Марина Эльденберт - Небо для двоих [litres]

От этого обещания бросило в жар, а после я всю ночь ворочалась без сна. Не сомневаюсь, захоти я того (один чуточку более откровенный поцелуй, чувственные объятия), и мы бы не удержались. Оба. Но я тоже не хотела торопить события, а если быть точной, хотела дать себе и ему время привыкнуть к этому сумасшествию. К дикому, пьянящему чувству, от которого кружится голова и сбивается дыхание.

К тому же я готовила ему свадебный подарок.

– О чем задумалась, сестренка? – поинтересовался Сарр.

Я кашлянула и повернулась к зеркалу, скрывая плеснувший на щеки румянец.

– Так, ни о чем.

Платье, которое изначально казалось мне слишком простым, сидело на мне как влитое. На удивление легкий крой, золотая паутина рукавов и лифа, на спине сплетенная в кружево-чешую. Капли драгоценных камней на ткани под грудью в качестве украшения сплетались в орнамент-символ Ильерры (драгоценное дерево: плодородие и процветание в мире). Прическа была красивой, но очень практичной: я специально продумывала ее для сюрприза будущему мужу. Поэтому волосы уложили и стянули узлом, открывая шею, но оставив длину свободной.

– Кажется, нам пора, – с улыбкой произнес Сарр, подавая мне руку.

– Кажется, – тихо ответила я.

Сейчас, пока я размышляла обо всем, волнения поутихли, но в эту минуту вернулись вновь. Мне предстояло спускаться по усыпанной лепестками лестнице на побережье, где должен был состояться обряд. Побережье предложил Витхар как знак наших вечерних встреч, и я согласилась. Нам предстояло принести брачные клятвы на закате: в Аринте это было хорошим знаком. Закат – символ перехода из дня в ночь, за которой начинается новая жизнь. Браки, заключенные на закате, считались самыми счастливыми.

Пока Сарр держал мою руку, все еще было относительно хорошо, но стоило ему отпустить, как вернулись и дрожь, пронизывающая все тело, и странный, будоражащий восторг-предвкушение.

– До встречи, правительница Даармарха, – произнес брат у раскрытых дверей, вдоль которых шеренгами выстроились хаальварны. Хаальварны стояли и на лестнице, через пять ступеней, а ниже, у самой кромки накатывающих на берег волн застыл Витхар. Фигура жреца на его фоне казалась хрупкой и крохотной, и я, на мгновение коснувшись пальцами щеки Сарра, шагнула в новую жизнь.

Ступенька за ступенькой, под тишину и биение собственного сердца я спускалась к нему. К мужчине, который однажды разрушил мою жизнь, чтобы помочь возродиться. К мужчине, который стал моим пламенем, моей страстью, моим наваждением. К тому, кого я потеряла на безмерно долгие семь лет, а после заново обрела.

Мне казалось, что грохот моего сердца перекрывает шум океана, ноги неожиданно стали слабыми. Особенно когда я приблизилась к Витхару и замерла. Когда мы только познакомились, он казался недосягаемым, резким, словно выточенным из раскаленного изнутри камня. Опасным и невыносимо жестоким, но за последнее время я узнала его совершенно другим.

Внимательным.

Терпеливым.

Жестким, но не жестоким. Хищным, но не опасным.

Когда его пальцы коснулись моих, солнце коснулось воды, и жрец произнес:

– Местари. Местар. Прошу вас, соедините руки.

Другую руку ему подала я, вложив пальцы в сильную мужскую ладонь. Глядя только в глубокие, темные как ночь глаза.

– Прошу, примите ваши ленты.

Моя лента была белой (дань Ильерре), его – черной (один из цветов Даармарха). Я смутно запомнила, о чем говорил жрец, но вряд ли брачные ритуалы Даармарха сильно отличались от общепринятых в Огненных землях. Я слушала только собственное сердце, биение которого утекало сквозь пальцы в ладони Витхара, и его – которое возвращалось ко мне.

До той минуты, пока жрец не замолчал, выдерживая тишину.

Чтобы после произнести:

– Местари, время клятвы.

На миг показалось, что мое сердце и вовсе остановилось, но нет. Просто стало несоизмеримо тихо.

– Мне не нужны клятвы, – тихо сказала я, – чтобы быть с тобой. Все, что мне нужно, – мои ладони в твоих. Твой взгляд. Возможность тебя обнять. Я люблю тебя, Витхар Даармархский.

Тишина, воцарившаяся после моих слов, была такой громкой, что даже океан не сумел скрыть ее шелестом. Я видела, как его взгляд вспыхнул, как в нем разгорался огонь, которого я не видела никогда раньше. Пламя, силу которого я даже представить себе не могла.

– Мне нужно гораздо большее, – произнес наконец он: низкое глухое рычание вряд ли можно было назвать голосом. – Мне нужна ты. Каждое утро. Каждую ночь. Каждый день, каждую минуту и каждый миг. Ты – мое дыхание, Теарин Ильеррская. Ты моя жизнь.

Ладони сильнее сжались на моих, и ленты, которыми мы оплетали друг друга, скользнули по запястьям шелковой лаской.

– Скрепите же ваши клятвы, – произнес жрец, и Витхар привлек меня к себе.

На короткий миг, задержав взгляд на моих губах, из-за чего они вспыхнули, склонился, впиваясь в них яростным дыханием поцелуя. Дыханием пламени, ворвавшимся в мое тело с такой силой, что я едва удержалась на ногах и едва удержала внутри только-только начинающий слушаться меня огонь. Мгновение – или несколько минут, когда мы замерли на побережье в слиянии гораздо большем, чем может дать самая откровенная близость, – оборвалось.

Мы замерли, размыкая сплетенные пальцы, а после одновременно вскинули руки. Ленты сорвались ввысь огненными змеями, вспыхнув под натиском нашего пламени, и слились воедино. Вспышка разорвала ночь, опустившуюся на Аринту после захода солнца, а Витхар снова притянул меня к себе, целуя так откровенно и яростно, что пламя рванулось к нему вместе со мной.

На этот раз мы еле оторвались друг от друга. Тяжело дыша и глядя в располосованные зрачками алые глаза, я понимала, что взгляд у меня в точности такой же. Совершенно не взгляд правительницы Даармарха, которая должна себя контролировать в любой ситуации.

Но с балконов уже сыпались огненные змеи (одиночные ленты, которые запускает каждый из гостей после нашей, символизируя глубочайшее расположение к нашему союзу).

– Кажется, нам пора возвращаться, – сказала я, облизывая вмиг пересохшие губы.

– Пора, – подтвердил Витхар, глубоко вздохнул, словно пытаясь унять бушующее внутри пламя, и добавил: – Жена.

Последнее было сказано так, что меня пронзило огненной вспышкой.

– Не представляю, как я выдержу официальную часть, – прошептала я, скользнув пальчиками по сгибу его локтя, и добавила ровно с теми же интонациями: – Муж.

– Лучше не провоцируй. – Это Витхар выдохнул уже на пути к лестнице, на которой хаальварны вскинули оружие, сомкнув острия мечей: знак того, что будут оберегать нас и наш союз, как Даармарх, – ценой собственной жизни и до последней капли крови.

– Или что? – поинтересовалась я, когда мы вступили на лестницу.