Элизабет Вон - Военачальник (ЛП)

Я покраснела от стыда, зная теперь, о чем просила Айсдиру. Она была готова последовать за Эпором в смерть, и я попыталась остановить ее, используя самые слабые аргументы. Какими пустыми казались мои слова Теперь, когда я хотела сделать точно то же самое. Нет ни слов, ни лекарств, чтобы залечить эту рану. Я была оскорблена тем, что даже думала, что смогу.

Мои слезы снова хлынули, боль, которую я так отчаянно не хотела чувствовать, поднималась в моей груди. Нам всем нравится думать, что мы сильны, пока мы не сталкиваемся с нашей собственной потерей. Я открыла глаза и уставилась на расческу в своих руках.

Богиня небесная, что мне оставалось делать?

Мое дыхание замедлилось. Смерть не испугает меня, если я поеду рядом с Киром к снегам.

Я выронила расческу и вывернула запястье. Лезвие выскочило, как и было задумано. Молниностно и резко. Ксиманд намеревался использовать его, чтобы покончить с моей жизнью, еще в Водападах.

Он был достаточно острым.

Я долго смотрела на него, испытывая странное чувство покоя. Я знала, как это делается. В конце концов, я была целителем.

- Нет.- Я схватила его за руку здоровой рукой и попыталась подняться. Кир помог мне, даже не задумываясь об этом. - Я хочу принять ванну прямо сейчас. От меня воняет. Мне все равно, какая там вода.”

Кир моргнул и нахмурился.

-Гил должен проверить—

- Гил сможет проверить это после того, как я искупаюсь.

- Гил сказал.

-Кто здесь целитель?- Я сделала шаг вперед.

Его губы дрогнули.

- Мастер целитель, если я правильно помню.

Я улыбнулась.

– Мастер хочет принять ванну.

Он улыбнулся.

-Тогда, мастер, ты получишь ее.

Я улыбнулась и всхлипнула, прижимая лезвие к запястью. Лучше умереть от собственной руки, чем от руки Ифтена.

Кир будет ждать.

Маркус будет ждать.

Папа будет ждать. . .

Часть 16

"Цена привилегий - это ответственность.

Я остановила свою руку. Папа, нет. Я хочу.

Но я словно слышала голос отца, когда он произносил эти слова, вспомнила уроки сидя у него на коленях. Я видела лица людей Кси, стоявших на коленях в коридорах, когда я шла через замок. Вспомнила лица младенцев и их крики, когда я извлекала их из тела матери там в палатках на равнине.

Чувство вины захлестнуло меня. Я была их королевой. Даже когда я поклялась Киру, я поклялась и им тоже. Руководить ими, защищать их, править ими всеми.

Я застонала и снова начала всхлипывать. Я хотела умереть. Это было бы так просто. Я хотела к Киру так же сильно, как Айндира хотел Эпору. Я не представляла себе жизни без него. Я зажмурилась, когда слезы хлынули и покатились по моим щекам. Лезвие холодило тонкую кожу моего запястья.

Вот только Айсдира не сделала свой выбор, не так ли? Собирающий Бурю вынудил ее к этому, не так ли?

Наглый ублюдок.

Гнев прорезал мою боль и горе. Жрецы-воины и этот ублюдок Ифтен сделали это. Убили моего военачальника, разрушили его планы и мечты для своего народа. Они пытались убить меня, чтобы убедиться, что мои навыки будут потеряны. Они изолировали бы свой народ от новых путей и новых идей, чтобы сохранить свою власть и положение, ценой жизни своего народа. Они не будут по-настоящему вести. Не так, как мой Кир.

Иметь.

Моя боль снова усилилась, когда я поправила себя.

Но мечта Кира не умерла, пока я жива. Я нахмурилась, глядя на лезвие, прижатое к моей коже. Ренесс поддержала меня, Оса проявила интерес. Даже к Лиаму можно было бы обратиться за поддержкой.

А Кси нуждалась во мне, в мечте Кира и в правителе, который заботился бы о ее народе.

Я посмотрела на лезвие. Это было бы так просто.

И так эгоистично.

Я закрыла глаза и покачнулась, когда мое горе вернулось. Было бы так тяжело без Кира. Долгие дни боли и одиночества. Я не могу этого сделать. Это было слишком ошеломляюще.

Так легко просто уйти.

Я попыталась вытереть нос рукавом. Кроме того, возможно, Кир хотел, чтобы я присоединилась к нему. Я тяжело вздохнула. Кроме того, что он помог спасти меня, не так ли? Я вздрогнула при воспоминании о моем Кире, в лунном свете, скачущим так далеко позади меня.

Нож задрожал в моей руке.

Если я сделаю это, если я присоединюсь к нему в смерти, мечта и надежда Кира для его народа умрут вместе со мной.

Я сделала долгий, глубокий вдох

Я затем еще один.

Если я убью себя, то эти жалкие, гнилые, татуированные ублюдки победят. Ифтен этот кровожадный ублюдок победит.

Если я убью себя, то и наш нерожденный ребенок тоже умрет.

О, богиня

Я убрала лезвие от запястья и снова засунула его под рукав.

Мое сердце было разбито. Мне казалось, что моя жизнь тоже разбита, разбита вдребезги его потерей. Я скорбела о смерти отца, но это было больше, чем любая печаль, которую я когда-либо испытывала. Часть моей души исчезла, сморщенная и черная, как физическая рана, которая никогда не заживет.

Я видела, как люди живут с болью, приспосабливаясь к своим травмам, восстанавливая свою жизнь. Но это не было то же самое.

Я никогда больше не смогу стать цельной.

Я позабочусь о наших людях, как только смогу. Я позабочусь о нашем ребенке, если действительно беременна. Только после я присоединюсь к Киру в снегах.

И дальше.

Я сидела и рассматривал свою сумку. Солнце висело высоко над моей головой. Эти козлоподобные существа двинулись дальше вниз по течению, посмеиваясь и порыкивая между собой.

Что же мне было делать?

Все это было очень хорошо, чтобы решить жить, но чтобы осуществить видение Кира, как я собираюсь это сделать?

Что я хочу сделать?

Я вытащила одну из длинных травинок и поиграла с ней. Чего я хочу?

Я хотела к Киру.

Мои слезы снова навернулись, но я смахнула их. Мне нужно было думать, а не плакать.

Я хотела вернуться в Кси. Оставаться на равнинах не имело смысла, особенно если мой статус Трофея не будет подтвержден. С уходом Кира я не была уверена, что это вообще возможно.

Я хотела к Киру.

Я резко вскинула голову и поняла, чего хочу. То, что мне нужно было сделать.

Мне хотелось домой. И я хотела забрать Кира с собой.

Только богиня знала, кто выжил в той битве, кто контролирует ситуацию сейчас. Но даже Ифтен имел понятие чести. Я была почти уверена, что безоружную женщину не убьют сразу.

Почти уверенна.

Я собирался вернуться в Сердце Равнин и заявить права на своего военачальника.

Я снова использовала свой рукав, чтобы осушить мои глаза. Если бы его сожгли, я бы потребовала его пепел. Я бы дала Ренесс понять, что исцелю любого, кто придет ко мне, и научу исцелению любого, кто захочет учиться. Эта крепость у границы, та, что выходила на равнину. Мы могли бы перестроить его в школу лекарей. Те из равнин, кто пришел с миром, будут желанными гостями.