Синтия Хэнд - Свободная [litres]

– Ты живешь где-то поблизости? – интересуюсь я.

Мама хмурится и открывает глаза. Я чувствую, как ее злость сменяется настороженностью. Она не любит людей, которые задают слишком много вопросов и внезапно появляются в тех местах, где их не должно быть. Она уже не раз оказывалась в подобных ситуациях, и это никогда не заканчивалось ничем хорошим.

– Я учусь в Стэнфорде. Заканчиваю первый курс, – бормочу я. – И здесь все еще в новинку для меня. Поэтому я часто достаю местных вопросами, где лучше поесть, куда сходить и так далее.

Это слегка успокаивает маму.

– Я тоже училась в Стэнфорде, – говорит она. – Какая у тебя специальность?

– Биология, – отвечаю я, внезапно занервничав из-за того, что она может подумать об этом. – Курс начальной медицинской подготовки.

– А у меня диплом медсестры, – признается она. – Иногда так сложно помогать людям, залечивать их раны, но это приносит большое моральное удовлетворение.

Я уже и забыла, что она когда-то была медсестрой.

Мы немного поболтали о соперничестве студентов Стэнфорда и Беркли, о том, какие пляжи в Калифорнии лучше подходят для серфинга, о программе начальной медицинской подготовки, и буквально через пять минут мама ведет себя со мной намного дружелюбнее, хотя все еще желает, чтобы я ушла, а она смогла бы наконец принять решение, ради которого отправилась сюда. Но при этом ее забавляют мои шутки, и она очарована мной. Я определенно ей понравилась. Я понравилась маме, хотя она даже не знает, кто я такая. И от этого меня охватывает невероятное облегчение.

– Ты когда-нибудь бывала в Мемориальной церкви? – спрашиваю я, когда в разговоре повисает пауза.

Она качает головой:

– Обычно я не хожу в церковь.

А вот это интересно. Не сказать, что мама фанатично придерживалась всех церковных традиций, но мне казалось, что она любит бывать в церкви. И мы перестали ходить туда, лишь когда мы с Джеффри стали подростками. Тогда мне показалось, что мама боится, что я каким-то образом выдам нас.

– Почему? – интересуюсь я. – Что плохого в церкви?

– Они всегда говорят тебе, что делать, – отвечает она. – А я не люблю подчиняться приказам.

– Даже тем, что дает Бог?

Она смотрит на меня, и я вижу, как уголок ее рта приподнимается в улыбке.

– Особенно его приказам.

Очень интересно. Может, я слишком увлеклась этим разговором? Может, мне следует просто рассказать ей, кто я? Но как объяснить ей, что я – ее еще не родившийся ребенок, появившийся здесь, чтобы повидать ее? Мне не хочется пугать маму.

– О чем ты пришла сюда подумать? – через минуту спрашивает она.

Как бы получше все объяснить?

– Ну, у меня есть возможность отправиться в поездку, чтобы помочь подруге, которая оказалась в плохом месте.

Она кивает:

– И тебе не хочется туда ехать?

– Нет, наоборот. Она нуждается в моей помощи. Но у меня такое чувство, что если я туда отправлюсь, то уже никогда не смогу вернуться к своей жизни. Что все изменится. Понимаешь?

– Понимаю, – отвечает она, внимательно всматриваясь в мое лицо. И, видимо, что-то заметив, продолжает: – Думаю, дело еще в том, что тебе придется бросить парня.

Боже, от нее ничего не укрыть даже сейчас.

– Что-то в этом роде.

– Любовь приносит столько изумительного в твою жизнь, – говорит она. – Но при этом – такая заноза в заднице.

Я удивленно хмыкаю – не ожидала, что она выругается. Я никогда раньше от нее не слышала подобных выражений. «Молодые леди не ругаются, – часто говорила она. – Это недостойное поведение».

– Кажется, ты об этом знаешь не понаслышке, – поддразниваю я. – Об этом ты пришла подумать сюда? О мужчине?

Несколько секунд мама обдумывает ответ.

– Он сделал мне предложение.

– Ничего себе! – восклицаю я, отчего она начинает хихикать. – Как все серьезно.

– Да, – бормочет она. – Все серьезно.

– Так он попросил тебя стать его женой?

Черт побери. Видимо, она говорит о папе. И пришла сюда, на скалу Баззардс Руст, чтобы решить, выходить за него или нет.

Она кивает, а ее взгляд устремляется вдаль, словно она вспоминает что-то горькое и сладостное одновременно.

– Прошлой ночью.

– И ты ответила…

– Что мне нужно подумать. И тогда он сказал, что если я захочу выйти за него замуж, то должна встретиться с ним сегодня. На закате.

Я тихо присвистываю, отчего на ее лице появляется грустная улыбка.

– Так ты склоняешься к «да» или «нет»? – не удерживаюсь от вопроса я.

– Думаю, к «нет».

– Ты… не любишь его? – чувствуя, как у меня перехватило дыхание, спрашиваю я.

На кону стоит мое будущее, мое существование, а она склоняется к «нет»?!

Мама смотрит на свои руки и на безымянный палец, на котором нет никакого кольца.

– Дело не в том, что я не люблю его, а в том, что его предложение вызвано совершенно иными причинами.

– Дай угадаю. Ты богата, а он хочет жениться на тебе из-за денег?

Она тихо фыркает:

– Нет. Он хочет жениться на мне, потому что желает, чтобы я родила ему ребенка.

«Ребенка, – отмечаю я. – В единственном числе». Потому что она не знает, что в планах есть еще и Джеффри.

– Ты не хочешь детей? – удивляюсь я, отчего мой голос звучит чуть громче обычного.

Мама качает головой:

– Я люблю детей, но не уверена, что хочу иметь своих. Я буду слишком сильно переживать за них. И мне не хочется любить кого-то настолько сильно, чтобы потом его у меня отняли. – Она смотрит на долину, смутившись, что так много рассказала мне о себе. – Не знаю, смогу ли я быть счастлива, став домохозяйкой. Матерью. Думаю, это не для меня.

На минуту между нами повисает тишина, пока я пытаюсь придумать что-нибудь умное. И, как ни странно, мне это удается.

– Может, стоит подумать не о том, станешь ли ты счастлива, если выйдешь замуж за этого мужчину, а о том, станешь ли ты в этом случае тем человеком, которым хочешь быть. Мы всегда думаем о счастье как о том, что можно взять. Но обычно это чувство возникает тогда, когда мы довольны тем, что имеем, и принимаем самих себя такими, какие есть.

Что ж, вот и пригодились уроки счастья.

Мама пристально смотрит на меня.

– Напомни-ка, сколько тебе лет?

– Восемнадцать. Почти. А тебе? – с усмешкой спрашиваю я, потому что уже знаю ответ.

Когда папа сделал ей предложение, маме было девяносто девять.

– Гораздо старше, – покраснев, говорит она, а затем вздыхает. – Я не хочу становиться кем-то другим только потому, что все от меня этого ждут.

– Так и не надо. Будь самой собой.

– Что? – переспрашивает она.

– Будь самой собой, а не такой, какой тебя хотят видеть другие. Смотри на мир шире. Выбери свое собственное предназначение.

Услышав слово «предназначение», она впивается в меня взглядом.

– Кто ты?