Марина Аницкая - Настоящий князь

Но можно было бы как-то объяснить… В конце концов, он же знал о заговоре? Значит, двойник не так уж и невиновен. Значит, причина иная.

Какая? Появление двойника может вызвать смуту — и тогда недовольные, которые есть всегда, могут попытаться склонить чашу весов в свою сторону.

Но ведь двойник исчезнет, поглядев в глаза тому, кого он изображает. Значит, тогда стоило бы прежде всего тихо убить наследника (то есть меня… Неприятная мысль.), а потом объявить, что занимавший трон был самозванцем, и предъявить якобы настоящего князя. Или двойник должен исчезнуть после смерти «оригинала»?

В таком случае, мне следовало бы сидеть у себя в опочивальне, под бдительным надзором многочисленной стражи.

Но я еду один по сельской дороге, и вокруг — ни души… Я не очень-то хороший маг, но, пожалуй, в первую двадцатку ведунов княжества все-таки вхожу. Двадцатым. Этого немного — но достаточно, чтобы я мог не опасаться чьей-то случайной волшбы на дорогах. А направленной, умышленной атаки я не боюсь. Княжество мое мало, и тем, кто мог бы причинить мне вред, не интересна моя небольшая, затерянная в глуши страна.

Это хорошо. История всегда пишется кровью — и у меня нет никакого желания входить в легенды.

Итак, Васуда допустил (более того — настоял) на том, чтобы я поехал один. Значит, мне ничего не угрожает — если бы мой опекун хотел захватить власть, он сделал бы это шестнадцать лет назад. Именно благодаря ему сейчас меня называют молодым князем. Значит… Значит… Мысли мои не могут сдвинуться с места, как повозка, увязшая в канаве после дождя. Я вздыхаю и в попытке отвлечься рассеянно обвожу взглядом окрестности. Вечереет. По обе стороны от дороги поднимаются тонкие колонны стволов. Тихо. Я еще раз оглядываюсь — на этот раз мысленно. Если прямо сейчас свернуть, то рядом есть хорошая полянка с бегущим по ней ручьем. След костра — тут не раз ночевали путники. Ну что же, подойдет она и мне.

Днем я перекусил на постоялом дворе на обочине большого тракта, и сейчас мне не хочется разводить костер. Я привязываю своего коня, Омута, достаю из сумки лепешку и ужинаю, запив водой из ручья. Я заворачиваюсь в плащ, и смотрю в небо. Мне снится хоровод из созвездий, вокруг одной, самой яркой и неподвижной из них. Она светится холодным зеленым огнем и молчит, когда я спрашиваю о том, что мне предначертано.

Я просыпаюсь от утренней свежести, забравшейся мне под плащ. Роса… Роса везде, под самым первым лучом она переливается цветами, каких никогда не будет и на картинах самых лучших художников, прежде чем испариться под взглядом солнца.

Солнце, солнце, разве капля росы — это твой двойник?

Я выезжаю на дорогу. Еще два дня пути. Еще много времени для размышлений…

Хорошо, начнем так — если бы я хотел с помощью самозванца захватить трон, я бы, к примеру, заточил князя и представил народу его двойника как настоящего наследника. Ничего из этого не сделано, и, похоже, сделано не будет — иначе бы никто мне не позволил бы ездить по горам и лесам в гордом одиночестве. Почему? Допустим, скончался вдохновитель этой затеи. Или обстановка неподходящая — в урожайные годы как-то не бунтуется…

Почему Васуда отправил меня сюда в одиночку? А точнее — зачем? Человек, заменивший мне родителей, никогда ничего не делает просто так, уж в этом-то я успел убедиться…

Если мы и вправду «рабы полюсов» — посмотреть на того, каким я не должен быть? Мелковата цель… Таких-каким-я-не-имею-права-быть-ни-в-коем-случае хватает и среди столичных оболтусов.

Развеять двойника? Если он не представляет опасности, этого можно было бы и не делать.

Я долго ломаю себе голову, но так и не могу придумать ничего путного. Ладно. Будь что будет…

Дорога неторопливо вьется передо мной спиной дремлющего ужа, пригревшегося на нагретом солнцем камне. Омут косит на меня темным глазом. По небу плывут мягкие облака.

Хорошо так ехать — зная, что впереди есть цель, и зная, что ты достигнешь ее скоро, но не очень, и есть время насладиться мгновеньем.

Возможно, оно никогда больше не повторится.

Вот и деревенька — два десятка хижин, дети, играющие в пыли, запах дыма… Я пускаю коня шагом. Какая-то старуха, выглянув из дверей, глядит на меня, прикусив желтыми зубами короткую глиняную трубку. Судя по всему, гости тут у них бывают нечасто. Я спешиваюсь.

— День добрый, — говорю я ей.

— Откуда ты? — вопрошающе каркает она.

— Из столицы, — отвечаю я.

— Тебе туда, — она машет рукой в сторону большого двора на самой окраине деревни.

— С чего ты взяла, что мне нужен именно этот дом? — спрашиваю я.

— Всем, кто издалека, нужен именно он, — усмехается старуха. — Иди-иди, красавчик, не пожалеешь.

— Я ищу человека, лицом похожего на меня, — говорю я. — Ты знаешь кого-нибудь такого?

— Тебе туда, — она морщит нос, отчего все ее лицо превращается в скомканный, изломанный, пожелтевший от времени лист. — Вот непонятливый!

— Спасибо, — говорю я, но мой голос уходит в никуда — старуха со странной для ее возраста быстротой скрывается в темных недрах хижины.

Я пожимаю плечами и следую ее совету.

Единственная улица пуста. Все взрослые, наверное, в поле, а дети разбежались, увидев чужака. Правда, мне кажется, что спину мою буравит пристальный взгляд из прикрытого бамбуковой занавеской окна — но я твердо решаю не оборачиваться.

Я подхожу к дому. Омут, послушно ступающий за мной, недовольно фыркает.

Забора вокруг дома нет — но мне кажется, что я вижу тонкую огненную полоску вокруг него — почти вплотную, на шаг от стены. Значит, в доме живет маг… И гораздо более сильный, чем я — иначе я заметил бы его присутствие гораздо раньше.

Я подхожу к линии и думаю, стоит ли мне переступать ее. В это время деревянная дверь дома открывается, и на пороге появляется его хозяин.

Он среднего роста, у него коротко подстриженные седые волосы и гладкое, без морщинки, лицо. Одежда на нем темная, свободная рубаха и штаны — такой наряд носят боевые монахи маленьких горных монастырей, которые прячутся чуть ли не на самых вершинах гор, скрывая свои секреты, доступные лишь посвященным — рецепты целебных бальзамов, подробности устройства семи небес и девяти обжитых земель, приемы боевых искусств и тайные способы заварки чая из редких высокогорных трав.

Хозяин смотрит на меня маленькими, пронзительно-голубыми глазами и осведомляется:

— Приветствую тебя, о путник, у порога моего скромного жилища. Могу ли я узнать, что привело такого достойного и, без сомнения, знатного юношу в эти пустынные края?

Я гляжу на него, и понимаю, что он знает, и кто я такой, и зачем я здесь — ему просто интересно, что я могу сказать.

— Позволено ли будет мне усомниться в том, что столь мудрому магу неизвестна цель моего путешествия?