Роберт Ирвин - Чудесам нет конца [litres]

– Когда я учился в Ферраре, я читал в руководстве по колдовству, известном как «Пикатрикс», что человек есть мера всех вещей, – говорит Типтофт, – ибо его голова напоминает небеса в их округлости, два его глаза похожи на солнце и луну, ноздри веют, как два ветра в миниатюре, а уши обозначают восток и запад. После прочтения «Пикатрикса» я легко перешел к более древнему искусству построения оккультных пентаклей, поскольку именно на нем основываются магические круги мечника. Человек, обладающий нужными именами и символами, может составить пентакль, который защитит его от любых потусторонних атак. Оставаясь внутри пентаграммы, заклинатель может смело призывать демонов явиться перед ним. Сам я освоил Пентакль Ключицы с четырьмя защищающими ангелами – Вехиэлем, Гашиэлем, Ваолом и Шоэлем. Потом мне пришла в голову мысль, что с помощью пентакля можно призывать демонов и тренироваться с ними, ибо в Ферраре я тратил столько времени на книги, что совсем забросил тренировочные бои.

Я глубоко убежден, что сами демоны бестелесны, поэтому используют для своего появления подобия умерших людей. В результате демонов часто ошибочно считают призраками, хотя на самом деле призраков не бывает, а бывают только демонические самозванцы, которые прикидываются, будто несут послания из другого мира, однако посланиям из ада не стоит доверять.

Типтофт вздыхает, вспоминая свой первый поединок в Риме с одним из таких «призраков»:

– Стояла летняя ночь, в теплом воздухе разливались ароматы айвы и олеандра. По дороге на тренировочный бой я проходил мимо разрушенного храма, где босоногие монахи торжественно служили вечерню, и я все еще слышал их пение, когда начал колдовать. Я решил нарисовать пентакль на гравии, недалеко от терм Диоклетиана, в месте уединенном, окруженном кипарисами и олеандрами. В Пентакле Ключицы я обозначил ходы мечника и поставил свечи в местах, где хорды касались наружной окружности. Через несколько мгновений из-за деревьев показалась фигура. Мой соперник назвался англичанином по имени Роберт Элфик, он был убит в драке в римской таверне несколько лет назад.

Устрашение является важной частью поединка, и псевдо-Элфик, рассчитывая меня напугать, явился мне с рассеченной окровавленной головой и завывал, точно банши. Но я рассмеялся и завыл в ответ, ибо знал, что в пентакле я в безопасности. Мы сражались более часа, и за это время призрак пропустил множество режущих и колющих ударов, а я оставался неуязвимым, продолжая двигаться вдоль поперечин меньшей окружности. Наконец я прогнал своего смертоносного напарника словами из заклинания экзорцистов. Я был доволен, поскольку отлично поупражнялся и развлекся, и скука, от которой я нередко страдаю, хотя бы в ту ночь меня не терзала. В последующие недели я часто пользовался Пентаклем Ключицы, и, к моему восторгу, для меня всякий раз находился партнер в тренировочном поединке, являющийся по первому зову. Временами это был Элфик, но иногда попадалась и другая шушера с кладбищ Рима. Как же я был счастлив тогда! Боже, вот бы снова вернуться в Рим, – компания демонов мне куда любезнее северян…

Рассказывая, Типтофт двигается по линиям на песке и делает выпады. До сих пор они с Энтони были на мрачном берегу вдвоем. Но вот Энтони указывает на темную фигуру, которая появилась из серого тумана вдали. Человек с мечом, похоже, спешит к ним, преодолевая яростные порывы внезапно поднявшегося ветра. Типтофт поспешно стирает ногой линии на песке, уничтожая пентакль, и уводит Энтони обратно в шатер.

Уже внутри Типтофт ворчит, что Энтони надо бы научиться читать в седле, поскольку необходимо использовать любую возможность для получения знаний. Еще Энтони следует освоить итальянский язык, чтобы прочесть Данте. Кроме того, Типтофт с восторгом отзывается о новой науке пунктуации. Косая черта, заключение в скобки групп слов, использование точки и двоеточия с целью обозначить дыхательные паузы – все это ускорит чтение и улучшит понимание прочитанного. Абзац в рукописи – еще одно великое новшество. Мир меняется прямо на глазах.

– Сердцем и душой я ратую за все новое и свежее! – объявляет Типтофт.

Энтони слушает его вполуха, ибо размышляет о встрече графа с мертвецами в Риме. Разумеется, это вымысел. Но зачем? В чем смысл такой фантастической сказки? Его хотят напугать?

Типтофт, указывая на сундуки, набитые книгами, хвастается, что это лишь небольшая часть его библиотеки. Он с нетерпением ждет возвращения в Лондон к остальным книгам и своим инструментам. Из последних он особенно ценит так называемую «дочь герцога Эксетера» – орудие пытки, разработанное Джоном Холландом, герцогом Эксетером. Этот человек несомненно был гением, и Типтофт пускается в подробное описание железной рамы, деревянных штифтов и запоров. Также он упоминает приспособления, которые применяет для раздавливания кистей рук.

– Я манипулирую этими орудиями, как другой играет на музыкальном инструменте. Тут быстро, а тут медленно. По-моему, требуется определенная чувствительность, чтобы извлечь из объекта пытки правильные звуки, и я всегда тщательно отслеживаю фальшивые ноты. Заключенным я советую не впадать в отчаяние, ибо, если подумать, весь мир – тюрьма, а я всего лишь показываю им выход. Какая надежда есть для нас в мире, кроме смерти?

– Христос нас спасет, – отвечает Энтони, но его слова, исполненные должного благочестия, повергают Типтофта в задумчивое молчание.

– Правда? – говорит наконец граф. – Он может нас спасти? Я полон страха и сомнений. Когда я совершал паломничество ко Гробу Господню в Иерусалиме, я видел человека, распятого турками. Рабская смерть. Гвозди через руки и ноги… не такое уж большое дело. Маловато боли. Неужели человечество было спасено Воплощением и Жертвенностью? Не верю я в искупительную силу Распятия, когда я способен причинить заключенным большее страдания, чем перенес Христос. А я способен. Бывают очень болезненные пытки… Я поклялся служить Богу, который потерпел неудачу.

Теперь Типтофт выглядит совсем несчастным. Он хлопает в ладоши, словно отгоняя злую мысль, затем поднимает тяжелый взгляд на Энтони:

– Я слышал, что после битвы в Вербное воскресенье вы на целых три дня освободились от смертного тела и земной боли. А на третий день воскресли, как Христос. Каково быть мертвым?

Энтони собирается ответить, что в безымянном замке было очень спокойно, но внезапно меняет решение и медленно, словно нехотя, описывая увиденное, говорит:

– Я видел духи умерших, которых кружило страшным ураганом, а других поливало сильнейшим нескончаемым дождем, а третьих заставляли толкать перед собой огромные валуны. Видел мужчин и женщин в когтистых лапах крылатых демонов. Там были люди, упрятанные в раскаленные гробницы, а кое-кого превратили в деревья, и они корчились в муках.