С. Ренсом - Рассеиваясь, как свет. Призрачная красота [litres]

Если это та самая Вероника, передо мной встает множество новых вопросов.

Впервые я услышала о ней от Кэллума, когда он рассказывал мне о своей жизни. Вероника была Зависшей, которая, судя по всему, вела себя немного эксцентрично, предпочитая отбирать воспоминания у пьяных, засидевшихся на вечеринках допоздна. Затем она сумела освободиться из мира Зависших – кто-то из живых людей нашел амулет, и это дало ей возможность спастись. Как и Кэтрин, она, видимо, вновь стала человеком из плоти и крови, и каким-то образом Кэтрин об этом узнала. Если эта Вероника и преподобная Уотерс – один и тот же человек, то мне надо будет спросить ее о многих вещах.

Я быстро достала из контейнера пластиковый пакет и молча побежала к себе наверх, где плотно закрыла за собой дверь, после чего высыпала содержимое пакета на пол. Визитную карточку я нашла быстро. Она была белая, маленькая, и на ней имелась надпись с крошечным изображением собора Святого Павла в уголке.

Преподобная Вероника Уотерс

Я посмотрела на напечатанные под этими словами номера телефонов, затем бросилась к своему письменному столу, чтобы достать из ящика письмо. Номер мобильника там и там совпадал. Я тяжело плюхнулась на кровать. Да, карточка принадлежала ей, но что все это значит? И почему ей так хотелось поговорить со мной? Был только один способ это выяснить. Я взяла свой мобильник и набрала ее номер.

– Здравствуйте, преподобная Уотерс у телефона. – Ее голос звучал приветливо и дружелюбно.

Я сглотнула.

– Это Алекс. – У меня так пересохло в горле, что я произнесла это почти шепотом. – На том конце линии послышался шумный вдох, затем последовала короткая пауза.

– Алекс, слава богу, что ты позвонила! Нам необходимо поговорить. Ведь тебе же известно, кто я, не так ли?

– Я догадалась об этом только сейчас.

– Уверена, ты потрясена, но нам нельзя терять время.

– Что вы хотите этим сказать?

– Сейчас я не могу говорить. Я еду в электричке, идущей в Шеппертон.

– Что! Зачем вы направляетесь сюда?

– Ты постоянно убегала от меня. Что еще я могла сделать?

Я не хотела, чтобы она явилась в наш дом, особенно теперь, когда на кухне хлопотала мама.

– Только не у меня дома, – пробормотала я, стараясь соображать побыстрее. – Давайте встретимся в садоводческом центре, который находится на той же улице, что и мой дом. – Мне совсем не хотелось встречаться с нею наедине, а в садоводческом центре вокруг будет много народа.

– Хорошо, давайте примерно через час, – сказала она.

– Я скажу Кэллуму, чтобы он встретил нас там. Он сейчас недалеко, собирает нектар.

– Нет, Алекс, мы должны встретиться наедине. – Ее голос вдруг зазвучал резко. – Это важно. Нам надо обсудить такие вещи, о которых пока не следует никому сообщать.

– Что ж, тогда я скажу ему, что собираюсь на встречу с вами. Иначе он будет беспокоиться.

– Пожалуйста, не говори ничего ни ему, ни кому-либо из других Зависших. Сначала хотя бы выслушай то, что мне надо тебе сказать. Какой от этого может быть вред? – Тон у нее был твердый и решительный.

– Один раз я таким образом уже влипла, – пробормотала я себе под нос, вспомнив, как Кэтрин вывалила на меня кучу лживых россказней о Кэллуме и вбила между нами клин. – Хорошо, я скоро буду. Идите в кафе при садоводческом центре.

Она отключилась. Я плюхнулась на кресло-футон, массируя виски, чтобы предотвратить головную боль, которая, судя по всему, грозила поразить меня в самом скором времени. К чему все эти сложности? Мне было тошно оттого, что я не могу честно рассказать все Кэллуму – в последние дни меня уже достали подобные недомолвки. Интересно, что такого важного она может мне сказать, что это нельзя обсудить по телефону? И почему она так настаивала, чтобы я не рассказывала о ней другим Зависшим? Ведь они все могли видеть ее и раньше – она постоянно ошивалась в соборе Святого Павла. Но пока у меня не было ответа на этот вопрос, так что мне оставалось только ждать.

Пока же мне есть чем заняться. Я опять начала обшаривать Интернет в поисках дополнительной информации о Лукасе, но не смогла нарыть почти ничего, помимо основных моментов, изложенных в тех сообщениях, которые я уже прочла. Сведения о его жизни до исчезновения были на редкость отрывочны, что и немудрено, ведь он исчез столько лет назад, а часть их показалась мне просто журналистской выдумкой. Я была уже почти готова бросить поиски, когда мой телефон загудел – кто-то прислал текстовое сообщение.

Я взяла мобильник, чтобы прочитать его, надеясь, что это какой-нибудь милый пустячок от одной из моих подруг, который меня отвлечет.

« Привет, надеюсь, ты благополучно добралась домой. Завтра я буду в Ричмонде, так, может, выпьем вместе?

Макс».

Воспоминание о беззаботной, непринужденной улыбке Макса застало меня врасплох, и на мгновение меня ошеломил сам факт существования возможности сделать что-то нормальное, то, что делают все, с кем-то, у кого в жизни нет неразрешимых проблем. Перечитав сообщение, я вздохнула.

– Это был тяжелый вздох. Что тебе удалось узнать? – В моей голове снова зазвучал бархатистый голос Кэллума, и я улыбнулась. Что бы ни происходило, он был здесь, рядом со мной. И я ни за что больше не причиню ему боль.

– Да ничего, в том-то и беда, – ответила я, быстро сбросив сообщение и взяв в руку зеркальце. На его лице мелькнула едва различимая тень подозрения, и на мгновение мне показалось, что, возможно, он видел сообщение, но я ни за какие коврижки больше не стану упоминать в его присутствии Макса, только не после того, что произошло в прошлый раз. – Мне сейчас надо пойти и сделать кое-какие скучные дела, так что у меня есть только двадцать минут.

– А, ну тогда хватит и этого. – Он ласково провел пальцами по моей руке. – Как бы мне ни хотелось делать это весь вечер, я не могу себе этого позволить, поскольку надо идти и пособирать нектар. Значит, тебе так и не удалось узнать никакой дополнительной информации о Лукасе?

– Нет, – сказала я, откинув крышку ноутбука, чтобы он мог лучше видеть экран. – Как видишь, никаких полезных фактов. Никакой информации о том, как он исчез, и никаких деталей, касающихся его смерти. Все это очень странно.

– По крайней мере, мы можем быть уверены, что это действительно он. От этого его фото веет жутью, – заметил он, кивком указав на экран, на котором я открыла пару заметок. – Выходит, он был Зависшим пятьдесят три года.

– Похоже на то. А как он сам оценивал то время, которое пробыл в твоем мире?

– По правде говоря, нам трудно отвечать на такие вопросы, к тому же с Лукасом я говорил мало, но, по прикидкам Мэтью, этот срок составлял что-то около двадцати пяти или тридцати лет. Я уже задавал ему этот вопрос, – добавил он в ответ на мой удивленный взгляд.