Ричард Морган - Хладные легионы [litres]

Она обратила к нему улыбающееся лицо, обрамленное взлохмаченными ветром темными волосами. Немного повысила голос.

– В конце концов, трудно от чего-то отказаться, если у тебя это очень хорошо получается. А ты как думаешь?

И Рингил подумал, ощущая зловещую тень тревоги, что ее взгляд, сопровождавший эти слова, был устремлен не столько на него, сколько на меч у него за спиной.

Как только взошло солнце, она отправилась к Шанте.

Морской инженер был человеком привычки. Она нашла его именно там, где рассчитывала найти в такой час, – он пил чай под навесом на верхней палубе своего роскошного плавучего дома. Наемные охранники у трапа кивком приветствовали Арчет – она была частой гостьей, да и невозможно было ни с кем ее перепутать благодаря цвету кожи и нечеловеческой отчужденности во взгляде, – и раб в ливрее проводил ее через уровни лодки-зиккурата. На верхней галерее присутствовали и другие рабы: они церемониально распахнули двери из деревянных панелей и вывели Арчет на палубу. Шанта сидел там под навесом, среди ковров и подушек, окруженный полупустыми тарелками со сладостями, хлебом и маслом. У его локтя стоял высокий самовар, а на коленях лежала открытая книга. Он поднял глаза и улыбнулся при виде гостьи. Она ответила тем же, но улыбка вышла слабая. Оставалось дождаться, пока раб ее официально объявит и удалится.

– Госпожа Арчет, приятный сюрприз. – Шанта взмахом руки предложил ей сесть на подушку рядом. – Как чудесно видеть вас снова так скоро. Не хотите выпить чаю?

Она шагнула вперед.

– Какого хрена ты творишь, Шанта?

– Я? – Он, казалось, был искренне озадачен.

– А ты видишь в непосредственной близости других слабоумных дебилов? – Она стояла над ним, пылая гневом. Широко взмахнула рукой, охватив пустую палубу. – Ох. Сдается мне, нет. Значит, я говорю о тебе. Это тебя я вчера полночи спасала от предстоящего визита к осьминогам в качестве гребаного ужина!!!

– А-а, – он помрачнел. – Понятно.

– Да что ты? Серьезно? – Она пинком отправила подушку, на которую он указывал, через палубу. – Ты когда-нибудь видел такую казнь, Махмаль?

Она знала, что не видел. Акал предпочитал чистый взмах топора для своих врагов, а доски для казней в Палате разоблаченных секретов придумал Сабал II, и Джирал лишь после смерти отца к ним вернулся. И с самого восшествия молодого императора на престол Шанта держался довольно замкнуто: сперва оплакивал старого друга, а потом, когда это стало неприемлемым оправданием, сваливал все на возраст и тяжкий труд.

– Боюсь, в последнее время я нечасто бываю при дворе. Мне не посчастливилось стать свидетелем того, как Ихельтет двигается навстречу прогрессу.

Ей показалось, что голос Шанты слегка дрогнул, но если дрожь и была, то скрывалась под слоем равнодушного придворного спокойствия.

И это, подумала Арчет, с тем же успехом мог оказаться подавленный гнев, а не страх.

Она справилась с яростью. Подошла к правому борту и посмотрела на воду. По другую сторону эстуария рыбацкий ялик направлялся в океан, сильно кренясь на крепчающем ветру.

«Знакомое чувство».

Она изобразила спокойствие.

– Дела плохи, Махмаль. Санаг выдал тебя на допросе. Тебя и, похоже, половину гильдии судостроителей. – Она снова посмотрела на морского инженера. – Я не могу взять в толк, когда до вас, тупиц, дойдет? Конные племена надрали вам задницы. Не будет никакого славного возрождения прибрежных культур. Все кончено. Блистающий трон – наш лучший шанс цивилизовать мир.

– Ничего не имею против Блистающего трона.

Невысказанные слова повисли в воздухе. Она машинально оглянулась, проверяя, нет ли на палубе подслушивающих.

Потом вернулась туда, где расположился Шанта. Присела рядом.

– Он лишь человек, Махмаль. Проживет свою жизнь и умрет, как его отец и дед. А я помню их всех – не забывай об этом. До самого Сабала Завоевателя, который был настоящим уродом. Дело не в них. Важно то, что они строят.

– Изумительно кириатский взгляд на вещи, моя госпожа. – Шанта закрыл книгу, которая лежала у него на коленях, потянулся к самовару и снова наполнил стакан. – Ты прости меня, если я, будучи лишь смертным, менее склонен к дальновидности. Бентан Санаг был моим другом.

– Тогда тебе нужно тщательнее выбирать друзей, – отрезала она.

Пауза затянулась, пока Шанта возился с самоваром. Потом он бережно отложил книгу в сторону, не глядя Арчет в глаза. Обеими руками аккуратно взял стакан с чаем, ссутулился над паром, как гадатель, предсказывающий будущее сложному клиенту.

– Что ж, – мягко проговорил он. – Я приму к сведению совет моей госпожи.

– Да уж, прими. Потому что я не думаю, что смогу опять таскать для тебя каштаны из огня, если ты снова облажаешься.

Он поднял глаза.

– Я благодарен за твое вмешательство, Арчет.

– Что-то не похоже, – сварливо проговорила она.

– Нет, я правда благодарен, – настойчиво повторил Шанта. – Но я дал обет, Арчет, в точности как ты. Когда Гильдия приходит ко мне со своими жалобами и страхами, я обязан решать проблемы. Ты же знаешь, сколько наших сгинуло из-за чисток. Как мне, по-твоему, надлежит поступать? Нацепить придворную улыбку и завязать глаза, подобно Сангу? Стоять в стороне, пока мои друзья-товарищи исчезают и погибают в пыточных подвалах?

– А ты правда думаешь, что изменишь положение к лучшему, если присоединишься к друзьям на доске для казней? – Она вздохнула. Пошла за подушкой, которую пнула. Наклонившись, чтобы поднять ее, продолжила: – Чего я от тебя хочу, Махмаль? Чтобы ты остался жив. Ихельтет нуждается в таких, как ты и я. Чистки закончатся, Джирал успокоится. Мы должны продержаться до конца этой фазы.

– Я старик, Арчет. Сомнительно, что я до этого доживу – даже если ты и дальше будешь беречь меня от осьминожьих объятий.

– И что тогда? – Она вернулась и положила подушку на прежнее место. Уселась. – Хочешь уйти, громко хлопнув дверью? В этом дело? Желаешь мученической смерти?

– Едва ли.

– Цитадель никак не угомонится, Махмаль – ты же знаешь. А Демлашаран – идеальный трут. Менкараку и его клике не потребуется много времени, чтобы разжечь из этого всего теократический бунт, по сравнению с которым Поминовение Девятого Племени покажется пьяной потасовкой в таверне. Ты этого хочешь? Чтобы бородатые мудаки-праведники вещали на каждом углу, а по улицам текли реки крови незамужних матерей? Джирал, по крайней мере, такого не допустит.

Шанта хмыкнул.

– Ты упускаешь главное, моя госпожа. Джирал как таковой является частью причины, по которой люди стекаются к надзирателям. Если бы он не запятнал имперскую власть так, как это делал с момента восшествия на трон, никто не обращал бы внимания на упомянутых бородатых мудаков. Акал бы ни за что…