Ричард Морган - Хладные легионы [litres]

Мальчик ринулся вперед, покраснев от ярости.

– Я из клана Ашант! – заорал он. – Прославлено наше имя! Ибо мои родны…

Эгар бросился вперед на полусогнутых ногах. Левой рукой подобрал куклу с пола и ею же схватился за нож мальчика. Тот неверно истолковал движение, думая, что Эгар целится в запястье. Ладонь Драконьей Погибели сомкнулась поверх тряпичной куклы на лезвии и крепко сжалась.

«Только не дерьмовая смерть!»

Сталь была острая – даже сквозь тряпки глубоко рассекла ладонь. Он зарычал мальчишке в лицо, сжал сильнее, дернул. Юный Ашант отпрянул и выпустил оружие. Лезвие застряло в стиснутом кулаке, воспользоваться им было некогда. Эгар ударил пацана локтем по физиономии и развернулся, скалясь от боли.

«Только не…»

Старший убийца был уже рядом. Он схватил Эгара за здоровую правую руку и вывернул ее. Шагнул вперед, и его клинок попал в цель.

Они стояли близко, как любовники.

– За Сарила Ашанта, – прошипел мужчина ему в лицо. – Славно имя его!

Эгар отпрянул, семеня, внезапно почувствовал себя отупевшим. Убийца его отпустил. Он опустил взгляд на свою рану, попытался отпустить нож в левой руке, но пальцы отказались разжиматься. Он прижал правую руку к тому месту на животе, где внезапно вспыхнуло пламя. Повернул ладонью кверху и увидел кровь. Посмотрел на мужчину, который его ранил.

– О, это не смертельно, – заверил тот и поднял нож. – Это ради боли. Если я пообещал медленную смерть, она такой и будет.

Эгар попытался собрать все силы. Но получилось лишь упасть спиной вниз на кровать. Он ударился затылком о стену и прикусил язык.

Странно, но эта боль была сильнее, чем от раны в животе.

– О да, присаживайся. Нам потребуется некоторое время.

Убийца медленно двинулся на него, ухмыляясь. Эгар забарахтался на кровати, не в силах подняться.

– Лучше подойди и посмотри на это, Джадж, – велел убийца мальчишке. – И нож свой забери. Не стоит и говорить о том, как ты облажался, да?

Парнишка издал болезненный, сдавленный звук. Убийца закатил глаза.

– Да ладно тебе. Только блевать не надо. Это же твоя гребаная ра…

– Сдается мне, мальчики, это измена.

Эгар вскинул голову, услышав голос. Убийца резко отвернулся от него к двери. Отшатнулся со странным пронзительным криком, хватаясь за что-то в глазу.

Эгар вытаращил глаза, не понимая, что происходит.

Арчет стояла у открытой двери камеры, прикрываясь парнишкой и держа его левой рукой поперек груди. Ей на предплечье текла кровь из его перерезанного горла. Лицом она прижималась к его голове, а ее правая рука была все еще выпрямлена после броска. В левой она держала обратным хватом еще один нож.

В свете лампы ее широко распахнутые глаза блестели огнем кринзанца.

Эгар смутно подумал, что никогда в жизни не видел более красивой женщины.

Арчет отпустила парнишку, и тот рухнул на пол, как мешок с тряпьем.

Она перешагнула через труп, наклонилась и на всякий случай перерезала горло второму убийце, хотя, судя по тому, как он дергался на каменном полу, это было излишне. Полукровка вытащила свой нож из его глазницы и посмотрела на Драконью Погибель.

– Как он сказал, «больно, но не смертельно»?

Эгар поморщился и шевельнулся, проверяя.

– Ага, не соврал. Ублюдок. Ты не хочешь вырвать эту штуку из моей руки?

Она уставилась на его сжатый левый кулак, окровавленную куклу и торчащий нож.

– Да как ты вообще… – тряхнула головой. – Не важно. Давай попробую.

Накрыла его руку своей, надавила, взялась за рукоять ножа и вытащила застрявшее лезвие. Эгар вскрикнул сквозь стиснутые зубы. Арчет отшвырнула оружие через всю камеру – туда, где лежал его мертвый владелец. Клинок со звоном упал на каменный пол, скользнул и остановился прямо перед пустыми глазами парнишки.

– Так, нам надо тебя заштопать. Идти сможешь?

– Через ту дверь? Смотри и учись, мать твою… – Он попытался встать и смог с трудом приподняться, упираясь одной рукой в стену. Поморщился, когда боль опять пронзила живот. – Откуда ты взялась так внезапно?

– Просто дурацкая суеверная удача, – мрачно ответила Арчет, вытирая свои ножи один за другим о штаны мертвеца. – Во всем виновата кровь моей матери. Я искала кого-нибудь, кто продает дурь, – ну, приспичило, ты понимаешь. Везде все закрыто. И тут какой-то старый хрыч-мистик с бородой у реки. Говорит, дескать, иди и проверь, как дела у друзей, пока не поздно. И по какой-то причине я пошла. Такие дела.

Эгар слегка пошатнулся.

– Очень мило с его стороны.

– Ага, знал бы ты, сколько он содрал с меня за крин, – Арчет спрятала все ножи и встала. Окинула взглядом бардак в камере. – Знаешь… когда Джирал услышит, что случилось, у него будет припадок. Прямо сейчас я не хотела бы быть членом клана Ашант.

– Точно, – Эгар перестал шататься, позволил пульсирующей от боли левой руке повиснуть, а правую прижал к дыре в животе. – А как там Гил?

Арчет отвернулась, ничего не сказав.

Покачала головой.

Он долго бредет по пустынной болотной равнине, усеянной живыми головами двендских жертв, навстречу резкому ветру. Мужчины, женщины, дети и даже собаки – все вокруг прикреплены к пням и до некоторой степени живы, хотя, наверное, единицы сохранили рассудок. Их десятки тысяч. Их голоса сплетаются на уровне его колен в подобие болотного тумана; они бормочут и плачут, а иногда его ушей достигают вопли. Иной раз можно разобрать смысл.

Он пытается не прислушиваться.

– …мамочка, мне это не нравится, мне это не нравится, мамочка, пусть это прекратится, мне это не нравится, пусть это…

Ей лет пять-шесть. Длинные грязные пряди волос прилипли к лицу, как крысиные хвосты. Голос – тонкий, безнадежный стон. Если мать, которую она зовет, где-то рядом, она давно перестала отвечать дочери чем-то, кроме криков или бессвязного бормотания.

Он упрямо шагает вперед, ожидая, когда ее голос затихнет, как остальные. Он ничего не может сделать. Он ничего не может сделать ни для кого из этих людей. Болото простирается до самого горизонта во всех направлениях. Под ногами всюду вода. И пока есть вода, корни будут питаться, а пока корни питаются, нанизанные на них живые существа продолжат существовать.

Ситлоу ему так сказал.

«А разве это хуже, – спросил его Ситлоу в Эннишмине, – чем клетки у Восточных ворот Трелейна, где ваши преступники агонизируют несколько дней, чтобы другим неповадно было?»

Кажется, он искренне не понимал, чему Рингил ужаснулся.

Теперь Ситлоу где-то там. Рингил время от времени слышит доносящийся со стороны горизонта вой, и он не отстает.

Он дрожит от холода и обрывков воспоминаний. Сосредотачивается на шагах, старается не упасть. Смотрит на горизонт впереди. Раненый глаз и лицо, кажется, зажили, но он понятия не имеет, как они выглядят. Он помнит, что прикасался к ране неопределенное время назад, но забыл, что ощутили его пальцы. А теперь, когда рука невольно тянется к лицу, что-то не дает ей подняться.