Энтони Райан - Королева пламени

На следующий день на отряд впервые напали. Он пересекал глубокий каньон, когда из пещеры выскочили две дюжины воинов, осыпали стрелами сентаров и бросились в рукопашную, стараясь пробиться к ненавистным мерим-гер. Сентары почти всех закололи копьями и забили дубинами без видимых потерь для себя. Лишь один воин прорвался сквозь строй и, дико вереща, помчался к Ваэлину — но встал как вкопанный, когда наперерез вышел Железный Коготь. Медведь заревел, поднялся на задние лапы. Бедный ошалевший от страха лонак выронил дубинку — и мгновением позже его грудь пронзила стрела. Кираль с луком в руках подошла к телу, пнула по ноге, чтобы удостовериться в смерти, и лишь потом нагнулась за стрелой.

Через три ночи напали снова, но теперь уже не кидались в рукопашную, а стреляли из темноты — и отняли жизнь у сентара, которому не повезло выйти к огню в неподходящее время. Альтурк собрал два десятка воинов и повел в ночь. Вскоре они вернулись с окровавленными дубинками и наконечниками копий. Похоже, вылазки оказалось достаточно, чтобы обеспечить ночное спокойствие, и к кострам мерим-гер подошла группа сентаров в поисках развлечения — новой истории. Эти рассказы превратились уже в ежевечерний ритуал.

— Моя очередь, — объявил Орвен. — Я расскажу про то, как лорд Ваэлин в битве при Алльторе один бросился на врагов.

— Увольте меня, — простонал Ваэлин и встал.

— Но, милорд, они хотят истории, — чуть заметно усмехнувшись, сказал Орвен.

— Но я не хочу, — ответил Ваэлин и пошел прочь через лагерь.

Сентары провожали его настороженными взглядами либо делали вид, что им безразлично.

Альтурк сидел в одиночестве и протирал дубинку затрепанным куском оленьей шкуры. Рядом лежал только что наточенный нож.

— Я пришел спросить о твоем сыне, — сказал Ваэлин. — Надеюсь, не мои дела привели его к смерти?

— Зря надеешься, — не глядя на него, буркнул вождь.

— Ты убил его за неподчинение Малессе?

Альтурк оторвал взгляд от дубинки.

— Его убил мой клан, и правильно сделал, — с отчетливой угрозой произнес вождь. — И я больше не хочу говорить о нем.

Ваэлин подошел к огню, присел, протянул ладони к теплу. Ночи делались все холоднее, пронизывающие северные ветра не сулили ничего хорошего впереди.

— Моя королева сказала мне, что к Малессе не допускают мужчин. Ты никогда не видел ее — но беспрекословно повинуешься ей.

— А ты оспариваешь приказы своей королевы?

— Открыто — нет, — усмехнувшись, ответил Ваэлин.

Альтурк ничего не сказал, но отложил дубинку и уставился в огонь. Тени костра подчеркнули, насколько состарился вождь сентаров. Глубокие морщины залегли вокруг глаз.

— Хочу предупредить тебя: из этого путешествия вернутся немногие, — сказал Ваэлин. — Те, кого не заберет лед, могут пасть в битве.

Несколько минут Альтурк сидел в молчании и угрюмо смотрел на пламя. А когда Ваэлин уже собрался уходить, вождь сказал:

— Тому, кто уже мертв, бояться нечего.

Спустя две недели они увидели лед: белую полосу на восточном горизонте за серыми водами океана. За последние дни горы остались далеко за спиной, почти скрылись из виду. Отряд шел уже сквозь череду низких холмов, почти лишенных растительности, не дающих укрытия возможным врагам. Чем дальше к северу, тем реже нападали на отряд. Возможно, враги уже утомились, а скорее, у них пропала охота нападать из-за безжалостности сентаров. Несмотря на кажущуюся разрозненность и неорганизованность, сентары умели действовать вместе не хуже братьев Шестого ордена и мало чем уступали им в мастерстве. Со времени ночного рейда погибло еще только два сентара.

— Ох, Вера, а ветер-то кусает! — воскликнул Лоркан, поморщился и вопросительно глянул на Кару. — Ты можешь сделать хоть что-нибудь?

Та лишь с отвращением посмотрела в его сторону и спешилась. Подошли Мудрый Медведь с Железным Когтем. Лошади так толком и не привыкли к зверю, и потому шаман верхом на медведе трусил чуть поодаль от отряда. Да и лонаки по-прежнему встречали Мудрого Медведя настороженными взглядами. Ему одному из всех чужеземцев не предлагали место у костра, послушать истории.

— Ну, привет тебе, — нежно произнесла Кара и почесала медведю голову.

Тот заурчал от удовольствия, лег к ногам девушки, хотя и лежа был ей по грудь.

— Нужно больше охотиться, чтобы запасти больше мяса, — сказал шаман Ваэлину.

— У нас мяса на месяц похода, — заметил Альтурк.

— На льду не хватит. Надо больше и больше, — не уступал шаман.

— Откуда больше? — буркнул Альтурк. — Вокруг пусто. Не на кого охотиться.

Мудрый Медведь посмотрел на него и по-старчески захихикал.

— Разрисованный человек не знает про море. А море приносит подарки!

Шаман с медведем исчезли на несколько часов, а потом вернулись и повели остальных на скалу, с которой открывался вид на лежбище удивительных зверей. Где-то четыре десятка животных лежало вповалку на каменистом берегу, ползало, изгибая толстые, покрытые шерстью тела, ссорилось, гавкало друг на друга, обнажало внушительные клыки.

— Кто это? — шепотом спросил Лоркан, хотя и был далеко от странных тварей.

— Тюлени, — ответила Дарена. — Они водятся на северных берегах наших Пределов, но таких огромных я вижу впервые.

— Большие, — радостно согласился Мудрый Медведь. — Много мяса взять на лед.

— Оно же испортится, — возразил Альтурк. — А у нас нет столько соли, чтобы все сохранить.

Шаман озадаченно нахмурился, заговорил. Ваэлин не сразу понял, что он имеет в виду.

— Порча мяса, ха. Ее нет на льду. Слишком холодно. Но закоптить на огне. Держать много-много дней.

Мудрый Медведь подозвал Кираль и указал на узкую тропку, ведущую на берег.

— Мы охотимся, ты разводишь костры.

Они работали почти всю следующую неделю: жгли костры и убивали незадачливых тюленей под руководством Мудрого Медведя. Первую жертву он ободрал всего несколькими движениями ножа, руководствуясь как будто не умением, а инстинктом. Такого не смог повторить никто, как ни старался. Мясо разрезали на полоски и повесили вялиться над кострами, шкуры откладывали для выделки. Шаман говорил, что они ох как понадобятся потом, и все время смотрел на белую полосу, закрывающую горизонт.

— Может, мы вышли в путь слишком поздно? — спросил Ваэлин в последнюю ночь на побережье.

Они с шаманом сидели на скалистом выступе у пляжа, где закончилась кровавая работа. Поблизости счастливый Железный Коготь жевал внутренности.

— Тихое время, — значительно произнес шаман, почти сдвинул большой и указательный пальцы и изрек: — И малое время, вот такое.

Затем он оглянулся на лагерь, где толпа лонаков слушала переводимую Кираль слегка непристойную версию истории про дочь лесника — обычную полную морали историю про неразделенную любовь, убийства и измену. Хотя обилие и сочность деталей впечатляли.