Александр Гром - Приключения Алекса

Настороженные, готовые в любой момент отразить нападение, мы не слишком-то торопились. Ловушка могла подстерегать на каждом шагу, и ощущать это было не слишком приятно. К моему удивлению, план замка, несмотря на прошедшие годы, четко сидел в голове, и я довольно уверенно вел спутницу через путаницу коридоров, пустых залов, комнат и переходов, где шаги наши гулко отдавались под самыми сводами. Вел к самому центру Лонширской твердыни — Грозовой башне и кабинету отца. Туда, где хранились реликвии княжества: корона, меч, жезл и печать. И где, если мои сны не обманывали меня, в кресле сидит мрачная фигура, закутанная в черный, темнее ночи, плащ. Сидит и поджидает. Так было множество раз, в кошмарах. И если наяву все это так и есть, я был уверен в двух вещах: первое — я наконец-то увижу лицо сидящего в кресле и второе — издевательский смех на этот раз обойдется издающему его дорого. Боком выйдет!

Чувствуя волну поднимающегося бешенства, я с большим трудом успокоился. Не время еще. Пока не время! Ну, погань, держись, расплата близка! С колотящимся сердцем я прошел последние метры и остановился перед темной прочной дверью, обитой полосами кованой стали. В самом ее верху была вырезана серебряная княжья корона. Пару секунд поколебавшись, я взялся за бронзовую ручку в форме головы льва и осторожно потянул за кольцо на себя.

Без малейших усилий вход открылся, а в глаза ударил свет доброго десятка зажженных канделябров, превосходно, во всех деталях освещавших кабинет отца, не имевший окон. Оттеснив плечом эльфийку, я без особых церемоний ворвался вовнутрь и злорадно рассмеялся.

За столом отца сидела тварь в черном плаще с накинутым на лицо островерхим капюшоном. Мои жуткие повторяющиеся сны таки на самом деле оказались вещими. Ну что ж, это, возможно, хорошо. И тут опять, как и в ночных кошмарах, тварь за столом издевательски захохотала. Но она не учла одну вещь: теперь-то, в реальности, я мог до нее дотянуться! Я шагнул вперед, намереваясь сорвать уродливый капюшон и наконец-то увидеть лицо насмешника. Но… Фигура, сидевшая в кресле, повернулась и сама откинула его. О Боги всех времен и народов! На меня смотрела торжествующая Синдирлин, моя ненавистная родная сестра, Я стоял совсем рядом, а она… Она продолжала цинично посмеиваться, насмешливо и свысока осматривая меня с ног до головы.

— Привет, глупыш, — затем обратилась она так, как порой называла в детстве. — Давненько не виделись. Что, наскучили игры на Границе? Домой потянуло?

Говорила Синди небрежно, словно я все еще был маленьким мальчиком, которого можно было всегда безнаказанно обидеть. Да другого-то меня она и не знала, вот в сознании ее я таким и остался. Наверное, поэтому она и не смогла предугадать последующих событий.

Резко выбросив вперед левую руку, я схватил сестру за роскошные черные волосы, рывком поднял из кресла и со всего маху ударил головой о стену. После чего швырнул обмякшее тело обратно. Арнувиэль за моей спиной одобрительно, хотя и нервно, захихикала. С минуту-другую я пристально рассматривал Синди. Она изменилась. Не то, чтобы сильно, просто очень красивая девушка превратилась в очень красивую женщину. Еще, пожалуй, ее портили неестественная бледность и странно-пунцовые губы, но в общем-то она, так и осталась изумительной сукой.

— Хорошо смеется тот, — обратился я к бездыханному телу, — кто смеется последний. Привет, сестричка!

Оставив ее на время в покое, я подошел к стальному шкафу, где хранились корона, меч, жезл и печать. Он оказался не заперт, но пуст, как пшеничный амбар в голодный год. Сзади раздал ось змеиное шипение и почти одновременно предостерегающий крик эльфийки. Моя сестра сидела, гордо выпрямившись, и жгла меня ненавидящим взглядом.

— Что, братец? Нет ничего? Вот досада! А ты получше поищи, может, что и найдешь. Вор! Ублюдок! Скотина!

Не спеша и не обращая внимания на эти слова, я обошел весь кабинет, зная, что Арнувиэль в случае чего успеет предупредить. Остановился у книжных шкафов: все собранные отцом и предками редкости в целости и сохранности стояли на своих местах. Правда, их покрывал густой налет серой пыли, как, впрочем, и все вокруг. Чучела убитых отцом на охоте зверей располагались в прежнем порядке, вот только у медведя был сильно распорот бок. Очевидно, кто-то из гоблинов попал по нему во время той памятной страшной ночи. Осмотрев все, я приблизился к сестре, недобро вжавшейся в мягкую кожу кресла. А она вдруг по-кошачьи, рассерженно зашипев, обнажила острые белые клыки.

— Тьфу, мерзость! — я с отвращением сплюнул и перекрестился. — Моя милая сестричка Синди, оказывается, вампир. Тьфу!

— Низко берешь, братец, — слова звучали глухо и угрожающе. — Пить кровь — это невинная забава, которой, я иногда балуюсь на досуге. А вообще-то я — могильная ведьма. Ведьма — Хозяйка Лоншира — миледи Синдирлин, так меня теперь называют подданные.

— Вот оно как? — удивился я. — Но насколько я знаю, всех наших замковых слуг убили в резне роковой ночи. Или не так?

— И поделом им, — Синди была, на удивление, откровенна. — Уж больно я их всех терпеть не могла. Сейчас у меня новые подданные.

— Кто ж это? — с нескрываемым презрением спросил я. — Отступники, за окровавленное золото бросившие родных и предавшие Бога и Свет? А может, гоблины с Закопченных Гор? А, сестра?

— Может, и гоблины, — хладнокровно ответила она, — а может; и не только они. Надеюсь, ты очень скоро познакомишься с ними, и тогда посмотрим, кто же все-таки из нас двоих посмеется последним. Герой! С женщинами, вижу, ты научился справляться, а каков будешь против мужчин?

— Не смеши, сестра. Какой настоящий мужчина будет служить тебе? А отбросов я никогда не боялся. Как, впрочем, и никого, — и тут, как молнией, меня поразила мысль: — Постой, но если тебе служат гоблины, значит, ты должна знать, кто открыл им дверь в ночь захвата замка?

Синди отвратительно расхохоталась.

— Конечно, я знаю это. Да и как не знать? Ведь это сделала я. Вот этими руками! — и она высоко подняла узкие, но крепкие ладони, пальцы которых оканчивались длинными, похожими на когти ногтями.

— Сука! Дрянь! Дешевка! — я был ошеломлен и задыхался, не находя больше слов, ибо сказанное с трудом укладывал ось в голове.

— Мне, право, братец, очень жаль, что я, так тебя расстроила, — Синди иронизировала вовсю. — Но кто ж знал, что ты такой чувствительный? Надо же, убиваться из-за таких пустяков!

— Пустяков? Смерть отца, матери и братьев для тебя пустяки? Так издохни же, ведьма!

Черный сгусток пламени, изошедший из рук Синдирлин, на мгновение задержал удар сверкающего меча, но, не причинив вреда, плавно обтек меня по сторонам и дотла выпалил книжный шкаф и стену с коврами из Тунистана.