Кае де Клиари - Ключ [СИ]

— На подсознательном уровне, — ответила Анджелика, чувствуя, что краснеет, но одновременно этот разговор её развеселил.

— И они испытывают от этого удовольствие?

— Да, и ещё какое! Прямо не оторвёшь.

— О!..

— А, ха, ха, ха!

Теперь развеселился Огнеплюй, да так расхохотался, что темнеющий в сумерках лес встрепенулся и возмущённо зашелестел.

— Кстати, это чувство обоюдное! — сказал он, когда закончил смеяться. — Удовольствие, которое при этом испытывает женщина, происходит от заложенного природой ощущения кормления ребёнка. И тоже всё на подсознательном уровне, ведь сошедшиеся для любви мужчина и женщина ни о каком ребёнке, как правило, не думают!

— Да? — Мегги повернулась к Анджелике, распахнув свои большие изумрудные глаза. — Женщина действительно испытывает удовольствие от того, что мужчина прикасается к её груди?

— Ну-у…

Анджелика вдруг почувствовала, что ей становится жарко, несмотря на то, что вечер был прохладным, а костёр, который они развели совсем маленьким.

— Я ведь ещё не кормила детей! — попыталась она увильнуть от ответа.

— Как это не кормила? — оживился безжалостный Огнеплюй. — А Мегги? Ты же кормила её там на лесопилке! Драконы именно так и кормят свою молодь, пока та не научится самостоятельно разрывать добычу.

Анджелика вдруг поняла, что он совершенно прав. Ну и что, что Мегги старше неё на столетия и даже на тысячелетия? Ну и что, что у них разная от рождения природа? В тот момент они обе были драконессами, и она покормила Мегги, как детёныша, и… Испытала при этом странное, необъяснимое удовольствие, природу которого тогда не поняла.

А ещё, ей вдруг вспомнился Драся, как они были счастливы вместе. И то, какое блаженство она испытывала, когда он прикасался к ней… Это чувство было одинаковым, как до его трансформации в человека, так и после. Они тогда вплотную подошли к грани полной близости возлюбленных, но не переступили её. Эх, глупый Драся!..

Анджелика вдруг поняла, что если дальше будет молчать, вспоминать и думать, то расплачется!

— Женщина испытывает удовольствие, когда к ней прикасается её любимый и желанный мужчина, — твёрдо сказала она. — Не только к груди, а вообще… где угодно. Они оба испытывают при этом наслаждение, но это доступно лишь тогда, когда оба хотят этого. Если же к тебе тянет руки кто-то чужой и ненавистный, то это может вызвать только отвращение!

— Здорово! — воскликнула Мегги. — Теперь я понимаю, почему ты отказалась показать тому мужику сиськи, хоть он и просил. И почему ты его шибанула, тоже понятно — он-то тебя хотел, а ты его нет, а он не отставал…

— Совершенно верно, сестрёнка! — прервал её Огнеплюй. — Только он хотел вас обеих. И не он один.

Обе девушки воззрились на него с удивлением.

— Помните того толстого фермера, который говорил со мной, когда я объявил номер с заклинанием огня? Он предлагал по двадцать долларов за ночь с каждой из вас. И ещё прибавил, что не будет против, если мы задержимся у него на недельку — другую.

— Странно! — изумилась Мегги. — Но ведь мы его совершенно не знаем и конечно не любим.

Анджелика, увидев, что рыжий похабник вздумал посмеяться над сестрой, решила взять объяснение на себя.

— Этому человеку совершенно безразлично, что мы о нём думаем и что к нему чувствуем, — начала она. — Его интересует только то, что будет чувствовать при этом он.

— Ах, вот за что он предлагал деньги! — догадалась Мегги. — Это компенсация за то, что мы не будем испытывать удовольствия от близости с ним.

— Ну-у, да, и за это тоже… — сказала Анджелика, чувствуя, что теряет нить рассуждения.

— Довольно много женщин делают это своей профессией, — подхватил Огнеплюй. — Не испытывая удовольствия сами, они доставляют его мужчинам и получают за это деньги.

— Как интересно! — воскликнула Мегги. — В этом есть и смысл, и резон, и выгода!

— Но считается, что это дурно… — робко возразила Анджелика, понимая, что сейчас зайдёт в тупик.

— Почему? — искренне удивилась Мегги.

— Потому что тупое, бессмысленное, погрязшее в нелепых предрассудках человеческое общество, — вдруг заговорил Огнеплюй не просто без намёка на свою обычную усмешку, а с какой-то злостью, — века назад объявило этих женщин людьми низшей категории, несмотря на то, что до сих пор никем не было представлено, хоть сколько-нибудь вразумительное объяснение, чем их труд хуже любого другого!

— Я не понимаю… — пролепетала ошарашенная его горячностью, и даже немного испуганная Мегги.

— А этого никто не понимает! — воскликнул Огнеплюй со злой весёлостью. — Ты не понимаешь в силу своей неискушённости, ведь ты не жила среди людей, и изучала их только по книгам, в основном медицинского содержания. Я не понимаю, несмотря на то, что прожил среди людей пять столетий и наблюдал за ними, как никто из них не способен наблюдать за своей и чужой жизнью. При этом единственно, что я понял в отношении к женщинам, избравшим своей профессией плотскую любовь, это то, что здесь царит её величество — Лицемерие! Дело в том, что их частенько клеймят позором и преследуют те, кто втайне, а иногда и явно пользуются их услугами. А если не пользуются сейчас, то пользовались, когда были молодыми или до того, как завели себе постоянных партнёрш в жизни. Да и то в последнем случае, время от времени прибегают к услугам «старых подруг». Тем не менее, каждый такой лицемер считает своим долгом сказать недоброе слово в их адрес. Но это ещё что! Когда кто-нибудь из этих господ дорывается до власти, (а, кроме лицемеров, у людей редко кто до власти дорывается), начинается полный кошмар! Принимаются законы запрещающие проституцию, (так презрительно называют эту профессию), закрываются дома, где женщины принимают мужчин-клиентов, целые армии холуёв, почувствовавшие запах денег или просто склонных к садизму, начинают поливать грязью тех, кто беззащитен и прославлять «мудрые» решения «высокоморального» правительства! А бывает ещё хуже — женщин преследуют законники, полиция, церковь. Доходит до штрафов, тюремных заключений, расправ и даже казней, в зависимости от того в какой степени примитивности находится то или иное общество! Бывают, конечно, и спокойные времена, вроде земной Эпохи Возрождения, но это редко продолжается долго…

— Что-то мне страшно! — поёжилась Мегги и спрятала грудь под рубашку.

— Ты в человеческом мире, сестрёнка! — рассмеялся Огнеплюй. — Сама захотела познать его изнутри, так что привыкай. Многие человеческие законы, принципы и правила, порой настолько абсурдны, что невольно думаешь — а в своём ли уме всё это человечество, которое так гордится своим разумом, якобы возвышающем его над природой?

— Огонёк, — спросила Анджелика, напряжённо обдумывая слова их философствующего спутника, — так ты считаешь профессию, м-м, публичных женщин нормальной? Или, как это сказать? Правильной? Приемлемой?