Антон Орлов - Золото Ларвезы

Если бы он заподозрил, что здесь такая засада… Но из-за происков Рогатой ему это даже в голову не пришло.

Тех, кто его задержал, Дирвен нисколько не боялся. Положить их – плевое дело, хоть сейчас мог бы взять под контроль весь их арсенал. Но тогда здешние поймут, с кем столкнулись, и пошлют мыслевести Крелдону, «пострадавшей» сволочи, гадам из министерства благоденствия… Вдобавок Лорма будет в курсе, куда подевался ее консорт. Если из Крибы можно рвануть на все четыре стороны, то из этой дыры – только вверх или вниз по речке, поэтому нужно изобразить несчастного мальчишку, пойманного с поличным. Он и впрямь чувствовал себя несчастным, был зол и пристыжен, даже притворяться не надо.

Худшие опасения подтвердились. На пластинке мутного стекла, вделанной изнутри в крышку шкатулки, стали появляться одна за другой черно-белые картинки. Вот Дирвен стоит посреди комнаты, до половины вытянув из-за пазухи свернутые газеты; вот он со свирепым выражением на лице рвет одну из газет; вот сидит, скрючившись, за низким столиком и читает; вот трудится с карандашом в руке; вот запихивает газеты на полку между книжками.

Судя по всему, светозаписывающий аппарат находился в том же углу, где торчал, как пальма в кадке, потрепанный лопастник. Наверняка спрятан в нише за дверцей, которую не отличить от стенной панели. Если бы как следует осмотрелся, заметил бы на стенке окуляр с блестящей линзой, но он же не рассчитывал на такую дрянь, поэтому проверил комнату только на артефакты.

Ясно, для чего это понадобилось: посетители библиотеки оставляют там свою сопливую мелкоту, вот и обеспечили возможность приглядывать, чем занимаются дети в отсутствие взрослых. По той же причине аппаратуру спрятали с глаз долой: чтобы спиногрызы не поломали. Если бы он все это знал заранее!

– Ну и как ты, засранец, это объяснишь? – поинтересовался Коржец.

Барышня перевела, воспитанно заменив «засранца» на «дурака».

А Дирвен еле удержался, чтобы не пустить в ход «Каменный молот». Дураком и засранцем его маги Ложи обзывали, а теперь он должен выслушивать оскорбления от каких-то библиотекарей?!

– Сама дура! – рявкнул он, глянув на девицу с ненавистью. – Они на полу в коридоре валялись, а я подобрал. Смотрю, там сплошная мерзопакость, я и решил зачеркать этот срам, чтобы дети не увидели, чтобы прилично выглядело, ну, как приличное поимелово… Я же несовершеннолетний, и моему душевному здоровью причинили вред, я испытал из-за этого невыносимые страдания! Почему вы такую мерзость в библиотеке держите и на полу разбрасываете?!

Ха, пусть попробуют отвертеться: шкаф он запер, никаких улик. Даже если там тоже есть подлая шпионская аппаратура, без артефактов она сработать не могла. А этот разиня со шкатулкой так и не просек, кто перед ним, потому что Дирвен весь свой арсенал усыпил и ни одному амулету не позволит отозваться на чужой импульс.

Очкастый придурок сходил посмотреть: и правда, заперто. Наверняка ему же и достанется, или мышиной барышне, или обоим вместе – надо ведь Коржецу кого-то обвинить в разгильдяйстве.

– А если ты, безмозглая башка, несовершеннолетний, зачем подобрал газету для взрослых? – вперив в Дирвена тяжелый взгляд, спросил один из полицейских. – Да еще в детскую комнату притащил. Почему не позвал старших?

– А почему она лежала на полу?! – не дожидаясь перевода, возопил Дирвен. – Я по овдейским законам подросток, мне девятнадцать лет, и вы должны оградить меня от травмирующих переживаний! Это у вас надо спросить, почему то, что может нанести вред развитию неокрепшего рассудка, валяется в коридоре у всех на виду!

Когда барышня, запинаясь, перевела, офицер гневно промолвил:

– Здесь тебе, паршивый сопляк, не Овдаба! Бражен – бартогская колония, у нас ты за свои художества ремня в участке получишь! И твоему неокрепшему рассудку вреда с этого не будет, одна польза! Другой раз не подбирай, что в коридоре валяется – пройди мимо и позови старших! Ну-ка, пошли! А вы, господин Коржец, проведите внутреннее расследование, почему у вас такой инцидент случился. Ватгерен поможет, – он кивнул на амулетчика. – Я сразу говорил, газеты эти – форменное непотребство, нашли, про что написать…

– Так прислали из Крибы с сопроводительным письмом, – удрученно отозвался заведующий. – Лично я тоже возразил бы, но раз наши попечители так решили…

В этот момент Дирвен, до сего момента стоявший с понуро опущенной головой, оттолкнул с дороги второго полицейского и ринулся к двери. Подчиненные Коржеца отшатнулись. Амулеты Ватгерена послушно дали осечку. Один уборщик не сплоховал и огрел Дирвена шваброй, что-то сердито лопоча на своем туземном языке.

Он едва не стукнулся головой о косяк, но извернулся, уходя от второго удара, вырвал у противника швабру и врезал древком, словно копьем, бросившемуся в атаку полицейскому. Нападение на представителя власти – за это хоть в Ларвезе, хоть в Овдабе, хоть в Бартоге не поздоровится…

Вихрем промчавшись по коридору, Дирвен миновал читальный зал, слетел по широкой закругленной лестнице, пересек залитый солнцем вестибюль. Вслед ему задребезжали стекла двустворчатой двери. Лишь бы застать Щуку с Мейлат в гостинице, драпать надо из этой дыры!

У Зинты появилось еще одно важное дело.

Она и раньше заглядывалась на львиные и кошачьи морды водосточных труб, затейливые фонари, изношенные каменные лестницы, мостики над каналами. Останавливалась посреди улицы, чтобы запрокинуть голову и хорошенько рассмотреть витраж или мозаику. Могла заложить крюк ради какого-нибудь места, которое как будто отзывалось в душе музыкой, хотя никакой музыки там не было. До недавних пор Зинта считала, что это имеет значение только для нее, но вдруг оказалось – не только.

Песчаная ведьма подсела к ней в «Столичной белке», куда она завернула пообедать. «Белка» с восьмицу назад открылась после ремонта. Одна из любимых чайных Суно. Шаклемонговцы разнесли ее вдребезги, оставив изгаженные стены и груды обломков, потому что у Дирвена был зуб на это заведение: когда-то он подрался здесь с Эдмаром, и ему пришлось возмещать хозяину ущерб.

Старик уцелел, потому что заблаговременно спрятался у внучки в другом конце города. Бронзовой белке, которая сидела на отдельной полочке над стойкой, повезло меньше – после погрома она исчезла, но взамен изготовили новую точно такую же.

Зинта доедала сиянский рыбный суп, когда сбоку скользнуло что-то зыбкое, словно мираж в пустыне Олосохар, и в следующее мгновение на стул напротив опустилась Хеледика. Ее глаза мерцали на узком лице, как два песочных опала, а волосы были распущены, и в них вспыхивали солнечные искры… Или показалось?