Виктория Шваб - Туннель из костей [litres]

Он тихо стонет.

– Что со мной происходит? – его голос звучит странно, потусторонне. – Кэссиди…

Он на глазах бледнеет, одежда, кожа, волосы становятся бесцветными. С волос, джинсов капает вода, вокруг уже натекла целая лужа, и теперь он выглядит совсем как в тот раз, когда случайно посмотрел в зеркало.

Бледный, мокрый и потерянный.

Он выглядит мертвым .

Нет. Нет. Нет.

– Кэссиди! – зовет другой голос, не Джейкоба.

Это Лара.

Вот она, у стойки регистрации, готовая к схватке с хаосом, ветер треплет ее черную косу. Лара, у которой есть ответ на любой вопрос, которая всегда знает, что делать. Но сейчас ее глаза полны вовсе не тревоги и беспокойства. В них осуждение.

– Я предупреждала, что это случится! – кричит она голосом, искаженным из-за поднятого Джейкобом вихря. – Говорила, что он становится сильнее.

Я приседаю, и пролетевшая над головой ваза с силой ударяется о колонну. Осколки и сломанные цветы падают вниз, но, не долетев до пола, уносятся куда-то, подхваченные ветром.

– Кэсс! – вопит Лара, а хаос в вестибюле достигает запредельного уровня. – Ты должна отослать его!

Но я не могу. Я ни за что не стану этого делать. Должен быть другой выход.

Джейкоб скорчился в центре урагана. Я пытаюсь прорваться к нему, взять его за руку, выдернуть из этого , чем бы оно ни было. Я уверена, что могу его спасти. Только бы подойти поближе, но вихрь вокруг слишком силен. Меня отбрасывает назад, я с размаху ударяюсь о мраморную колонну и…

Хватая воздух ртом, сажусь на кровати.

Вокруг темно. Мне просто приснился кошмар.

– Какая-то ты сегодня странная, – замечает утром Джейкоб.

Обычный Джейкоб, такой, как всегда. Ни серо-зеленого призрачного лица, ни пустых глаз, ни лужи под ногами – просто мой лучший друг во всей своей полупрозрачной красе.

– Просто не выспалась, – отмахиваюсь я.

Но утро не задалось с самого начала.

За завтраком я едва не упала со стула, когда кто-то в зале уронил кофейник. Но оказалось, что дело не в привидении, а в неловких пальцах официантки. Я отлично понимаю, что не нужно во всем подряд видеть дурные предзнаменования, но нервы у меня на пределе.

Я пробовала успокоиться, но это непросто. Пока что дела идут все хуже. Когда мы вышли из отеля и пошли к метро, на улице у чьей-то машины сработала сигнализация. Потом еще одна и еще одна. Сирены завывали со всех сторон.

– Ну что ты так нервничаешь? – спросил папа и потрепал меня по плечу, когда я стала вглядываться в конец улицы, пытаясь понять, почему сработала первая сигнализация. Я не прочь пройти сквозь Вуаль, но только не на виду у родителей, Полин и съемочной группы.

Мы входим в ворота кладбища, и я чувствую скачок температуры – резко холодает. Предупреждение .

– Уж не простыла ли ты? – беспокоится мама, увидев, что я натягиваю свитер.

– Может быть, – я сую руки в карманы и крепче вцепляюсь в медальон-зеркало. Я сейчас настолько на взводе, удивительно, что не огрызнулась.

Секундой позже на дорожку прямо перед нами с дерева падает отломившаяся ветка.

Мама вздрагивает и обнимает меня за плечи.

– Близко упала, – говорит она, глядя на ветку.

– Слишком близко, – бурчу я.

Что там говорила Лара? Сначала озорство, потом угроза, потом хаос.

Я просто обязана все уладить, пока дело не зашло слишком далеко.

И кладбище кажется подходящим местом, чтобы начать.

У мамы в руках большой лист бумаги, сложенный в несколько раз.

– Зачем на кладбище карта? – не понимаю я.

Мама улыбается, а ее глаза сияют.

– Оно очень, очень большое.

И это еще слабо сказано.

Пер-Лашез – это город в городе. Аллеи похожи на улицы с указателями, проложенные между кварталами и районами. Между могилами – мощеные дорожки. Надгробия разные – одни низкие, напоминают каменные шкатулки, а другие похожи на небольшие дома, стоящие вплотную один к другому. Это склепы, новые и старые. Одни наглухо закрыты массивными дверями, вход в другие открыт или застеклен. Повсюду старые деревья, их корни вспучиваются над землей, растут между или под камнями, угрожая сломать каменные плиты.

В этом месте не чувствуется гнева.

Только легкая волна печали и горечь расставания.

– Кэсс, не уходи далеко, – предупреждает мама.

И это тот редкий случай, когда ее слова не кажутся обидными. Кладбище просто огромное , здесь и правда можно заблудиться. Но в то же время это значит, что родители не заметят, если я ненадолго улизну.

С каждым шагом я понемногу отстаю, плетусь между могилами нога за ногу, а потом и вовсе останавливаюсь.

Будь я полтергейстом, куда бы я отправилась?

– Призрак, хороший, иди, иди сюда, – зовет Джейкоб так же, как мы звали кота.

Подняв голову, я вижу, что он сидит на большом каменном ангеле, качает одной ногой, а вторую подтянул к груди. Я поднимаю камеру, чтобы сфотографировать его, а он принимает другую позу и задумчиво глядит вдаль.

Щелкнув затвором камеры, я с интересом размышляю о том, будет ли Джейкоб виден на пленке.

Раньше я точно знала: нет, не будет. Теперь такой уверенности нет. Достаточно вспомнить последний снимок, сделанный в Эдинбурге (он лежит в кармашке футляра от камеры). На нем мы с Джейкобом стоим по разные стороны витрины. Я в магазине, он на улице, и смотрим друг на друга.

Там, за стеклом витрины, не вполне он.

Но сказать, что его там нет , тоже нельзя.

Можно принять это за игру света, обман зрения.

Но я почти уверена, что это не просто световой эффект.

Таким сильным призракам не место в нашем мире.

Предостережение Лары путается в моей голове с ее словами из ночного кошмара.

Ты должна его отослать .

Джейкоб откашливается.

– Ну вот, – говорит он, спрыгнув со своего насеста, – никакого полтергейста нет.

– Нет, – соглашаюсь я, озираясь. – Он не здесь…

Джейкоб мрачнеет.

– Не нравится мне, как ты это сказала.

Далеко впереди мама и папа останавливаются у какой-то гробницы, Антон и Аннет готовят оборудование к съемке, и я понимаю: это мой шанс. Я ощупываю карман, проверяя, на месте ли зеркальце.

– А ты как хотел? – шепчу я, нащупывая Вуаль. – Если полтергейст не идет к нам, мы пойдем к полтергейсту.

Я погружаюсь в небытие, снова выныриваю, и все это в мгновение ока.

Мои ноги со стуком опускаются на мощеную дорожку, и вокруг снова Пер-Лашез – призрак реального кладбища. Щупальца тумана обвивают мои ноги, вокруг раскинулось кладбище, серое и пугающе неподвижное.

Я успеваю вынуть зеркало из кармана и обернуть цепочку вокруг запястья, и тут рядом наконец появляется Джейкоб. Он смотрит по сторонам и недовольно морщит нос.