Майкл Салливан - Смерть леди Далгат. Исчезновение дочери Уинтера

– Он – может. – Ройс показал на Адриана.

– Не показывай пальцем, – сказала вдова. – Это невежливо.

Ройс закатил глаза.

– Следите за манерами, молодой человек. Вы ходите по лезвию бритвы.

Ройс хищно улыбнулся:

– Я в этом большой мастер.

Адриану не нравилось выражение глаз друга; из удивленного енота он превратился в голодную пантеру.

– Я думал, вы рассказываете про смерть короля Рейнолда.

– Вообще-то нет. Я излагала общеизвестные исторические факты, о которых ты и твой приятель знаете столь же мало, сколь и о личной гигиене и хороших манерах.

– Точно, – согласился Адриан. – Так все и было. Продолжайте.

– Что ж, в Альбурне питают страсть к истории. Люди здесь гордятся своим наследием – понимаете, мы уникальны. Наша связь с прошлым определяет нас как нацию. Вот почему так грустно встречать агностиков вроде вас, не знающих столь важных для нас вещей. – Вдова сделала паузу, чтобы отдышаться или дать Адриану возможность доказать ее правоту, например, спросив, что такое агностик. Он не заглотил наживку.

– Я собиралась рассказать, что после смерти последнего императора и его семьи и гибели Персепликвиса, столицы Империи, епископ Венлин взял власть в свои руки. Именно он официально перенес империю с ее прежнего места на западе сюда. В те времена мы были имперской провинцией Альбурнией. Епископ – он еще не стал патриархом – правил останками империи из замка Блайтин, пока не завершил строительство собора. – Она махнула рукой (но не ткнула пальцем) на восток. – Уже тогда Рошель была процветающим портовым городом. Вы должны понимать, что в то время к западу от Величественных гор царил полный хаос, поскольку мелкие полководишки сражались за землю и власть.

Адриан хотел заметить, что с тех пор почти ничего не изменилось, но не стал перебивать Эвелин. Он надеялся, что ее объяснения прольют свет на более поздние события. Ройс, судя по всему, вообще не слушал – он был поглощен тем, что ножом отскребал яйца от тарелки.

– Те, кто сохранил верность имперскому стягу, приходили сюда. Колдеры, Киллианы, Харгрейвы – семейства, блиставшие при дворе последнего императора. Альбурн стал домом империи в изгнании. Сюда везли все, что удалось спасти: артефакты, книги, статуи, картины. Вот почему Альбурн в целом – и Рошель в частности – имеет весьма крепкие связи с традициями Империи Новрона. И когда король с семьей утонул в Гоблиновом море, епископ взял на себя роль наместника. Все просто.

– Просто? – произнес Ройс, облизывая нож.

– Это называется логика, милый, – произнесла Эвелин. – Она укрепляет разум.

Ройс перехватил нож, взявшись за лезвие.

– И что было дальше? – быстро спросил Адриан. – Почему теперь это не империя в изгнании? Куда делся патриарх? Как Рейнолд стал королем? Он ведь не Колдер, Киллиан или Харгрейв?

– Нет. Это дело рук Гленморгана. Он выиграл состязание на пост монарха. Известный головорез запада. Когда Гленморган вторгся в Альбурнию, патриарх избегнул осады, назначив его почти императором, то есть наместником. Позднее, когда Гленморган обосновался на севере в Эрваноне, патриарх был вынужден перебраться к нему. Но пусть глава церкви и переехал в Гент, ее сердце остается здесь. Так, серетские рыцари по-прежнему расквартированы в замке Блайтин, как и всегда.

– А Рейнолд?

– Гленморган назначил его прапрапрадеда или кого-то вроде этого губернатором Альбурна. Он обосновался в самом западном городе, Карене, как можно дальше от традиционных империалистов. После казни старика Гленни Третьего в Блайтине губернатор – к тому времени это был его сын – продолжил править, но теперь как король.

– И если все они пропали в море, то кровных наследников не осталось. Верно? – спросил Адриан.

– Да, и епископ выберет нового короля на Весеннем празднике. – Эвелин посмотрела на Ройса и нахмурилась. – Ты не ешь. Во имя Новрона, ты худой, как прошлогодняя травинка. Вот почему ты носишь этот огромный плащ. Стыдишься своей щуплости. Ешь, иначе не вырастешь большим и сильным, как твой друг.

– Нам нужно найти другое жилье, – заявил Ройс, как только они покинули дом и быстро пошли по улице.

Дождь закончился, потеплело, и, если не считать тумана и луж, день выдался относительно приятным.

– Другого нет, помнишь? – сказал Адриан, удлиняя шаг, чтобы не отстать от Ройса, который почти бежал. – Вчера мы целую вечность искали.

– Мы искали пару часов. – Ройс в третий раз оглянулся, словно Эвелин Хемсворт наступала им на пятки.

На Мельничной улице кипела жизнь. Мимо катились экипажи; девушка продавала первые весенние цветы с ручной тележки; мужчина развозил на фургоне молоко и сыр; крошечная собачонка с приплюснутым носом выпрашивала объедки; закутанные в плащи пешеходы с тростями лавировали в потоке транспорта и других пешеходов. Все выглядело совсем не так, как прошлым вечером.

– Чем ты недоволен? – спросил Адриан. – Вспомни «Грязную кружку». Дом Хемсворт действительно хорош. А еда? Похоже, это была лучшая трапеза в моей жизни.

– Эта женщина безумна.

– А мне она даже нравится.

Ройс замер. Он стоял посреди улицы, между кучами конского навоза, и смотрел на напарника с потрясением, которое граничило с негодованием.

Адриан сделал еще два шага, прежде чем заметил это.

– Что? – Он оглянулся с виноватым и одновременно невинным видом. – Она милая… в деспотичном, самодовольном, заносчивом смысле. Представь, что это мать, которой у тебя никогда не было.

Ройс поморщился:

– Если моя мать была такой, я рад, что не знал ее.

Они двинулись дальше, свернув с дороги молочного фургона. В плоском кузове стояло полдесятка ведер размером с бочку. Ведра «плакали» белыми слезами.

– Она права, – заметил Адриан. – Тебе нужно больше есть, если хочешь вырасти большим и сильным, как я. – Он ухмыльнулся.

Ройс натянул капюшон.

– Не разговаривай со мной.

Напарники поднялись на холм, откуда открывался отличный вид на город, в основном на крыши и дымящие трубы. Однако дождь прекратился, а туман скопился в гавани, и потому Адриан наконец смог составить мысленную карту Рошели. Она раскинулась по берегам реки Роше, впадавшей в залив Блайтин, большую часть которого скрывал туман. Разделенный водным путем надвое, город вырос на обоих берегах, а в устье реки лежала большая гавань. В середине Роше протянулся длинный, тонкий остров, на который вели два каменных моста.

Остров предоставлял единственную возможность переправиться с одного берега реки на другой; в остальном он полностью принадлежал герцогу. Об этом свидетельствовали грозные стены, окружавшие роскошное поместье. Прилегавшие к мостам районы на обоих берегах выглядели процветающими; чем дальше от реки, тем беднее и запущенней становились кварталы. На восточном берегу располагались собор и просторная площадь перед ним. Адриан решил, что именно это место люди называли Старым городом. Сразу к востоку от него была еще одна площадь, окруженная магазинами, – очевидно, Купеческий район, хотя дальний берег тоже изобиловал магазинами.