Вольфганг Хольбайн - Мидгард

Они уже проскакали больше половины пути, как вдруг позади зубцов Гладсхайма появилась крошечная фигура и мгновение спустя над шелестящим лесом разнесся пронзительный звук трубы.

— Геймдал! — испуганно воскликнул Уллер. — Это Геймдал! Он трубит в горн Гьяллар. Но это не сигнал к бою, — недоуменно добавил он. Не замедляя бешеного галопа лошади, он повернулся в седле и серьезно посмотрел на Лифа. — Ты прав, — сказал он. — Произошло что-то чрезвычайно важное. Геймдал трубит в Гьяллар только в крайних случаях.

Лиф не ответил. Он не чувствовал ни торжества, ни радости от того, что оказался прав. Наоборот: он страстно хотел ошибиться в своем дурном предчувствии. Впрочем, как и Уллер.

В немыслимом темпе, когда даже неутомимые лошади азов хрипели и покрылись хлопьями пены, они пролетели последние несколько миль и достигли крепости. Ее ворота были широко распахнуты. Из внутреннего двора навстречу Уллеру и Лифу заторопились слуги, которые помогли всадникам спешиться и увели лошадей.

Лиф и аз бросились вверх по лестнице, пробежали бесконечный коридор и поднялись к запертой двери, перед которой стояли два охранника в блестящих доспехах. Сердце Лифа от волнения готово было выскочить из груди, потому что он знал, что за этой дверью находилась святая святых крепости азов Валхалла, единственное место, куда даже ему вход без вызова был запрещен.

Но сегодня его никто не остановил. Оба воина отступили в сторону, большая двустворчатая дверь распахнулась сама собой, и они вошли в Валхаллу.

Зрелище, которое увидел Лиф, переступив порог, заставило его затаить дыхание. Мальчик много слышал о Валхалле и ожидал увидеть что-то грандиозное. Но то, что ему открылось, превзошло даже самые смелые фантазии.

Валхалла была не очень велика. Во многих крепостях мальчик встречал залы впятеро больше, чем она, но нигде не было столько блеска и роскоши. Стоявшие рядами скамьи и стулья были богато украшены золотом и строго упорядочены. Хрустальные тарелки и бокалы сверкали, как алмазы. На скамьях лежали шелковые подушки, вышитые золотом и серебром. На стенах висели щиты и копья.

Но вся эта роскошь бледнела по сравнению с золотым троном, на котором восседал Один. Трон стоял на возвышении в глубине зала и сиял разноцветными драгоценными камнями. По обе стороны трона располагалось по десятку роскошно одетых вооруженных стражников. Один сидел слегка наклонившись вперед, одетый в те же самые золотые доспехи, в которых Лиф его уже видел. В правой руке он держал тяжелое копье, его левая рука опиралась на щит. На плечах Верховного Бога сидели вороны, Хугин и Мунин, возвращение которых повергло мальчика в невыразимый ужас. У ног Одина, сонно положив головы на передние лапы, лежали два черных огромных волка. Их безмятежный вид был, однако, обманчив. Волки бдительно смотрели по сторонам.

Увидев этих черных зверей, Лиф испугался. Конечно. он слышал о Гери и Фреки, которые, будучи щенками, попали к Одину и теперь служили ему для забавы. Но вид волков пробудил в мальчике неприятные воспоминания, и он быстро отвел глаза.

Уллер остановился на пороге зала и, задыхаясь от волнения, шепнул Лифу:

— Ты прав! Наверняка случилось что-то страшное. Ты только погляди! Один взял в руку Гунгнир — копье войны!

Еще год назад Лиф знал, что когда-нибудь это случится. Тем не менее он чувствовал себя так, словно его неожиданно окатили ведром ледяной воды.

Он осмотрелся по сторонам. Несмотря на то что крепость Идалир располагалась к Гладсхайму ближе других крепостей азов, Лиф и Уллер были не первыми, кто услышал зов горна Гьяллара и явился к Одину. Уже прибыл Тор; на другом конце зала мальчик заметил Браги и Геймдала, которые тихо разговаривали между собой. Здесь был даже слепой Годр, сидевший на скамье недалеко от трона Одина.

Постепенно в зале появились остальные азы — за исключением Локи. Приехали также два вана, Ньёрд и Фрей. Наконец Один встал с трона и спустился вниз по ступеням.

— Итак, вы уже прибыли, — начал он. Его взгляд скользнул по фигурам богов, задержавшись ненадолго на каждом из них, и наконец остановился на Лифе. — Даже ты, Лиф, последовал зову горна. Это хорошо, ведь то, что я собираюсь сказать, коснется в большей степени именно тебя.

Лиф вздрогнул. Хотя он чувствовал, что Один ждет от него ответа, мальчик не мог проронить ни слова.

— Что случилось, Один? — нетерпеливо спросил Тор. — Я знаю, что Геймдал и Локи вернулись. Они добились успеха?

— Речь пойдет не о них, — ответил Один, — Мои верные вороны, Хугин и Мунин, прилетели обратно и принесли недобрые вести из Мидгарда. — Он вздохнул и замолчал. Когда он начал говорить снова, его голос был тверд и властен. — Момент, которого мы так долго ждали, настал. Твари преисподней выползли наверх и теперь убивают людей и опустошают Мидгард. Вечная Зима принесла на землю голод. Суртур собрал войско великанов и готовится к войне. Через несколько дней он планирует штурм Бифрёста.

— Пусть они только попробуют! — с гневом воскликнул Геймдал. — Те, которых не поглотит сам мост, разобьют в кровь свои головы о стены моей крепости!

— А тех, кто перелезет через эти стены, встретит мой Мьёльнир! — задиристо добавил Тор. Он потряс в воздухе молотом. — Слишком долго мой верный молот не отведывал крови великанов!

— Положение очень серьезно, Тор, — сказал Один. — Войско Суртура куда больше нашего. К нему примкнуло множество тварей преисподней. Но Суртур этим не ограничился и ложными обещаниями завербовал в свои ряды немало жителей Мидгарда.

— Мы Суртура не боимся, — возразил Тор. — У нас тоже есть союзники! Альбы и карлики последуют моему зову и с радостью поспешат в Азгард, чтобы уничтожить тварей Суртура. Каждый наш воин и каждая валькирия значит больше, чем десять воинов Суртура.

— И все-таки нас слишком мало, — устало произнес Один. — Войско Суртура огромно, и даже если к нам присоединятся карлики и альбы Ойгеля…

— Не забудьте полчища ванов, — перебил его Ньёрд. — Суртур и наш враг. Если падет Азгард, Ваненхайму не устоять. Его короли это знают. Я отправлю к ним послов, и не пройдет и дня, как тысячи наших лучших воинов прибудут в Азгард.

Один благодарно улыбнулся, но печаль в его глазах не исчезла.

— Друг мой, это предложение делает тебе честь, — сказал он. — Я с удовольствием его принимаю. И все равно нас мало. — Он покачал головой и снова заговорил громче, повелительным голосом: — Поэтому я решил изменить свой план: Мы собирались встретить войско Суртура на подступах к Бифрёсту и перебить большинство его воинов, что гарантировало бы нам победу, когда придет время решающего сражения. Но численное превосходство противника слишком велико. Такое мероприятие было бы слишком рискованным, так как в этом случае на одного нашего воина пришлось бы пятьдесят воинов Суртура.