Руслан Михайлов - Низший-8

А постоявший с разинутым ртом Артур охнул, схватился за полыхнувшую огнем руку и, с истошным воем, начал очередной спринт, на этот раз пытаясь опередить дикую боль, что терзала его руку, быстро подбираясь к плечу…

Такая вот история обретения фантастичной быстроты…

Большая часть дарованной оранжевым шприцом скорости осталась в руке, но кое-что досталось и телу, подарив ему быстроту рефлексов. Однако пик уже миновал. Сейчас скорость его «особенной» руки раза в полтора ниже, чем было до этого. И быстрота продолжает снижаться. Ну да. Ведь ничто хорошее не длится вечно…

А потом он понял, что это и был сигнал, говорящий о том, что ему пора покинуть родную деревню и…

- Все – оборвал я Артура – Тормози.

- Но я еще не рассказал о моей подготовке, о старательности…

- Пистолет. Рыцарь его забрал?

- Тот из которого я палил? Нет.

- Тогда куда он делся?

- Я… я два дня в горячке валялся в сарае. Потом в себя приходил, удивлялся. Короче в долине оказался через неделю, но там уже ничего не было. Ни дымящейся штуковины, ни пистолета, ни рваной одежды. Только тухлое и уже почти сожранное мясо миносов.

- Так… просрал пушку, а они прилетели чуть позже и подчистили все следы – подытожил я.

- Ну…

- А по башке ты себя всегда бил?

- Эта хрень появилась после укола оранжевым шприцом… сам не понимаю, что на меня находит…

- Ясно. История так себе… быки, трах, бег, выстрелы, оранжевый шприц.

- Как это так себе?! Да ты что! Прослушал что ли? Это были Высшие! Точно Высшие! Те миносы пялили эльфийку! Там все признаки были!

- Ну да. Раз прекрасные сиськи и красные трусики – значит, эльфийка. Будем знать эльфийские признаки.

- Да я серьезно! А рыцарь?! А летающая машина?

- Да эльфы, эльфы – вздохнул я, допивая компот и поднимаясь – Трахай Беллу, Артур. И трахай усердно. Она заслужила. Спасибо, Сэм. Сколько я тебе должен?

- Это я тебе должен.

- За что?

- За рекламу. Посидел у моей лавки, выпил компотика. Получил в подарок килограммовую банку свиной тушенку. И все видят, что в моей лавке закупается герой из героев…

- Тушенку?

- Пусть будет две банки – улыбнулся Сэм Жаба – Доставят к первому бараку немедленно.

- Не туда – качнул я головой – А к моему огороднику. Банку тушенки, килограмма два макарон, пол литра самогона и пару сигар, если найдется.

- Ты про огородника, что за твоим нюхающим землю призмом приглядывает?

- Ага.

- Сделаю. Тебе сигарку дать? Раз уж ты с зонтиком…

- Давай – не стал я спорить и через пару минут продолжил свой неспешный путь вниз по Жильной, держа курс на платформу и старательно напрягая при каждом шаге вялые ножные мышцы.

Пару раз свернув, я притормозил у заборчика, глянул через него на рыхлую мокрую землю и хитиновую спину лежащего ничком Хвана, проглядывающую сквозь выступившую из всех щелей мутноватую и явно быстро высыхающую слизь. Она же, эта розовато-желтая тягучая мерзость, покрывала и плечо с ампутированной руки. Сквозь слизь были видны разошедшиеся в стороны и треснувшие плечевые хитиновые щитки. Все это обильно поливалось дождевой водой, при этом на землю стекало как-то не так много, будто часть впитывалась по пути. Ему нужна вода для окукливания? Может и дождь системой ниспослан именно поэтому? Как благодарность пострадавшему во время выполнения важного задания герою… да нет, бред. Просто по машинному расписанию сегодня дождливая погода.

- Хван?

- А?

- Как ощущения?

- Норм. Спасибо, командир. Я чуть посплю и снова в строю – голос Хвана чуток настораживал. Вроде бы вялый и слабый, но при этом какой-то… искусственный, машинный.

- Ничего не требуется?

- Орк прибегал.

- И?

- Обещал дождаться, когда я полностью окуклюсь и тогда засунуть мне в задницу свой старый ботинок. Для душистой запашистости… так сказал…

- Жалоба бойца услышана и принята – кивнул я – Жуй землю и лечись спокойно.

- Спасибо. Я быстро…

- Я пригляжу – добавил сидящий на лавочке огородник, прикрывающийся полосатым желто-серым зонтом – Не переживай, герой.

Благодарно кивнув, я побрел дальше, на ходу сообщив:

- Принесут еду и чуть выпивки. Не отказывайся. Благодарность нашего сквада.

- Примем с радостью, герой. Хотя и так каждый день по два раза с твоего стола кашей с мясом угощаемся.

- Так дальше и будет – пообещал я, после чего свернул, прошел вдоль барака, свернул еще раз, оказавшись на месте, где лишился головы тот тупой лидер сквада.

Миновал расположенные здесь торгматы и медблок, свернул чуть левее и увидел пляж, где совсем недавно я жарил мясо и курил сигару. Кассандра стояла под большим зеленым зонтом с бабочками, меланхолично крутя его и глядя на бродящую по дождем мокрую как брошенная собака Йорка. Гоблинша, спотыкаясь о истоптанный влажный песок, загребая его босыми ступнями, размахивала руками и хрипло орала. Ветер и дождь заглушали большую часть слов, но кое-что я все же расслышал. Речь шла о каком-то гребаном жестком придурке, что идет сам не знает куда и не понимает, что даже его тупым толстым лбом не все стены возможно прошибить. Затем снова несколько минут шипящей дождливой бессвязицы, а затем о гребаных мстительных гномах, чтоб им сука всем сдохнуть. Кассандра терпеливо слушала и крутила зонтик. На краю пляжа, под тентом, сидел позевывающий Козгар, рядом лежал обзаведшийся свежей повязкой Баск, вытянув исхудавшие руки поверх прикрывающей его до пояса куртки.

Увидев меня, Козгар кивнул, демонстративно воткнул в песок большой термос, поставил рядом пару кружек и фляжку, после чего встал, с щелчком раскрыл бордовый стильный зонт и неспешно удалился к Кассандре. Здесь у всех зонты? Причем каждый выбирает под себя?

Когда Козгар проходил мимо, я спросил:

- Как думаешь, ветеран, когда мой сквад уйдет и не вернется…

- Да?

- Кто-нибудь продолжит кормить стариков, калек и прочих нищебродов кашей со страусятиной хотя бы пару раз в день причем на постоянной регулярной основе?

Секунду помедлив, Козгар кивнул:

- Уверен, что найдутся такие добряки. Да все сквады выделят по банке мяса и килограмму наградных сурверских макарон.

- То есть кормить и впредь будут?

- И впредь будут. Сейчас же перекинусь парой слов со знакомым лидами и замкомами.

- Хорошо – я шагнул дальше.

- А ты все же не настолько черствый ублюдок, да, дважды герой Оди? Есть мягкие места в том черством куске мусора, что ты зовешь своим сердцем?

Бледно усмехнувшись, я пожал плечами:

- Просто праздную.

- Что?

- Я снова стал самим собой – улыбнулся я, зажимая рукоять зонта подбородком и подставляя освободившуюся ладонь под дождь – Мясная нарезка сшита, резинка трусов подтянута, алый лайм вколот. Можно продолжать.