Кае де Клиари - Ключ [СИ]

Сам не помню, как оказался на подоконнике, как раз для того, чтобы увидеть, как от малого замкового причала отваливает бот, на носу которого гордо стоит одетый в доспехи дон Мигель де Самбульо! А ещё, Ганс Древолом усиленно машет вёслами, а на корме у руля восседает Магдалена.

Возмущение? Негодование? Я чуть было не обиделся! Но вовремя заметил свежевызолоченный насест на верхушке мачты «Анхелики». Это был мой боевой насест! И вызолочен он был впервые по приказу той, в чью честь назван этот корабль…

В это время Мигель обернулся и сделал мне приглашающий жест. Я всё ещё был зол на него, но мне ничего не оставалось, как спикировать вниз и занять место на бронированном плече очередного Самбульо, как сидел я когда-то на плече его отца, деда, прадеда, и время от времени какой-нибудь прапрабабушки, пока она была молода и склонна к рискованным развлечениям.

Мы нагнали Армаду в начале августа, когда в Ла-Манше уже вовсю шли бои. Пусть герцог Медина-Сидонья и не был моряком, но воевать он умел, и так ухитрился расставить корабли, что они представляли собой единую крепость, фактически неприступную для неприятеля.

Англичане ведь тоже были не новички в морских сражениях. У них хватало опытных мореплавателей и лихих вояк. Один Френсис Дрейк чего стоил!

Если испанцы привыкли крушить вражеские суда, расстреливая их почти в упор из крупнокалиберных пушек, чтобы потом, на сильно повреждённый и, зачастую, тонущий корабль, отправить абордажную команду, то английские авантюристы предпочитали щипать противника с дальнего расстояния из дальнобойных пушек малого калибра. Такие выстрелы наносили слабые повреждения кораблям противника, зато ими можно было постоянно и безнаказанно его изматывать. Учитывая, что английские суда были более быстроходными и манёвренными в отличие от испанских плавучих крепостей, выходило, что все преимущества были у англичан.

Армада напоминала медведя, окружённого стаей собак. Попасть под удар лапы такого чудовища, означало верную смерть, но если каждый куснёт его по разику, и тут же увернётся, то рано или поздно медведя загрызут!

Несколько раз мы чуть было не попали под ядра тех и других. В Армаде царил идеальный порядок, и весьма непросто было объяснить, кто мы и откуда взялись. Поднятый испанский флаг никого не убеждал — пираты частенько поднимали флаг той страны, судном, которой хотели поживиться. Англичане же принимали нас за отбившееся от эскадры судно и начинали азартно обстреливать. То, что нас не потопили уже тогда, было везением чистой воды.

Конечно, Мигель рвался в бой. Если бы рядом не было Магдалены и меня, он, наверное, бросился бы атаковать первое же английское судно, что означало верную гибель для небольшой и слабо вооружённой «Анхелики». Другое дело, если бы дошло до абордажа, но, насколько мне известно, это было редкостью в той кампании.

Ввязаться в драку у нас получилось, когда Медина-Сидонья попытался проделать то, ради чего Армада появилась в Ла-Манше, а именно перевести через пролив армию герцога Пармского, которая должна была идти на Лондон.

Вот тут-то и обнаружилась одна нелепость — корабли, имеющие морскую осадку, не могли подойти непосредственно к берегу, а это значило, что оперативно взять на борт «пассажиров» не получится. Пока решали, как быть, испанский флот встал на якорь близ французского побережья. И вот тут началось!

Англичане повели себя, как истинные морские разбойники, и напали ночью, что было нарушением неписанных этических правил ведения войны. Я их за это не осуждаю — испанцы сами напросились, и сами же прозевали этот тактический ход. Для нас это едва не кончилось фатально.

Как раз этой ночью, на первый взгляд тихой и спокойной, Мигель решил, во что бы то ни стало, присоединиться к своим. «Анхелика» считалась большим кораблём в годы своей молодости. Теперь же она смотрелась, как спаниель рядом с догами, против боевых галеонов. Но именно это позволило нам обойти эскадру со стороны берега, откуда никто не ждал англичан.

План был прост — подойти к эскадре со стороны Кале, и тогда нас должны принять за посланцев герцога Пармского. Разубеждать в этом заранее никого не нужно, а назвать себя можно будет, когда встанем борт-о-борт со сторожевым кораблём или даже с флагманом. Если нас не успеют расстрелять, конечно…

Тогда, наверняка, доведётся получить по шее от отца, а может быть и от самого адмирала Медина-Сидонья, но, по крайней мере, ни тот, ни другой не прогонят от себя корабль готовый драться за испанскую корону! К тому же приказать «Анхелике» покинуть Армаду, означало отдать её на растерзание английским волкам.

Как сейчас помню ту ночь! Погода стояла ветреная, небо грозило бурей, но корабли Армады не покидали свой боевой пост, хоть здравый смысл подсказывал, что разумнее сняться с якорей и отойти подальше от берега, лучше всего на середину Ла-Манша.

Затеянное нами предприятие, казалось мне всё менее разумным. Если налетит шторм, будет не до воссоединения с родными и не до представления адмиралу. «Анхелику» может затянуть в мешанину, слишком тесно стоящих кораблей, и тогда бронированные борта галеонов в момент превратят её в щепки. Но Мигеля было уже не остановить.

Я занял своё место на наблюдательном насесте и старался глядеть сразу во все стороны. Нас пока ещё не заметили, возможно, потому, что тёмный силуэт корабля сливался с очертаниями берега. Вдруг, при взгляде в сторону большой воды, я увидел нечто! Висящие низко тучи создавали над Ла-Маншем почти совершеннейшую темень, но мои глаза даже в таком виде имели преимущество перед человеческими.

Вглядевшись, как следует, я понял, что вижу корабли, идущие с английской стороны. Их было восемь — низкобортных рыбацких судов, похожих на большие лодки. Судя по тому, как они шли, загрузка их была полной, но что они могли везти в нашу сторону?

То, что это не парламентёры, я понял сразу — те подошли бы с зажжёнными огнями, все в вымпелах и штандартах, и оповестили бы о своём появлении орудийной пальбой и звуками труб. Эти, шли с погашенными огнями, практически беззвучно, и у них на борту не было видно никакого движения.

Некоторое время я думал, что вижу перед собой приватиры, скрывающие в своих трюмах абордажные команды из самых отчаянных головорезов. Но, поразмыслив над этим трезво, я отмёл эту мысль. Среди англичан было немало лихих рубак, но атаковать Армаду, состоящую из десятков кораблей восемью приватирами?.. Не сошли же они с ума? Наши кабальеро их дольками нарежут, как бы сильны они не были!

И тут я увидел, на одном из приближающихся судов огонёк. Слабенький такой, тусклый, еле заметный свет от тлеющего фитиля…