Василий Криптонов - Эра Огня 1. Первые искры

И она, подмигнув, ушла. Оставила меня, униженного, раздавленного и возбужденного до крайних пределов. Разумеется, воображение тут же заполнила голая Талли, неподвижно застывшая передо мной.

В своих чувствах к Талли я до конца не разобрался, как и в её чувствах ко мне. То, что она была самой шикарной девушкой из всех, что я видел по эту сторону смартфона, сомнению не подлежало. Когда она бывала в дурном настроении, я прикусывал язык. Стоило ей улыбнуться, и я начинал болтать без умолку. По всем статьям я подходил под определение «влюбленный дурачок», за одним исключением: влюбленным я себя не чувствовал. Чего-то не хватало. Какого-то касания душ, что ли. А Талли, хоть и приближалась несколько раз к этой черте, переступать её не спешила. Потому что ей на мою личность было, в сущности, плевать. Откуда я, в конце концов, знаю, может, у неё там, наверху, парень есть.

Мелаирима я видел редко. Видимо, студентке второго курса исчезать было проще, чем проректору, поэтому я, по сути, жил с Талли. Каждый раз, почтив меня своим присутствием, Мелаирим задавал какой-нибудь неожиданный вопрос, а ответов порой и вовсе не слушал. Просто смотрел, улыбаясь, мне в лицо и что-то там себе понимал.

— Скучаешь по родителям? — озадачил он меня.

— К… Конечно! — выдавил я.

На самом деле, к стыду своему, о родителях я почти не вспоминал. Они всегда присутствовали в моей жизни как данность. Рано уезжали на работу, поздно возвращались. Иногда мы целыми неделями общались исключительно при помощи записок, прилепленных к холодильнику.

Если я по кому и скучал, так это по сестренке, с которой мы, по сути, вдвоем и жили. Об этом я тут же, спохватившись, сообщил Мелаириму. Но он будто меня не услышал. Улыбнулся еще шире, пробормотал: «Хорошо, хорошо», — и удалился.

Что тут, спрашивается, хорошего? Но так случилось, что тем же вечером я узнал, что.

Я шел из туалета к своей комнате и, задумавшись, свернул не туда. Оказался возле кабинета Мелаирима, где тот негромко разговаривал с племянницей. Проход они «зарастить» забыли, и, хотя говорили негромко, я, замерев и обратившись в слух, сумел разобрать каждое слово.

— Он ведь скоро заскучает, — холодным тоном говорила Талли. — Магия его уже не так чтоб занимает, он схватывает налету. Ну и водить его вокруг постели целый год точно не получится. Слюни он, конечно, распускает — не отмоешься, но совсем не растекается. Ты уверен, что он подходящий кандидат?

— Огонь его выбрал, — печально отвечал Мелаирим. — И я готов спорить, что до принятия в клан всё было гладко. Но когда он выбирал печать… Мне показалось, что он взял не тот камень, на который указывал Огонь.

— Да? — оживилась внезапно Талли. — То-то мне и показалось, что Тейваз ему совсем не идет. Значит, у него всё-таки есть хребет? Это проблема.

— Таллена, не наводи панику. — Я прямо почувствовал, как Мелаирим поморщился. — Стоит ли называть «хребтом» желание мальчика ковыряться в носу исключительно безымянным пальцем, а не каким-либо другим? Пусть наслаждается крохами, которые считает своими. Их с каждым днем всё меньше. Ты заметила? Поначалу он то и дело морщился — у него болела голова, когда он пытался вспомнить что-то, чего не существует в нашем мире. Теперь перестал. Так устроен мозг. Забери у человека слова, и память растает, превратится в обрывочные картинки, которые ничего не пробудят в сердце. Родителей он уже не помнит, это воспоминание поглотил Огонь. Скоро та же участь постигнет его любимую сестренку, имя которой он уже не пытается произносить. Он либо избавит меня от клятвы, либо пройдет год, и возвращать будет некого.

Я пятился, широко раскрыв глаза и ощущая, как тяжело колотится сердце в груди. Мелаирим ведь прав! Прав, старый подонок! Показали мне пару фокусов, пару еще кое-чего, и я позволил себе забыть обо всём!

Да, конечно, я думал о нашей сделке, но в мыслях не смог перешагнуть через необходимость «выбрать жертву». Жертва представлялась мне хрупкой блондиночкой с жалобными голубыми глазами, которые будут сниться мне до конца дней. Но ведь мир наверху не сплошь населен голубоглазыми жалобными блондинками! Надо хотя бы попытаться, хотя бы начать, выбраться на поверхность!

А хуже всего было то, что я не мог толком вспомнить лицо сестры. Вместо него охотно всплывала Рюгу Рена с заставки на моем смартфоне (вот имена анимешных персонажей почему-то в этом мире легко вспоминались и произносились), и тут память заканчивалась. Исчезала та тонкая, необъяснимая связь между мной и моей сестренкой, пропали наши долгие разговоры за полночь, когда она, еще мелкая, боялась засыпать одна и пробиралась ко мне в комнату. И всё из-за того, что я забыл родной язык?! Не верю!

Вернувшись в комнату, я включил смартфон и открыл снимок сестры. Смотрел на него долго, до рези в глазах, впитывая памятью каждую черточку её улыбающегося лица. Только она одна и осталась у меня от прежнего мира, где я родился и вырос. Терять эту ниточку я не собирался ни при каких обстоятельствах. Но заряда смартфона осталось меньше половины, а потом? Что потом?!

Я выключил смарт и уснул, сжав кулаки. Алая печать горела на кулаке всю ночь.

Утром я пришел в святилище первым, до завтрака, и Таллену встретил в угрюмой позе. Я сложил на груди руки, закутался в плащ и, наклонив голову, смотрел в огонь. Минут десять эту позу отрабатывал, но Талли усилий не оценила.

— Ты чего нахохлился, как курица на петуха? — спросила она. — Подумал над моим интересным предложением?

— Всю ночь думал, — отважно пискнул я (голос некстати «сломался»).

— Мозоли не натер? — фыркнула Талли. — Ладно, не красней, как девица, говори уже, раздеваться мне, или…

— Одеваться, — перебил я, наступив на глотку своему воображению. — Мы идём наверх. Искать жертву.

Талли помолчала. Подошла ближе, заглянула мне в лицо, приподняв бровь.

— Н-да? — сказала она.

— Ага, — кивнул я. — Или я никаких больше заклинаний отрабатывать не стану.

— Запомни один хороший урок, — вздохнула Талли. — Когда требуешь, не торопись с «или», пока не спросят. Теряешь возможность получить требуемое даром. Но я тебя услышала. Иди завтракать, я поговорю с дядей и присоединюсь. Сделаем тебе экскурсию.

Она ушла, покачивая бедрами, а я смотрел ей вслед, раскрыв рот, и не верил ушам. Что, серьезно? Вот так запросто?! Я отправляюсь гулять по незнакомому миру?!

Мама, это же то, чего я боюсь едва ли не больше всего в жизни!

Вдобавок к плащу, Талли заставила меня надеть кожаные перчатки без пальцев.

— Чтоб печатью не светил, — пояснила она. — Силу пока еще плохо контролируешь. На время прогулки — вообще забудь, что у тебя сила есть. Понял меня?

— Понял, понял, — проворчал я.