Николай Туканов - И короли бессильны... [СИ]

— Языком работает лучше любого конного барышника, — шепнул гоблин Урр-Баху с довольной ухмылкой. Тролль кивнул, не отрывая взгляда с аукциониста.

— Первой жемчужиной в сегодняшнем собрании является "Штурм любви", — Галлард указал на ближайшую к себе картину. — Обжигающая душу страстная любовь заставляет преодолевать любые, самые опасные преграды, символом которых является вот эта башня. Неровные линии мазков кричат о мечущейся душе, страхе неразделенной любви и ярости в ожидании предстоящей схватки за нее. Нарочито толстые мазки, выполненные техникой большого пальца ноги, символизируют крепость традиций и их тяжеловесность. Фигура медведя намекает на животную страсть как составную часть любви. Отпечаток башмака на обороте холста демонстрирует все презрение лицемерному и мещанскому обществу, в болоте которого гаснут все чувства.

Галлард так эмоционально передал смысл картины Урр-Баха, что даже сам тролль не раз бросал взгляды на картину, чтобы увидеть непознанные глубины своего творчества, и даже испытал слегка чувство гордости за себя. Простая афера неожиданно обогатила современную эльфийскую культуру. Таким не каждый одаренный эльф может похвастаться.

— Я же говорил, что у тебя медведица вышла, а не эльфийка, — напомнил троллю Кархи. Кузрон в это время пребывал в блаженстве от того, что обнаруженная им впервые техника большого пальца и название "период Холмогорья" для важной вехи творчества мастера получили признание на таком уровне. Остальные разглядывали картину новым взглядом, постигая глубину замысла великого мастера.

Галлард осушил бокал и нежно, как по коже любимой женщины, провел кончиками пальцев по дереву рамы картины. Восхищенно тихо, но заметно выдохнул и встал за высокую стойку, на которой лежала палочка с круглым навершием.

— Аукционное било, — пояснил другу Кархи. — После второго удара по гонгу товар выигрывается лицом, предложимшим максимальную цену. Раньше били три раза, но лет двадцать назад перешли на два удара, покупатели думают быстрее и хуже, а платят больше.

— А поторговаться? Побить себя в грудь, порвать рубаху, шапку бросить на землю? — удивился Урр-Бах.

— Это на рынке так можно, а здесь только руку поднимают, — рассмеялся гоблин. — Да и какой дурак в Эркалоне будет портить себе одежду?

— Почему себе? Мы продавцу рвем, — изумился Урр-Бах. Кархи крякнул и умолк, о таком торге ему слышать еще не приходилось.

— Итак, господа, мы начинаем торги этого раннего шедевра величайшего мастера Каэры, — громко объявил аукционист. — Начальная ставка составляет семьсот пятьдесят золотых эркалонов. Картина будет доставлена к дому покупателя сразу после передачи денег. Кто предложит больше за "Штурм любви"? Напоминаю, что кроме этих трех картин от периода Холмогорья ничего не осталось. Такого шанса больше не будет. Ваша цена, уважаемые господа.

— Восемьсот! — дрожа, крикнул старик в красном кафтане. Галлард посмотрел на него так, словно тот плюнул ему в душу и с презрением произнес:

— Восемьсот золотых!

— Тысяча! — рявкнула под ухом Кузрона красивая пышнотелая эльфийка не первой молодости, чьи перстни на пухлых пальцах поблескивали рубинами и сапфирами. Урр-Бах раскрыл рот, таких полных эльфиек он еще не встречал. рядом с ней сидел могучий орк с белесым шрамом на лбу.

— Эльфийская Кукушка! — восхищенно присвистнул Кархи на ухо троллю. — У нее самый лучший бордель в Каэре, он на Щебечущей улице. Именно там работал отец нынешнего короля Восточной Ветви. Урр-Бах с интересом посмотрел на хозяйку знаменитого заведения.

— Почему Кукушка? — спросил он.

— Предлагает девушек так ненавязчиво и приятно, словно дочерей сватает, — отозвался гоблин. — Орка рядом с ней зовут Дарфуз, на мечах равных ему в столице нет.

— Тысяча двести! — крикнул мужчина в сине-зеленой одежде.

— Уважаемый посол Луфарды хочет лишить Эркалон самой лучшей картины, — с шутливой тревогой объявил Галлард. — неужели в этом зале не найдутся патриоты?

— Тысяча двести двадцать, — выкрикнул бородатый гном в шитом золотом кафтане, породив смех в зале.

— Господин Сотбельд, ваш патриотизм пугает даже эркалонцев, — под всеобщий смех заявил аукционист. — Кто еще любит Эркалон сильнее денег?

— Две тысячи! — прогрохотал орк рядом с Эльфийской Кукушкой. В зале снова поднялся веселый гомон. Многие знали орка и его хозяйку не понаслышке. Галлард с циничной улыбкой сначала ударил билом в небольшой гонг и только потом объявил:

— "Штурм любви" уходит за две тысячи в лучшую обитель любви Эркалона. Кто осмелится помешать этому? В зале лишь посмеивались над красным от злости гномом и расстроенным послом Луфарды. Перебить такую ставку больше никто не пожелал. Галлард понимающе улыбнулся и резко ударил в гонг.

— Поздравляю, господа, "Штурм любви" остается с нами и уходит госпоже Эльфийской Кукушке. Зал по обычаю зааплодировал.

Кархи на радостях хлопнул по плечу Урр-Баха и обнял Кузрона. Знаток живописи, обычно недолюбливавший гоблинов, восторженно запищал про триумф искусства. На такое не рассчитывал даже он.

Эльфийка томно встала и, качая бедрами, направилась к картине. Орк позади нее подошел к Галларду и не говоря ни слова, протянул ему три векселя "Королевского банка". Аукционщик удостоверился в подлинности бумаг и с поклоном лично вручил картину подошедшей хозяйке борделя.

— Ты сегодня был бесподобен, красавчик, — проворковала эльфийка. — Заходи в нашу галерею почаще, там все картины прекрасные.

— Непременно, госпожа, — Галлард учтиво проводил хозяйку вниз. Она кивнула Дарфузу и все также призывно качая бедрами, покинула аукцион.

— Господа, не стоит расстраиваться, у нас есть еще две чудесные картины, которые ничуть не хуже. Давайте взглянем на…

Очередное захватывающее повествование Галларда о глубоком смысле в намалеванной троллем картине было бесцеремонно прервано ворвавшейся стражей. Пять стражников в блестящих легких доспехах во главе с командиром и неприметным низеньким чиновником в серой одежде прошествовали в центр зала под недоуменный гомон присутствующих. Человек в сером начал подниматься по ступеням на подиум, а командир стражников просто запрыгнул на подиум и подошел к картинам. Стражники выстроились перед подиумом, отсекая к нему подход. Чиновник подошел к непонимающему Галларду, предъявил ему жетон королевской таможни и неожиданно гнусавым голосом возвестил:

— Как представитель таможни его величества, объявляю данные торги раритетами Хейлора незаконными. Зал взорвался возмущенными криками. Урр-Бах повернулся к Кузрону и перекрикивая шум, спросил:

— Что здесь происходит?