Кае де Клиари - Интермеццо, интермеццо [СИ]

— Наверно не стоит на него так давить, господин профессор? — Прибавила к разговору свой голос, похожий на звук колокола, изумрудная драконесса. — Боюсь, что… падре Микаэль ещё не пришёл в себя настолько, чтобы…

— Вы правы! Безусловно, правы, дорогая Мегги! — Ответил крыс. — Отдыхайте, уважаемый коллега! Конечно! Все вопросы потом!

С этими словами крыс исчез, как его и не было, а у бедного Мика голова пошла кругом и ужасно захотелось виски. «Падре Микаэль»! «Уважаемый коллега»! «Научная транс-магия»! А что дальше? Нет, это всё-таки — сон!

— Это не сон, падре Микаэль. — Произнёс мускулистый мужик, молчавший всё это время. — Поверьте, это явь. И такая явь, из которой нам всем надо выпутываться, а для этого нам необходимо вернуть вашу память!

Мик точно помнил, что не говорил ни слова вслух. Однако после всего происшедшего нынешним утром, удивляться уже не было сил.

— Я могу слышать ваши мысли. — Пояснил Драгис. — Не все и не всегда, но могу. Сейчас они мне лучше слышны, чем при нашем предыдущем знакомстве.

В это время на берег выкатился клубок из двух сцепившихся тел и послышались звуки ударов. Это были уже знакомые Мику колобки, которые никак не могли успокоиться.

— Так, всё! Моё терпение лопнуло! — Вскричала Анджелика и в каждой руке у нее, оказалось, по колобку вздёрнутому за шкирку.

Колобки ещё немного подрыгались, пытаясь достать один другого, но вскоре затихли и только злобно поглядывали друг на друга. Теперь Мик смог разглядеть их получше. Оба были лишь в общих чертах похожи на людей. Оба напоминали гигантские картофелины, глазастые и носастые. На том и на другом одежда висела клочьями, явно в результате их постоянных потасовок, но приглядевшись, можно было догадаться, что на одном из них красуются остатки чёрного дорогого костюма, (может быть это даже был фрак или смокинг), а другой когда-то был одет в серый костюм в бежевую полоску.

— Так, достопочтенный дон, вы у меня отправитесь на тот островок, что на западе, а ты, дорогуша, посидишь на восточном! Дрась, будь любезен, проводи его туда! — Заявила Анджелика, передавая белокожему мужику одного из колобков.

— Не хочу на западный остров! Там гадюки! — Заканючил тот, что остался в руках драконессы.

— Мне их жаль! — Крикнул колобок, которого держал за плечи Драгис.

В ответ названный, «достопочтенным доном», снова задёргался, но получил лёгкую затрещину и безжизненно повис. Анджелика и Драгис не стали терять времени даром и тут же разошлись в разные стороны.

— Давно пора! — Прокомментировал происшедшее Бык, оставивший на время свою траву. — Он мне конечно друг, но в последнее время ведёт себя, как-то, по-дурацки!

— Это ты про кого? — Спросил Мик, удивляясь скрипучести своего голоса.

— Да про Фига, про кого же ещё? Я о том, которого Драгис на восточный остров потащил. Кстати, на «восточном» я бы и сам отдохнул денёк-другой. Травы там!.. А может и ещё чего вкусненького найдётся!

И Бык заговорщически подмигнул Мику. Тот попытался представить себе, что-нибудь «вкусненькое», с точки зрения быка, и снова принялся за свою акулятину.

— Позволю себе заметить, — послышался голос профессора Прыска, с высоты его каменной кафедры, — что здесь налицо явный протекционизм!

— Чаво? — Спросил Бык с недоверием.

— Протекционизм! — Повторил профессор Прыск. — Я имею в виду то, что наша Анджелика симпатизирует Фигу, в то время как в их споре с братом следовало бы проявить объективность…

— Ага! Я бы давно проявил ету самую, как её? Объедкивность! Ещё как, проявил бы, и поднял бы поганца Дульери на рога за все его художества! Вы, профессор, не видели, что творилось на его территории в городе! А что вытворяли его бандиты, когда мы с ними сталкивались?! Конечно, и мы были не ангелы, но никогда никого не обижали зря! А только лишь брали у людей то, что они сами готовы были нам отдать…

— Хватит, хватит! — Отмахнулся крыс. — Ничего не желаю знать о ваших гангстерских делах!

— Гангстерских?! — Вскричал Мик, чуть не подавившись куском рыбы. — Я же говорил тебе, не иди в гангстеры, худо будет!

Высказав всё это, Мик замотал головой, потом уставился в одну точку, как бы стараясь увидеть внутренним взором, что-то неразличимое. Одно слово взбаламутило мешанину его запутанных мыслей и вдруг, часть позабытой жизни встала перед ним со всей своей потрясающей отчётливостью! И в этой жизни, оказывается, действительно был Бык, то есть Быкович, а ещё в ней были и Драгис, и Фигольчик, и… Дульери! Он видел их всех, а Быка знал близко, и даже дружил с ним! Что же произошло? Почему два известных гангстера больше не управляют своими бандами, а лупохают друг-друга вручную, а принцесса — драконесса рассаживает их по разным островам в море? Почему Быковский больше не человек, а бык? (Впрочем, он всегда на быка смахивал.) Почему он сам сидит здесь и жуёт такой кусок рыбы, который, похоже, в него врядли поместится? Сидит и жуёт, вместо того, чтобы… Вместо того чтобы, что?

Увы, очередное напряжение мозгов вызвало, лишь воспоминание о сильнейшей боли во всём теле, которое тут же отозвалось болью в затылке. Яркая, хоть и неполная, картинка погасла, и Мик понял, что лучше постараться вообще не думать ни о чём. Эта мысль была, конечно, самой правильной и последней. Мир коротко и быстро крутанулся у него перед глазами и погас, как перегоревший фонарь. Уже неосознанным движением, Мик сунул за пазуху кусок недоеденной акулятины и, закатив глаза, навзничь повалился на песок. Мегги и профессор Прыск тут же оказались возле него, но их опасения были напрасны — он спал сном младенца, застигнутого усталостью в песочнице.

— Мне не дано прясть!

— Но ты теперь обладаешь совершенством, которое недоступно людям и драконам!

— Спроси любого из твоих родственников, и они назовут это уродством!

— Возможно! Но я называю это — совершенством, и в этом я не одинок!

— Мне везёт на друзей! Мне хорошо с теми, кого ты имел в виду, но они скорее исключение из правил…

— А почему тебя это так волнует? Да, они и в самом деле исключение из правил! Точнее, исключение из всех правил, всех миров, какие известны мне, по крайней мере! Но чем это плохо? Скажи, чем плох профессор Прыск? По своей природе он самая настоящая крыса. И что с того? Он тебе отвратителен?

— Нет, он очень мил, хотя и импульсивен!

— Ты не боишься крыс?

— Не боюсь и никогда не боялась!

— Прости, я позабыл про твою исключительность!

— Знаешь, говорить об этом было весьма фигово с твоей стороны!

— Звали? А почему у вас такие вытянутые физиономии?

Молчание затянулось на целую минуту, после чего послышался шум какого-то движения, которое явно помешало активному действию агрессивного характера.