Ф Йи - Железная воля Джини Ло [ЛП]

— Звучит ужасно, — сказала мама. — Бред ученика колледжа. Они думают, что знают все в том возрасте.

— Я рад, что ты ему отказала, — сказал папа. — Это изменило бы тебя как человека.

— Ты слишком умная, чтобы работать на такого глупого парня, — сказала мама. — Заведи свой бизнес, если хочешь. У тебя получится.

О, ирония, что именно они негативно отнеслись к такому предложению. Я была рада, что они не кричали на меня из-за отказа от легких денег. Но слова отца немного жалили.

Я и хотела стать другим человеком. Рост означал перемены. Так мы подстраивались под обстоятельства.

Этому и учила меня Гуаньинь. Мне нужно было стать сильным человеком, который мог выдержать потерю, как она. Она хотела, чтобы я была лидером, который остается в настоящем, творит как можно больше добра, а не думает о прошлых ошибках или мечтает о будущем. Она хотела, чтобы я была лидером, который совершал жертвы.

Я выучила это. После всего, что случилось на этих выходных, я поняла послание.

Да?

Нет.

Я вскочила на сидении и задела макушкой крышу машины.

— Ха! Давно я не видел, как ты это делаешь, — сказал папа.

Я вытащила телефон, пальцы заплясали на клавиатуре на экране. Я чуть не заблокировала телефон неправильно введенными паролями. Я не управляла собой.

Гуаньинь могла быть воплощением всего хорошего в космосе. Но это не означало, что она была права во всем. Она могла порой ошибаться.

Например, насчет меня. Я не была святой. Я не была верным последователем ее образа мышления.

По словам Келси, я была монстром. Монстром гнева. Я была не лучше яогуая, железный демон в облике девушки. Нужно было принять это.

Я смогла исправить пять опечаток в «ты там?» и отправила сообщение.

— Кому пишешь? — спросил, дразня, папа.

Другому зверю, которого я знала и любила.

«а что? «дай пять» «чизбургер» «парень на велосипеде», — ответил Квентин.

Юни отдала ему свои трофеи — телефон, который она забрала у невезучего зеваки. Он заменил его старый кирпич, который он купил, наверное, лет десять назад. Теперь Квентин мог переписываться со мной как нормальный человек.

Я взяла себя в руки и описала свой план. Слов было так много, что они тянулись на моем экране. Квентин, наверное, минут пять смотрел на надпись «пишет сообщение».

Когда я закончила, я нажала «отправить». Мое заявление.

«серьезно?!?!?! «лак для ногтей» «чемодан» «кот», — ответил он.

Он еще не разобрался с эмоджи. Я принялась обсуждать с ним план.

«Твой план, — сказал он, — это не план. Это безумие».

«Жизнь принадлежит рискующим. Я спросила, возможно ли это. А не нравится ли тебе это».

«Не знаю. Ты проделывала похожий трюк раз в прошлом как Рюи цзиньгу бан. Не знаю, удастся ли теперь. И это может повредить твой разум. Такое, как ты описываешь, еще не делали».

«Я буду тренироваться, чтобы суметь. С тобой».

«Я не знаю, как долго мы будем учить это. Может, никогда не получится».

«Но можно попробовать, да? Плевать, как долго это займет. Мы будем вместе, пока будем пробовать. Даже если всю жизнь».

Квентин не сразу ответил на мои слова, что мы с ним будем вместе всю жизнь. Современное признание в любви. Подтекст в сообщении.

«начнем завтра, — написал он. — «персик» «персик» «персик» «поцелуй» «поцелуй» «поцелуй».

Вряд ли он понимал, что означал этот персик. Нужно ему объяснить. Или показать. Я покраснела, вспомнив ту ночь, которую мы с ним провели под небом далеко от Земли.

— Итак, — сказал папа, — ты не хочешь поставить тот колледж на первое место в своем списке? — в его голосе звучала надежда.

Я расслабилась на своем сидении и смотрела в окно. Шоссе несло нас в ночь.

— Думаю, я туда однажды вернусь, — сказала я. — Я оставила там кое-что важное.

31

Я давно тут не была. Земля была из белого мрамора, как я и помнила. И то же синее яркое небо.

Я глубоко вдохнула. Этому меня когда-то давно научил тренер Джеймсон. За все время волейбольной карьеры техника расслабления делала меня средней по силе, а не одной из последних.

Мне нужна была эта удача сейчас. Если я не справлюсь дальше, миру придет конец.

Я побежала. Мои шаги поднимали вихри, толкая воздух. Камень дрожал от ударов.

Я разогналась и оттолкнулась. Я полетела над землей и ударила коленом по ребрам Син-тяня.

Титан прокатился по камню, его плоть скрежетала от трения о гладкую поверхность. Его глаза на груди моргнули в потрясении. Син-тянь встал. И посмотрел на меня. Я была бы чуть выше, даже если бы у него была голова на плечах.

Он закричал гневно, но без звука, переигрывая своим лицом-телом. Он отклонился, чтобы ударить меня правым хуком, который мог убить бога.

Я поймала его руку сзади.

Син-тянь оглянулся. Он невольно сжался, как отвечало животное без нервной системы на хищника. Монстр не знал настоящий страх, но понимал, что ему нужно было защититься.

— Да, друг, — сказала вторая огромная я, слова звучали как ураган. — Остерегайся моего финального облика.

* * *

Я шлепала Гуаньинь по лицу снова и снова.

— Джини, она не пьяница без сознания! — сказал Квентин. — Осторожнее с ней!

— Ты дала ей достаточно кармы? — сказала Юни. — Может, придется сделать это пару раз, — она потерла руки. — Как дефибриллятором.

Это был другой риск плана. Мне не нужно было возвращать ей всю силу. Мне нужно было пробудить ее. Если я не смогу, то все это было бессмысленно.

Погодите. Дефибриллятор. Я вытащила из кармана свои печати.

Гуаньинь закашлялась и выгнула спину на мраморном полу. Она снова дышала.

Ладно. Фух. Я была рада, что она пошевелилась раньше, чем я сорвала его одежду и прижала печати к ее сердцу, чтобы ударить Гуаньинь ее же магией. Идея была глупой.

Глаза Богини милосердия приоткрылись.

— Чт… — сказала она.

Она резко села, чуть не ударив меня по носу лбом.

— Нет! — она поняла, что если она проснулась, то пробудился и Син-тянь.

— Все хорошо, — я придерживала ее голову на случай, если она рухнет на пол. — Мы все продумали. Все будет хорошо.

— Но Син-тянь! — она оттолкнула меня, встала на колени, выбралась из нашей группы. Она посмотрела на события вдали. — ТВОЮ МАТЬ, ДЖИНИ! — закричала она, одолжив ругательство у меня, чтобы выразить свой шок. — ТЕБЯ ДВЕ?

На фоне неба огромная версия меня билась с Син-тянем, и ей помогала вторая огромная версия меня. Гора словно ожила и билась с собой. Линкольн и Вашингтон бились с Джефферсоном, пока Рузвельт уменьшился до нормального размера и спасал Богиню милосердия.

Ладно, не лучшая аналогия, но было сложно сосредоточиться, когда у меня было сразу три точки зрения.

— Две меня и одна тут, — сказала я. — Финальный облик Рюи цзиньгу бан.

Нэчжа, земля ему пухом, подсказал идею. Я и еще две меня были не просто клоны из волос. Мы были разделенными телами, и каждая была сильнее, чем я сама.