий и покачал головой. Я и так уже беспокоился из-за дедушки, не нужно было усугублять ситуацию еще и рассказом о других моих трудностях.

В последний раз, услышав новости о здоровье дедушки, я тут же представил себе худшее. Мой страх охватывал меня со скоростью мчавшегося на всех парах поезда. И мне надо было как можно быстрее взять себя в руки, пока меня не охватила самая настоящая паника. – Так когда мы сможем поехать к дедушке? – спросил я.

– Как насчет того, чтобы сделать это прямо сейчас? – улыбнулась мама.

Когда я увидел дедушку в больнице, все оказалось не так страшно, как я ожидал. Возможно, дело было в широкой улыбке, которой он меня одарил, когда я вошел в палату.

– Шустрик! – закричал он и начал махать руками как безумный, словно я мог не заметить его в палате, где было всего четыре кровати. – Ты бальзам для моих усталых глаз, – сказал он, все еще улыбаясь. Дедушка похлопал по кровати, предлагая мне сесть. – Желе? – спросил он, протягивая мне ложечку, на которой опасно колыхалась ароматная зеленая масса.

Я покачал головой. Благодаря телевизионным шоу, которые смотрела мама, и моему возбужденному воображению я понял, что представлял дедушку бледным, неподвижно лежащим на больничной койке, опутанным всевозможными трубками и проводами. И сейчас при виде дедушки, сидящего в кровати в своей неизменной клетчатой пижаме и весело машущего мне руками, я испытывал неимоверное облегчение. Я потер глаза, чувствуя себя немного глупо.

Дедушка опустил ложечку с желе и протянул мне руку. Я подошел обнять его.

– Ужасный аппетит, – тихо сказал он, крепче обнимая меня, пока мне не показалось, что ребра сейчас треснут.

– С тобой все в порядке, дедушка? – умудрился выдавить я.

Он отпустил меня и погрозил пальцем собственному бедру, словно отчитывая его.

– Как только этот негодник придет в норму, я стану здоров, как бык, – ответил он.

– То есть ты и правда в порядке? – продолжил я. – Мама сказала, что ты упал из-за сердца.

Дедушка прочистил горло и стал серьезным. Мгновение он ничего не говорил, словно взвешивая ответ.

– Я знаю тебя, Шустрик. Ты ведь не глуп. Если я постараюсь отшутиться, твоя милая головка начнет рождать разные версии произошедшего, одну хуже другой. Так ведь?

Я кивнул, радуясь тому, что дедушка знает меня настолько хорошо и понимает: мне нужна только правда. Даже если я и не хочу ее слышать.

– Ладно, вот в чем дело. Мое старое сердце дрогнуло. Из-за него-то я и упал. Оказывается, все то время, что я пыхтел и хватал ртом воздух в саду, оно пыталось мне кое о чем сказать.

Я вздрогнул: мне правда стоило обращать на дедушку больше внимания. Мне нужно было помогать ему, а не проводить все время с драконами.

– Мне жаль, – пробормотал я.

Дедушка легонько толкнул меня в бок, и я поднял взгляд.

– О чем ты жалеешь?

Я пожал плечами. С чего начать? Жаль, что бегал от него как угорелый в детстве? Что в последнее время совсем не помогал в саду? Что врал насчет драконов? А может, оттого, что я ощутил облегчение, узнав, что он загремел в больницу и теперь не сможет расспрашивать меня о драконах?