Мара Вульф - Гнев ангелов

Я прерываю наш зрительный контакт первой.

– Лучше пойду обратно в кровать.

Он кивает.

– Спи хорошо. Я желаю тебе приятных сновидений, – говорит архангел мне вслед.

Я замираю. Он что, знает, что мне снилось? Он знает, что я чувствовала то же самое, что и он когда-то? Возможно, Люцифер может рассказать мне о том, откуда взялись эти сны. У меня есть некоторые соображения на этот счет. Теперь, когда я знаю, что мои предки жили в раю, я предполагаю, что вижу их воспоминания. Воспоминания, которые из поколения в поколение передавались по наследству. Удивительно, но это единственное объяснение, которое приходит мне на ум. Но я не буду рассказывать Люциферу об этом. Он все еще остается моим врагом, и мне не стоит забывать об этом, даже если этой ночью мне так не кажется. Мы с ним находимся по разные стороны баррикад.

Я знаю, что было бы разумнее подходить к делу более спокойно. Но еще я знаю, что единственный шанс выжить останется у меня только тогда, когда я вернусь в прежнюю форму. Разум живет своей жизнью и постоянно думает о Люцифере и нашей ночной встрече, и мне приходится пытаться самостоятельно контролировать свое тело. Чем чаще я думаю о плане Пьетро, тем больше я верю в то, что это действительно единственный шанс остановить ангелов. По крайней мере, хоть на какое-то время. Поэтому я тренируюсь, хотя вопросов все еще много. Что произойдет, если врата не откроются? Если Габриэль и остальные узнают, что мы пытаемся их перехитрить? Убьют ли они меня и другие ключи? Останется ли у них после этого возможность все-таки открыть врата? Могут ли они вообще как-то выяснить, что девушки обманывают их? Я не знаю, как мне получить ответы на эти вопросы, и, возможно, это и не важно. Любая, даже маленькая отсрочка может стать нашим спасением. Каждый выигранный день – это луч надежды.

Как правило, тренировки со мной проводит Сэм, но иногда Лилит или даже Наама тоже мне помогают. Мы никогда не используем оружие, что меня удивляет. Вместо этого Сэм инструктирует меня в бою с тенью и бегает за мной по дворцу, а Лилит медитирует со мной до тех пор, пока я не начинаю чувствовать, что моя душа готова отделиться от моего тела. Однажды Наама натягивает широкие веревки по покоям и коридорам и требует, чтобы я училась балансировать на них. На этих качающихся штуках мне удается пройти лишь два метра, прежде чем я падаю. Она смеется и легкой поступью разгуливает по ним сама.

– Если бы у меня были крылья, я бы тоже так смогла! – огрызаюсь я. – Тоже мне искусство.

Ее узкие брови поднимаются.

– Если бы ты старалась, тебе бы не понадобились крылья. Люцифер слишком мягок с тобой.

Слишком мягок со мной? Она издевается, что ли? Люцифер даже мне на глаза не попадается. Где он все время пропадает? Если бы я не встретила его сегодня ночью, я бы уже подумала, что он – какое-то привидение или местная легенда.

– Он запретил нам тебя перенапрягать, ведь от тебя зависит наше будущее. – Ее взгляд оценивающе скользит по мне.

– Ваше будущее, честно говоря, меня мало волнует, – отвечаю я.

Алессио заходит в комнату, прежде чем Наама успевает что-то ответить. Он выглядит уставшим и истощенным. Его вещи помяты, как будто он в них спал.

– Чем вы тут занимаетесь? – спрашивает он отсутствующим тоном, словно ответ на этот вопрос его вовсе не интересует. Это на него не похоже.

– Я пытаюсь научить Мун грациозности, но она, разумеется, топчется по веревкам, как слон. – Девушка запрыгивает на вышеупомянутые препятствия и, пританцовывая, скользит по ним в сторону Алессио. – Ты сегодня поздно.

Мой друг обхватывает ее узкую талию, спускает с веревок и держит на руках явно дольше, чем это необходимо. Наама внимательно рассматривает его.

– Что произошло?

– У нас очень много дел в больнице. – Алессио шатается, и в эту секунду я понимаю, что, должно быть, произошло что-то ужасное. Наама тоже это чувствует, потому что она обхватывает его рукой за пояс и ведет к дивану. Она заставляет его выпить хоть что-то. Внезапно воительница, которую я знаю, куда-то пропадает и оставляет место девушке, которая заботится о любимом человеке. На мгновение осознание этого выбивает меня из колеи, и я сажусь напротив них.

– Рассказывай, – прошу я тихим голосом. Теплый воздух залетает в комнату. Запах моря смешивается с ароматом стоящих на столе пирогов. Никто не тянется к ним. Снаружи кричат чайки, и даже здесь мы можем слышать голоса людей, расхаживающих по площади. Все вокруг нас мирно и спокойно, если так вообще можно сказать. Юноша молчит, и это пугает меня.

– Алессио? – тихо спрашиваю я его, игнорируя трех сидящих в комнате ангелов, хотя и чувствую, что Сэм и Лилит стоят за мной.

– Пожалуйста. Скажи хоть что-нибудь.

Он закрывает лицо руками, и рыдание сотрясает его тело. Я хочу подняться и подойти к нему, но Наама уже кладет на него свою руку, гладит его по спине, и он успокаивается от ее нежного прикосновения.

– Что-то с лихорадкой? С детьми что-то произошло? Мы можем как-то помочь? – тихо спрашивает она.

Когда юноша смотрит на нее, его глаза блестят: ему явно приходится сдерживать слезы всеми силами. Мое сердце словно сжимает чей-то ледяной кулак. Я хочу спросить его о Тициане, о Стар и Фениксе, но он уже начинает рассказывать.

– С детьми все в порядке, но… Вчера был совершен теракт, атака на лодку члена совета.

Я испуганно и в то же время облегченно делаю вдох.

– Это дело рук Братства?

Алессио кивает и обменивается взглядами сначала с Сэмом, а затем с Наамой. – Вы ничего ей не рассказали?

– Нет, – подтверждает она, будто чувствуя укол совести. – Мун не нужно переживать понапрасну.

И чем же я заслужила столько внимания?

– Кто был среди погибших?! – гневно спрашиваю я.

Я постоянно переживаю, они что, не думают об этом? Пока ангелы оберегают меня от внешнего мира, на улицах погибают люди. Я ни на секунду этого не забывала. Должно быть, это был кто-то, кто был нам близок. Алессио не стал черствым при том, что он видел много горя и страданий, но обычно ему лучше удается сдерживаться. Но не сегодня.

Он делает глубокий вдох.

– Это произошло недалеко от моста Риальто. К счастью, большинство прилавков уже были закрыты. Но Альберта часто забирает остатки еды с лавок для пациентов больницы.

Я резко киваю, потому что уже знаю, что он скажет дальше, но мой разум не хочет этого принимать.

– Она была совсем близко, когда бомба взорвалась, – шепчет он. – Взрывной волной ее отбросило в воду. Женщина была в относительной безопасности, и мы начали ее лечить, но она не пережила эту ночь. – Его последние слова едва можно было расслышать.

Я прижимаю руку ко рту, и все во мне онемевает. Альберта умерла. Сначала дрожат только мои губы, затем все мое тело. Семьяса опускает руку на мои плечи, но я стряхиваю ее. Я не могу вынести прикосновения ангела в этот момент. Я никогда больше не увижу ее идущей по рынку. Она больше не подарит мне яблок. Тициан больше не будет носить ей книжки. И она не будет готовить нам супы, если кто-то из нас заболеет. Женщина, которая заботилась о нас после того, как наша мать исчезла, умерла. Я со стоном упираюсь подбородком в колени. Как чувствует себя Пьетро? Альберта была его самой давней подругой, его поддержкой и компаньоном. У него даже нет времени скорбеть, ведь каждый день в больнице появляются все новые больные и раненые. Как бы мне хотелось быть рядом с ним и помочь теперь уже ему, но вместо этого я сижу здесь и готовлюсь к испытаниям вместе с ангелами.