Кае де Клиари - Ключ [СИ]

Конечно, это была игра воображения. Если бы что-то подобное случилось в действительности, то эти звуки, прежде всего, услышал бы я, ведь слух у меня попугайский, а значит он на несколько порядков выше человеческого…

Огнеплюй вдруг замолчал и уставился на огонь, забыв о своей остывающей кружке. Анджелика и Мегги переглянулись, но никто из них не решился нарушить молчание этого… члена семьи, перед глазами которого вставали страшные картины подвигов и смерти…

— Я любил их всех, — продолжил попугай, не отрывая глаз от огня. — Я не сразу научился смиряться со старением и смертью этих… Самбульо. Теперь они были Самбульо. А… какая разница!.. Не все потомки… моей Анхе… были безупречны, благородны и прекрасны, но… С некоторыми я даже был плохо знаком, так-как они отделялись от семьи и вели свою жизнь. Другие проявляли склонности и способности мне непонятные и чуждые. Были и такие, кому могли позавидовать герои из героев и богачи из богачей, но для меня они были чужими. Но всё же, я любил их всех, потому что… Не важно, почему! Частенько проходили целые поколения, которые я не понимал, и которые не понимали меня, но я знал — рано или поздно они появятся! Это трудно объяснить. Эти… Самбульо… Эти Самбульо, отличались от прочих. Иногда они совершенно не были похожи ни на мою Анхе, ни на её мужа, но… Это были они — настоящие! Последние три поколения дали трёх самых ярких представителей — дед, отец и сам Мигель. Его старшие братья — нет. Он — да. Поэтому я и сидел на его плече… И всё равно, когда я понял, что не увижу больше ни Альфредо, ни Агнессу, ни Хуана, ни Пабло… Мне хотелось просто взять и унести оттуда Мигеля, порвать все барьеры и границы между мирами, чтобы сохранить эту последнюю частицу Анхе… Можно было даже пожертвовать пираньями, которых я тоже успел полюбить, но которые всё же были предназначены для служения, и являлись для меня средством, а не целью. Я этого не сделал, потому что уважал его и весь его род. Мигель никогда не простил бы мне этого! Он знал меня, как наставника и друга, но воспринимал, как попугая. Он понятия не имел, что такое дракон!..

Сопротивляться буре было невозможно. Много позже мы узнали, что часть Армады вышла из шторма и сумела выстроиться против англичан. Сражение началось, полетели ядра, и тут природа разделила противников новой бурей, как рассерженная хозяйка разливает помоями дерущихся котов.

Нас несло всё дальше на север. Впереди было побережье Голландии, и неизвестно чего больше боялись испанцы — разбиться о скалы или попасть в руки местного населения, не забывшего тех бесчинств, которые творили озверевшие солдаты герцога Альбы!

Но ветер изменился, и нас понесло в сторону Атлантики, в обход Ирландии и Шотландии, словно нам хотели показать всё чему мы желали стать хозяевами. Постоянный шторм измотал людей до предела. Бедные пираньи падали от усталости, на их окровавленные, содранные верёвками до мяса ладони, больно было смотреть.

Мигель всё время бросался девчонкам на помощь, но, несмотря на то, что он с детства был опытным моряком, парень в полной мере прочувствовал свою однорукую беспомощность. Всё это, а ещё промозглый, мерзкий холод, царивший в атмосфере свихнувшийся стихии, плюс заканчивающееся продовольствие и пресная вода, приводили всех в уныние. Но хуже всего было видеть и слышать, как какой-нибудь очередной корабль, едва не на расстоянии вытянутой руки, вдруг начинал тонуть, напоровшись на подводную скалу, или погибал вообще без видимой причины, а мы ничем не могли помочь, так-как самим едва удавалось удерживать на плаву свою «Анхелику».

Так прошло две недели. Для тех, кто думает, что это мало, скажу — даже опытный моряк через два часа такого режима заявит об усталости, а через два дня вымотается до предела.

В один прекрасный день мы вдруг обнаружили, что вокруг никого нет. Неужели все утонули? После того, что нам довелось увидеть и пережить, это казалось вполне возможным. То, что мы ошибались, выяснилось, когда поняли, что берег, видневшийся по левому борту, исчез. Это означало, что мы либо слишком удалились от британского побережья, либо вообще поменяли направление. Правильным оказалось второе.

Ветер с «норда» переменился на «ост-норд-ост» и нас уверенно понесло вглубь Атлантики.

Даже если бы у нас было новенькое, крепкое, хорошо оснащённое судно с полным трюмом припасов, такое путешествие всё равно было бы нелёгким и опасным. У нас же было под ногами совсем старое, потрёпанное бурей, судно, а от запасов оставались только крохи на дне мешков и капли на дне бочек.

Как на грех, из-за бури ни я, ни Магдалена не могли открыть проход к тому острову, где мы с Гёзом не так давно выхаживали раненого дона Мигеля. Об архипелаге, на котором я жил, когда растил Анхе, я уж не говорю — проход намертво закрылся, когда я туда Драську отправил. Теперь я смогу его откупорить только в драконьем облике, а вернуть таковой несколько сложнее, чем превратиться в попугая!

Когда буря немного утихла, мы смогли определить своё положение. Да, открытие это никого не порадовало. Оказывается, нас занесло далеко на юг, и сейчас самой близкой землёй к нам были мавританские земли в Африке.

Попасть туда было хуже смерти. Испанцы с маврами были не просто на ножах, а в принципиальных разногласиях по всем вопросам. Иначе говоря, считали друг друга холодными беспринципными убийцами, едва ли не н е людями, явившимися в мир людей ввиду происков дьявола.

Если честно, то и у тех, и у других были на то основания. Положение усугублялось тем, что наш экипаж был к тому же… не мужским. Даже в христианском мире, вне покровительства могущественной и богатой семьи Самбульо, можно было весьма основательно вляпаться в сквернейшую историю. Остаётся гадать, какое впечатление наша команда произвела бы в мире мусульманском. Невольничий рынок — наиболее вероятная участь для всех кто был на борту «Анхелики», но скорее всего нас просто перебили бы, приняв за демонов.

Можно было повернуть обратно, но по-прежнему дул противный ветер, с которым мы, с нашим слабым парусным оснащением, и при отсутствии вёсел, никак не могли справиться. Судно нуждалось в ремонте, хоть пока что не давало течь, что само по себе было чудом. Тем не менее, обратную дорогу оно могло не выдержать. И тогда дон Мигель после долгого совещания с Магдаленой и со мной, решил идти по направлению к Новому Свету.

Конечно, это выглядело, как безумие. Да, это и было безумием, но что нам оставалось? Не идти же к неизведанному побережью Чёрной Африки? Если бы даже удалось там пристать, то перспектива быть съеденными хищным зверьём или каким-нибудь местным племенем, не прельщала никого. В Новом же Свете мы могли рассчитывать попасть в испанские владения на Кубе или ещё каком-нибудь острове Караибского архипелага.