Серг Усов - Имперский граф

— Да уж, вот и гадай теперь, куда они двинутся, — Гортензия развела руками, дескать, вообще-то, конечно, это не моё дело, и посмотрела на своего мужа.

— Нечай, твоей работой я доволен, — обратился к своему начальнику тайной стражи Олег, — а её подробностями наших друзей грузить не будем, — он остановил начавшего было свой доклад Нечая и обратился к Чеку. — Теперь ваше слово, товарищ маузер. Довольно жить законом, данным Адамом и Евой.

Здесь были все свои, все, привыкшие к периодическим заскокам своего босса, поэтому и реакции никакой на его диковинные для этого мира слова не было.

Чек, по ещё не устоявшейся, но активно продвигаемой графом ри, Шотелом традиции, начал давать слово для докладов командирам полков, начиная с Кабрины Тувал, как командира самого недавно образованного третьего пехотного. Дальше уже пошли доклады всех остальных. Эти доклады ничем особо не отличались и порадовали Олега не меньше, чем доклады гражданских министров. Полки были полностью укомплектованы, вооружены, имели все необходимые запасы и готовы к бою хоть сейчас. Отпуска и увольнения в города были прекращены ещё две декады назад, сразу после получения сведений о готовящейся войне.

После того, как закончил говорить барон Шерез Ретер, командир гвардейского полка, пришло время Торму представить разработанный ими всеми, имеется в виду военная часть нынешнего совета, план отражения растинской агрессии, если она состоится. Хотя то, что не будет никакого "если", понимали все. Война была практически неизбежна.

— Мы исходили из того, что пока не понятно, где появятся растинцы, — начал Торм, встав из-за стола и подойдя к карте, нарисованной чуть ли не в пол-стены. Олег тут же понял, что пора принести в этот мир ещё одну новинку, а именно указку. Потому что Торм принялся тыкать в карту своим толстым, как сосиска, пальцем. — Пока таких направлений мы видим четыре. Два, тут и тут, это перевалы через Винорский кряж на границе с Бирманом. И два направления — с реки Ирмень, если они воспользуются кораблями. Южнее болот, в районе Камня-на-Ирмени, — тут Торм ткнул пальцем в стык границ Винора и Бирмана, — или из района Нимеи, но этот вариант самый маловероятный.

— Почему? — удивилась Уля, но пристыдившись своей несдержанности, махнула рукой, мол, это я так, не важно.

— Отсюда, от Нимеи, слишком большой участок пути надо будет пройти по территории Винора, — тем не менее ответил на её вопрос Торм. — Есть шанс, что кавалерийский и пехотный полки, что стоят возле Нимеи, не останутся в стороне и могут им ударить в спину. По похожей причине мы считаем маловероятными и участки на Винорском кряже, если, конечно, растинцам действительно не удастся втравить южные королевства на Бирман.

— Что не исключено вовсе, — напомнила Гортензия.

— Ну да, — чуть сбившись с мысли, начальник штаба укоризненно посмотрел на магиню, его в этой укоризне поддержал и взгляд её мужа, — мы это учитываем. Поэтому мы предлагаем следующее. Второй пехотный полк Волма Ньетера остаётся в графстве Шотел на случай, если король Толер решит воспользоваться моментом. — При упоминании его бывшего сюзерена, лицо ри, Крета скривилось, он даже убрал руку с бедра Риты, которую держал там с самого начала совещания. Олег, естественно, не ревновал, но это видел и, неожиданно для себя, злился. — Первый егерский полк, разделившись на две части, возьмёт под контроль оба перевала, к тому же на одном из них, — он в очередной раз ткнул пальцем в перевал, находившийся на карте восточнее, — имеется старая крепость. Она уже порядком обветшала, но её можно привести в надлежащий вид. Ну а гвардейский, второй егерский, кавалерийский, первый и третий пехотные полки выдвигаются на запад к Ирменю, и вот здесь, возле деревни Морша, тут лесные массивы почти сходятся, остаётся совсем узкий участок с дорогой, встают лагерями и готовят укрепления. Не важно, с какого участка реки пойдут наёмники, они всё равно выйдут к Морше. Делать путь огромной дугой севернее они точно не будут, слишком далеко, им просто провианта не хватит.

— А что с ополчением? — Олег задал вопрос для проформы, он уже почти с самого начала понял, что ждать мозгового прорыва от своих соратников ему не стоит.

Торм вернулся к столу, где лежало несколько свитков и развернул один из них.

— Так. Кроме тех ополченцев, что останутся для обороны самих городов, а это не меньше, чем по тысяче, а то и двух, как в Легине, у нас будут ещё ополченцы из вольных поселений, которых мы привлечём для их обороны и патрулирования дорог в баронствах, дружины для охраны замков, и вот, — тут он принялся зачитывать цифры из свитка, — мы берём в армию из Нерова триста ополченцев, из Гудмина и Брога по пятьсот и из Легина — шестьсот. Мы их отдаём Рите для обороны перевалов. А дальше всё будем решать, когда станет ясно, откуда придёт враг. Да, из Пскова, Распила и прочих наших поселений мы никого из ополчения в армию не забираем, все остаются на охране своих домов.

— Да, — сказал Олег, нарочно приняв на себя вид крайне расстроенного человека.

Наступила тишина, когда все замерли в ожидании того, что скажет их босс, а граф ри, Шотел продолжал держать мхатовскую паузу.

Наконец, когда уже слышно стало, как звенят от напряжения нервы членов Совета, Олег вздохнул.

— Всё придумано очень толково, — начал он, — но я-то ждал другого. Я думал, что уже сумел вам дать правильное направление мыслей, а остальное вы и сами додумаете. Но, видимо, я поторопился.

Он встал, дал остальным знак сидеть и подошёл к карте.

— Да. Занять оборону, построить укрепления, — он рассматривал карту, стоя спиной к своим соратникам, потом повернулся, — но побеждает всегда только тот, кто владеет инициативой, кто навязывает противнику свою волю. И не важно, защищается или нападает. И любая оборона — это лишь способ подготовки наступления. Строя крепости, мы вынуждаем противника искать военного решения в другом месте, — вольно передал Олег мысли выдающегося русского военного теоретика Карла фон Клаузевица. — Наступающий при прорыве обороны всегда несёт бòльшие потери, это так, но затем, когда оборона будет прорвана, потери обороняющегося станут намного, намного больше. — Олег знал, что в этом правиле было и исключение — советско-финнская война, да и то только потому, что когда Красная армия прорвала-таки линию Маннергейма, финны просто сдались, а Сталин не стал их добивать. — Вы же собираетесь полностью отдать инициативу противнику, — продолжил он. — Растинцы будут решать, когда, где и какими силами ударить. Нет, я не сомневаюсь в вашей храбрости или ваших талантах. В конце концов, враг будет разбит, но какой ценой? Наверняка ведь не зря замутили южные королевства, значит, пойдут через Бирман. Они сразу выйдут к нам в подбрюшьё. И столько натворят, что я даже не буду объяснять. Вы люди умные, сами понимаете. Так что… Всё. Ваш план никуда не годится. Придётся мне опять быть с вами. На пригляде.