Александр Гром - Приключения Алекса

В глазах что-то кололо и резало еще добрых пару часов, и только лишь у развилки, от которой убегали на север и восток две дороги, боль слегка отпустила. Здесь, на распутье, исчез и кустарник, его сменили заросшие бурьяном поля, небольшие хвойные и лиственные лески, когда-то бывшие лесопосадками и призванные защищать посевы от ветра, да еще старые развалины, оставшиеся от человеческих поселений.

Наш Веселый Тракт, ведущий дальше на запад, заметно понижался. И где-то там, далеко-далеко, чуть ли не у самого горизонта, темнело большое пятно. Мое сердце громко екнуло, ибо я хорошо знал, что это Лонширский лес. Моя Родина, мой отобранный дом, мой Лоншир… В который я мечтал вернуться всю свою жизнь.

И вот я возвращаюсь, идя по тропе войны, а мой дом — мрачная крепость с вражеским гарнизоном. Встречайте, суки! Я уже близко! Одно жаль: эльфийка со мной, ибо если в замке все так, как я думаю, то ноги мы уже вряд ли унесем.

Все это я понимал, но по-другому поступить уже не мог. Иначе Лоншир на всю жизнь останется несбыточной мечтой, сказочной детской грезой. Эльфийка, прищурившись, тоже смотрела в ту сторону, словно стараясь пронзить пространство и узнать: что же нас ожидает как незваных гостей? Это хотелось знать и мне, но ничего, немного терпения и узнаем. Только будем ли мы после этого рады?

Внезапное чувство опасности заставило обернуться назад. По северной дороге, ведущей из глубин Покинутых Земель, неслось густое облако пыли. Миновав восточное ответвление, конный отряд — а ничем другим это просто быть не могло — вступил на Веселый Тракт. Благо рядом с нами оказался густой ельник, в который мы юркнули и затаились. Всадники быстро приближались, вскоре уже можно было различить их угрюмые лица и одежду серого цвета, с черной короной, вышитой на груди. Они сопровождали богато украшенную золотом карету, запряженную шестеркой снежно-белых коней.

— Люди Черного Короля, — едва слышно я шепнул в самое ушко эльфиечки, — или, говоря языком церковников, отступники.

— А герб, герб вы заметили на дверце? — так же тихо спросила Арнувиэль, хотя отряд уже проехал. — Признаться, я не разобрала: какое-то сплетение змей, скорпионов и черт знает чего.

— Угу, — согласился я, — мудреная вещь. И признаться, я тоже не сильно его разглядел. Ну и Бог с ним.

Переждав еще с полчаса, мы, наконец, решились продолжить путь.

Где-то через час с небольшим следы идущего впереди нас вражеского отряде свернули на боковую дорогу, и мы, вздохнув свободней, пришпорили своих скакунов, Миновав спокойную гладь Зеркала Фей, огромного озера, располагавшегося с правой стороны Веселого Тракта, я вдруг увидел насторожившее меня зрелище. Возделанные поля, выделявшиеся золотистыми лоскутами на фоне запустелой целины. Ага, а вон там, за стеной тополей, в просветах проглядывает частокол, огораживающий запрятавшееся селение. Оттуда довольно явственно пахнуло дымом, домашней скотиной и, пожалуй, ароматом пекущихся хлебов. Резко натянув поводья, я остановил Дублона, эльфийка тотчас последовала моему примеру.

— Что там такое, Алекс? — спросила она затем боязливым шепотком. — Деревня, да?

— Ага, деревня, госпожа. Вот только живут в ней теперь либо отступники, либо гоблины. Слазьте с лошадки, и тихо-тихо мы пойдем с вами в обход.

Сделав приличный крюк, стоивший лишних тридцати минут ходьбы по заросшим вереском и колючим бурьяном пустырям, мы, наконец вновь вышли на тракт, Поселка видно не было, зато темная громада Лонширского леса заметно приблизилась.

Эльфийка, негромко ругаясь, выдирала из волос и одежды репьяхи, я же настороженно прислушивался. Кто их знает, этих поселенцев, может, впереди застава или расставлены в укромных местах дозорные? Но нет, вроде все спокойно, а интуиция редко обманывала меня. Эльфийка, отодрав последнюю колючку в сердцах швырнула ее обратно в заросли.

— Алекс, а кто там живет в этой деревне? Наверное, простые крестьяне? — ее голос звучал несколько пренебрежительно.

— Простые, — охотно подтвердил я, — но ненависть их так сильна, что нас, попади мы им на глаза, изрубили бы тяпками, косами или чем там еще в мелкие кусочки. Кстати, так по-поганому гибли даже некоторые разведчики: Рэндом-Арбалет, например, заснул в стоге сена, а проснулся от протыкающих его вил. Потом нечисть его тело выставила напоказ, прибитое гвоздями к кресту. Это было у нас, на Западной Границе, а на Севере крестьяне убили Гарри-Ловкача, раненого выследили. Так, говорят, беднягу настолько отделала толпа, что, кроме изуродованной головы с несколькими оставшимися клочками волос, ничего не осталось. Но и ее, насадив на кол, принесли на обозрение Пограничному Братству. В назидание, так сказать.

Арнувиэль содрогнулась и побледнела.

— Мой любимый брат, видно, спятил, раз полез в Элиадор, — она впервые позволила себе критику в адрес Эарнила. — И почему только ему никогда не жилось спокойно?

«Если твой Эрни сумасшедший, — невесело подумал я, — то мы от него недалеко ушли. Тоже дурни, а возможно, и похлеще. Он-то хоть более подготовленный был к сюрпризам Покинутых Земель; к тому же мечник, каких мало на Английском континенте. Да и в магии соображал кое-что, а это, ой, как нелишнее в здешних местах. О-хо-хо, всегда ведь говорил себе, не связывайся с эльфами и их делами. Говорил, говорил, а сам… Э!» — я даже в отчаянии взмахнул рукой.

— Вы чего? — удивил ась эльфийка. — Что вы там блеете?

— Да так, ничего особенного, — на миг устыдился я. — Просто вырвалось. Однако, госпожа, нам пора в путь. Скоро вечер, а до наступления темноты необходимо достичь Лонширского леса. По коням, любезнейшая из герцогинь Эльфийского Края.

«Любезнейшая» рассерженно фыркнула и одарила меня не очень ласковым взглядом. Так, без особых приключений, мы на закате подъехали к окраине Лонширского массива. Пока что, к моему великому удивлению, путешествие по Покинутым Землям проходило даже спокойней, чем по Ничейным. Но это пока. К тому же следует учитывать, что мы еще едва углубились в них. Да, едва углубились, учитывая всю огромную территорию, потерянную для людей.

Почему-то без малейших колебаний я подал эльфийке знак, и мы бок о бок въехали под сень больших берез. Немного проехав, я спешился и, став на колени, поцеловал горсть родной земли. Поднявшись, на эльфийку я старался не смотреть, дабы она не смогла заметить предательской влаги, заполнившей мои глаза.

Но тут, в березовых кронах, раздался тихий шелест и заставил позабыть всякий стыд. В изумлении я уставился на компаньонку, она же смотрела на меня. А березы шептали:

— Хозяин вернулся! Наконец-то молодой хозяин вернулся домой! Домой!

Ближайшие ветви изогнулись и нежно оплели плечи, грудь, даже любовно ворошили волосы. Впервые в жизни я задрожал, ноне от страха, нет, а от единения с этой землей, стонущей под тяжким игом, но так и не позволившей себя испоганить. Растрогавшись, я заплакал не таясь, а они все гладили и гладили меня. Все же, собравшись с силами, я бережно отодвинул покрытые зеленой листвой ветви и хрипло извинился: