Антон Орлов - Золото Ларвезы

С утра пораньше Дирвен отправился в библиотеку.

Глодия там еще вчера побывала. Рассказывала, что дверцы шкафов у них из наборных цветных стекол, похожих на леденцы, у ее бабушки в буфете такие же, а в читальном зале чистенько, но полы облезлые, а библиотечная барышня, которая сидит в углу, чтобы книжки не растащили, одета как серая мышь и двух слов связать не может: чего ни спросишь, сперва глядит в словарь, потом отвечает.

По поводу срамных газет ее щучье величество только ухмыльнулось многозначительно: ну да, есть они там, и всяк в этом городишке теперь знает, какое ты угробище.

Ха, да она же по-бартогски ни бельмеса! И вряд ли те газеты лежат на этажерках в читальном зале. Так что ничего она не видела.

Когда вышел в коридор, из-за соседней двери доносился голос Щуки, которая опять принялась распекать Мейлат за вчерашнее. Заплаканная дуреха что-то бормотала в свое оправдание. Жизнь ей, видите ли, не в радость, если она невкусная и никто ее крови не хочет, а вчера ей наконец-то повезло… Хотя больше всех повезло пшору, который ушел живым только потому, что повелителю амулетов не с руки раскрывать свое инкогнито. И зачем этой малахольной какие-то упыри, если рядом Глодия, которая кровь пьет стаканами, мозги жрет столовой ложкой – куда там вурванам и крухутакам!

Библиотека встретила Дирвена запахом книг и нагретого солнцем старого дерева, да еще из служебных комнат тянуло горячим шоколадом. Как в резиденции Ложи в былые времена… Он сердито тряхнул головой. Сами виноваты, что третировали его, зажимали жалование и не преклонились перед новым королем.

В читальном зале он выдал хорошенькой библиотекарше свою кладоискательскую легенду и попросил все газеты с середины месяца Флейты – ему бы узнать, что происходит в мире. Читать по-ихнему он еще со школы амулетчиков умел: обязательный курс, учебники по бартогским артефактам полагалось штудировать в оригинале.

Зря потерял время, той самой газеты в этих подшивках не оказалось. Информация лишней не будет, но он-то пришел сюда не за новостями о том, какие торговые соглашения Бартога заключила с Ларвезой и Нангером, какая компания подрядилась прокладывать через Олосохар новую железную дорогу и чем закончились испытания соединенных медными проводами говорильных аппаратов в Дуконе.

Пока он будто бы с интересом читал всю эту ерундовину, через зал прошлепал смуглый босоногий уборщик, вынес из внутреннего помещения корзинку с мусором, потом занес обратно. На туземца никто даже не посмотрел – кроме Дирвена, глянувшего вскользь из-за газеты. Ха, у него же на лбу не написано, что в этот момент он настраивал «Маскарадный кубик»! Дальше – плевое дело, на службе у Ложи он и не такие задания выполнял. Ну, держитесь, придурки…

Ждать пришлось часа два, не меньше. В этом городишке хватало недоумков, которых хлебом не корми, дай посидеть с книжкой. Наконец вся публика утянулась обедать, и библиотекарша вышла. Перед этим сообщила ему с вежливой улыбочкой на ломаном ларвезийском, что скоро вернется. Скоро, или не скоро, или через пару минут – он успеет.

«Маскарадный кубик» обеспечил ему кратковременную личину уборщика, наработанное за время службы чутье привело в комнату с жалюзи на окнах и запертыми шкафами, а «Ключ Ланки» помог эти шкафы открыть. Сторожевые амулеты Дирвен усыпил мимоходом, за полсекунды. Вот оно! Еще и срамные картинки, гады, нарисовали… Аж три газеты, все захватанные, по краям истрепанные: как будто половина взрослого населения Бражена мусолила эту мерзопакость.

Сперва хотел спалить эту дрянь на месте, но его так и подмывало прочитать, что там эти сволочи про него с Наипервейшей Сволочью понаписали. Про него же, не про кого-нибудь!

Вновь заперев шкафы, чтобы все выглядело, как раньше, он сунул газеты за пазуху, тихонько вышел в коридор, затворил дверь и лишь тогда разбудил артефакты. Личина к этому времени исчезла, но она ему больше не нужна. Имелась тут отдельная комната для детишек, с раскладными книжками, бумагой для рисования и цветными карандашами. Сейчас там никого, он и устроился с газетами за низким столиком, на дурацком расписном стульчике. Сторожевой амулет усыплять не стал, он же не собирается что-то испортить или спереть, а общий фон лишний раз лучше не искажать. Вдруг в Бражене есть какой-нибудь нехилый маг вроде Орвехта, который завернет в библиотеку и заметит, что с охранной магией что-то не так.

Вслух он объяснялся по-бартогски с горем пополам, но в написанном почти все понимал, тем более с языковым амулетом. Вскоре стало ясно, что он столкнулся с неслыханной подлостью: автор мерзопакостной писанины бессовестно глумился над ним, вовсю старался выставить его в самом дурацком и невыгодном свете. О безвестном амулетчике и рыжем психе, которых он великодушно пощадил, тут вовсе не упоминалось, хотя могли бы, правды ради, и об этом написать. А Тейзурга деликатно называли «пострадавшим», как в судейском протоколе: мол, сперва после магического удара «пострадавший» находился в бессознательном состоянии, потом очнулся, но не мог оказывать сопротивление из-за полученных травм, побоев и примененных Дирвеном артефактов.

Зато о нем такого понаписали – и что он делал, и что говорил, и о чем якобы в это время думал, как будто подлюга-газетчик мало того, что со свечкой рядом стоял, так еще и мысли читал. А уж как их нарисовали… Посмотришь – натурально плюнуть хочется, и в то же время так и подмывает смотреть, потому что иллюстрации выполнены искусно, каждая деталь тщательно прорисована, чтобы все как на самом деле. Аж четыре картинки, и рисовальщик тоже подлец тот еще, потому что лицо Этой Сволочи везде или отвернуто, или занавешено длинными патлами, а Дирвен выглядит нелепо и жалко, несмотря на то, что он сверху. Одно хорошо, гад-художник перестарался: хоть повелитель амулетов и похож на себя, на этой издевательской пачкотне у него слишком карикатурная физиономия, чтобы сопоставить и опознать.

Первую газету Дирвен скомкал и порвал в клочья. С минуту сидел, застывший, сгорбившись на неудобном стульчике, с пылающим лицом и сжатыми кулаками. Подумалось: вдруг сыщется какой-нибудь умник, который обрывки соберет и все восстановит… Он слышал, что сволочь Эдмар научил такому заклинанию магов Ложи, а те и рады объедкам с его стола. Вдруг бартогские волшебники обратятся к ним за помощью, и те сумеют восстановить эту дрянь даже из пепла?

В бессильной ярости скрипнул зубами – и тут его осенило.

Когда он был королем, советник по вопросам нравственного воспитания Шаклемонг однажды испросил дозволения сорвать со стен те дворцовые картины, на которых люди нагишом, да в костер на площади. А министр финансов Чавдо Мулмонг воспротивился: мол, известные шедевры, денег стоят. Сошлись на том, что жечь картины не надо, потому что государству убыток, лучше все срамные места на них бумажками заклеить. Так и поступили.