Элли Рябинова - Лисья тень

Сообщение от Солнцева:

«Я считал тебя своим братом, а ты просто взял и уничтожил то, что мы с Яной строили долгие годы. Иван Долинин, да? Надеюсь, что ты скоро сдохнешь».

И последнее сообщение, которое я открыл, было от Вайта:

«Я на кухне, пожалуйста, помоги мне. Сообщения трудно писать, у меня лапки».

Я решил ответить на это сообщение:

«Вайт, откуда у тебя смартфон?»

Сообщение было прочитано, но осталось без ответа. Я убрал смартфон в карман, думая, что это все не по-настоящему, даже по традиции я ущипнул себя, но болевые ощущения все равно никуда не делись. Я делаю шаг, наступая на стекло разбитой пепельницы. Что ждет меня на кухне? Я делаю второй шаг, выбрасывая недокуренную самокрутку на пол. Почему я больше не чувствую страха? Третий шаг, и я завернул за угол. На кухне горели свечи, а посреди стола стоял Вайт. Подойдя поближе, я увидел под ним бумагу, на которой знакомым мне почерком была надпись:

«Присаживайся».

Все еще сжимая нож в своей руке, я сел на один из стульев, усадив Вайта себе на колени. Гробовая тишина. Лишь ветки бились о стекло, находящееся позади меня. Я обернулся, чтобы убедиться, что это действительно ветки, но это и стало моей ошибкой. Вдруг свечи, стоящие на столе, кто-то задул, а я медленно повернулся обратно и увидел лезвие ножа, приставленного к моему горлу. Фонарный свет красиво отсвечивал от этого самого лезвия.

— Ты проиграл, Иван Долинин.

Тихим, еле слышным голосом произнес эти слова человек, который вот-вот вонзит в меня что-то очень острое. И вот я падаю на стол, руками хватаясь за горло, и последнее, что я увидел бы, перед тем как упасть на пол, был бы улыбающийся Вайт, а в голове мелькали бы те сообщения из мессенджера.

— Я…

Это все, что я смог сказать после того, как представил свою кончину. Он рассмеялся.

— Это твои последние слова?

— Ну, бесполезно же кричать что-то вроде: «Не убивай, пожалуйста!»

— Ну, вообще-то ты даже не пробовал.

Он убрал лезвие от моего горла, а затем, положив нож на стол, щелкнул пальцами. Тогда свет включился, и когда я справился с резким свечением, что резало мне глаза, я смог увидеть его. Толстый одноглазый дед, усаживающийся напротив, улыбаясь во все остатки своих зубов, чесал свою бороду и смотрел прямо на меня.

— Мне просто нужно было научить тебя манерам, парень.

— Манерам?

— Верни мне, пожалуйста, мой нож. А еще мою расческу.

— Они… они ваши?! — с удивлением спросил я, выкладывая вещи на стол.

— Я думал, это вещи хозяина квартиры.

— Я и есть хозяин этой квартиры.

— Как… Тогда где вы были все это время?

— Здесь.

— У вас тоже есть способность?

Он рассмеялся, встал из-за стола и вытащил из холодильника бутылку водки, после чего поставил ее на стол вместе с двумя стопками.

— Будешь?

— Эм… нет. Я стараюсь не пить в последнее время.

— Так я же тебе через эту стопку передам часть своей силы!

Я недоверчиво посмотрел на деда, а он, все так же улыбаясь, кивал, глядя на стопку рядом со мной.

— Вы серьезно?

— Конечно! И мудростью поделюсь. И силой.

— Да ну, нет. — Я отодвинул стопку от себя.

— Ну, тогда мне больше достанется.

Я кивнул и, отводя взгляд вниз, вновь увидел Вайта, принялся его поглаживать. Я вздрогнул от удара кулаком по столу, быстро фокусируясь на деде.

— Долинин, блин!

— Да что?!

— Ты думаешь, это весело — возвращаться с того света ради какого-то пацана?

— Я… я не знаю! Сейчас вообще происходит что-то странное. Я ведь не сплю, да?

— Не спишь.

— Но меня не покидает ощущение нереальности происходящего. И вообще, мне завтра на работу, мне нужно выспаться.

Он тяжело вздохнул, подвинул стопку еще ближе ко мне.

— Просто выпей вместе со мной, хорошо? Это одна из частей… как ты выразился, нереальности происходящего.

Ладно. Это всего лишь стопка водки. Когда я жил с ребятами, мы и водкой-то не ограничивались. Я приподнял стопку и посмотрел на него. Он уже не улыбался. Лицо его было совершенно серьезно.

— За что выпьем? — спросил дед, потянувшись ко мне.

— Там на столе ваши стихи?

— Мои.

— Я хочу выпить за «тебе нужно время играть», оно близко моему сердцу.

Старик что-то пробубнил, нахмурился и чокнулся со мной стопкой…

В общем, мы их опустошили. И это была не водка. Это было что-то другое. Через минуту ноги мои стали ватными, а в глазах действительно начало двоиться.

Старый вышел из-за стола, подошел ко мне. Я хотел у него спросить. Спросить хоть что-нибудь, но мысли путались в голове, и я лишь что-то мямлил. Он взял меня на руки, положив Вайта мне на грудь, после чего вышел в уже освещенный коридор и понес меня в комнату.

Я даже смог произнести слово «стекло», чтобы напомнить ему о разбитой пепельнице, на что он ответил что-то, что разобрать я так и не смог. Что же это за состояние такое? Я полностью перестаю соображать, только понимаю, что он кладет меня на кровать, ставя Вайта рядышком. Я тянусь к комку в надежде прижать его к себе. Старик выключает свет все тем же щелчком пальцев.

Не ножом, так ядом?

Медленным шагом он растворяется в темноте коридора, а я закрываю глаза.

Темнота. Нет, это точно не пустота. Я все еще чувствую, что лежу на чем-то вроде той кровати, на которую положил меня он. Я могу пошевелиться?

Кажется — нет. Могу ли я открыть глаза? Тоже нет?

Но… кто я?

Кажется, меня зовут Иван.

Но…

Разве это мое настоящее имя?

Чем я жил и живу сейчас?

Кто… кто находился тогда рядом со мной? До того, как я попал в больницу.

Девушка? Или… или я был один?

А потом больница. Нет, точно, до больницы и меня, лежащего на асфальте, брошенного и побитого, было что-то еще. Родители.

Почему я так плохо помню своих родителей?

Саша, человек, который защищал меня. Яна, в которую я так сильно влюблен.

И… тот страшный образ, который приходил ко мне во снах. То, чему я так и не смог дать описания.

Катя. Точно, Катя. Это ведь она просила меня готовиться. Готовиться ко всему произошедшему?

К больнице? К «Дождю»? Смене личности?

Я хочу поговорить с ней. Ведь сейчас… сейчас я сплю, верно? Тогда мне достаточно лишь вспомнить то, как она выглядит. Представить ее образ, но…

Почему я слышу стук колес поезда? С каждой секундой он становится все громче, а я… просыпаюсь?

У меня получилось открыть глаза. В одиночестве я очнулся в вагоне-купе, а если быть точнее, в самом купе. Приподнявшись с койки, я сразу уставился на столик, на котором были разбросаны игральные карты, стояла сахарница. И кружка чего-то горячего. Предположительно это был чай. Я закинул два кубика сахара, размешал и уж хотел сделать глоток, как двери купе слегка приоткрылись. Кажется, я смог увидеть ребенка, которого тут же взяли за руку и повели дальше. Двери вновь оказались закрытыми, и я смог начать свое чаепитие. И снова вопрос, застрявший в моей голове: «Где я?»