Виктория Шваб - Туннель из костей [litres]

Тома улыбается.

А потом прижимает ладошки к стенке вагона. Из-под его пальцев вырываются багровые лучи, а мальчик звонко смеется и исчезает .

– Нет, – я хочу броситься за ним, но Джейкоб хватает меня за локоть.

– Кэсс.

– Что? – я пытаюсь вырвать руку.

– Поезд.

И я не сразу понимаю, о чем это он, а потом вдруг слышу.

Слабый отдаленный стон. Но стонет не человек.

Это металл .

И звук доносится с другой стороны Вуали. Это заработали моторы. Поезд вот-вот тронется.

Я бросаюсь к призрачному поезду, а он начинает ползти вперед. Джейкоб успевает на секунду раньше меня, вспрыгивает и протягивает мне руку – как хорошо, что здесь я могу за нее схватиться.

Джейкоб втягивает меня в вагон, когда состав уже начинает набирать ход, Я влетаю в дверь, одновременно проскакиваю сквозь Вуаль и оказываюсь в реальном мире, где снова ярко горят электрические огни.

Полин недовольно хмурится, увидев меня в толпе, и я поскорее пробираюсь к ней.

– Вот и ты, – и она сжимает мое плечо.

Глаза у нее круглые, лицо бледное, и она не выпускает амулет из руки. В первый раз я вижу ее такой растерянной и потерявшей самообладание. Оказывается, под ее невозмутимой маской кое-что скрывается: страх.

Полин очень напугана.

– А ты, кажется, не такой уж скептик? – спрашиваю я.

Выпустив мое плечо, девушка глубоко вздыхает.

– Не понимаю, о чем ты.

Я изображаю проницательный прищур.

– Ты не просто суеверная. Ты веришь .

– Еще чего! Разумеется, нет, – ощетинивается Полин.

Но ее нет произнесено слишком быстро и энергично.

– Ты что, стыдишься этого? – спрашиваю я. – Но ты же сейчас работаешь с теми, у кого даже работа такая: верить в призраков.

– Ничего я не стыжусь, – она высокомерно задирает подбородок. – Я просто не хочу верить в призраков.

– Но ведь веришь.

Полин вздыхает. Колеблется.

– Как ты сказала тогда?.. Легко не верить в призраков, пока их не видишь, а когда увидишь, трудно уже не верить.

Поезд подъезжает к станции.

– Я… что-то такое видела раз или два. То, что я не могу объяснить. – Полин встряхивает головой, двери открываются. – Mon dieu , что я такое говорю, это глупо.

Я пожимаю плечами.

– Только не для меня.

Она улыбается плотно сжатыми губами и тянет меня за собой на платформу.

Здесь людно, даже больше обычного. Люди, ворча и ругаясь, толпятся у электронных табло, показывающих разные линии метро, на которых загораются красные лампочки-предупреждения. Сначала одна, потом две, четыре.

– В чем дело? – спрашиваю я.

– Такое впечатление, что проблемы не только у нас, – отвечает Полин.

– Это невозможно, Тома не под силу устроить такое , – говорит Джейкоб. Он смотрит на меня, и видно, что ему немного не по себе. – Правда?

Я очень хочу ему верить. Но не могу. Горят сигналы опасности, ярко-красные огоньки, а я невольно вижу только глаза полтергейста и алое свечение, которое распространяется вокруг него.

Вначале озорство, потом угроза, потом смертельная опасность и хаос.

Чем дольше он здесь, тем сильнее становится .

Мы должны спешить.

Я протягиваю Полин адрес Сильвен Лоран.

– Показывай дорогу.

– Скажи, Кэссиди, – спрашивает на ходу Полин. – Чем тебя так заинтересовала эта семья?

– Мама говорит, что я уже родилась такой любопытной.

Она поднимает брови.

– И все? Нет никаких других причин, почему ты хочешь увидеться с Лоранами?

Я замедляю шаг.

– Ты уверена, что хочешь знать?

Полин, похоже, серьезно обдумывает мой вопрос.

– Н-нет, пожалуй, не хочу, – говорит она, вздыхая. – Но, думаю, тебе все равно придется рассказать.

И я рассказываю ей о привидениях и полтергейстах, о том, как я нечаянно разбудила одного из них, и теперь он преследует меня и всячески досаждает.

Полин растерянно моргает, рука не выпускает амулет на шее.

– А Лораны?..

– Они – родственники полтергейста, – объясняю я. – Я надеюсь узнать, что тогда случилось с Тома. Это поможет мне отослать его.

Полин хочет что-то сказать, но ее слова заглушает вой сирены, мимо нас по улице проносится «скорая». Дождавшись, пока машина отъедет, она начинает сначала.

– А почему ты решила, что именно ты должна разбираться с этим духом?

– Отличный вопрос! – ликует Джейкоб, но я пропускаю его слова мимо ушей.

– Наверное, потому что я могу. Примерно год назад я чуть не умерла и с тех пор могу проходить за Вуаль, которая отделяет наш мир от мира привидений. А моя подруга Лара говорит, что это нужно делать – чтобы вроде как заплатить долг.

– Мне кажется, это слишком серьезная задача для девочки.

– Ну, я же не одна этим занимаюсь, – говорю я. – У меня есть Джейкоб.

Полин вздергивает тонкую бровь.

– Джейкоб?

– Это мой лучший друг, – говорю я и добавляю: – Он призрак.

На этот раз вверх взлетают обе брови.

– Понимаю.

И, несмотря на все, что она только что говорила, я понимаю: она не верит. Не верит мне .

Когда я говорю ей об этом, Полин только вздыхает.

– Я верю, что ты веришь.

Я яростно мотаю готовой.

– Ну почему, когда дети во что-то верят, взрослые считают это только их фантазиями, а когда верят взрослые, люди соглашаются, что это правда?

– Не думаю, что кто-то согласится, что это правда.

– Но ты же говорила, что сама что-то видела. Говорила, что веришь.

Полин качает головой.

– Вера – это не одеяло, Кэссиди. Им нельзя накрыть все на свете. Прости, но есть большая разница между верой в сверхъестественное в широком смысле и верой в то, что двенадцатилетняя девочка гоняется по Парижу за призраком в сопровождении мертвого обожателя.

– Что-что? Я не ослышался? – Джейкоб возмущен. – Она обозвала меня обожателем ?

Не успеваю я объяснить, что Джейкоб скорее мой партнер и сообщник, как Полин останавливается и показывает на лимонно-желтый дом с белой отделкой и цветами на подоконниках.

– Мы пришли.

Это старый жилой дом. Если верить списку фамилий, мадам Лоран живет в квартире 3«А». Из дома выходит какой-то человек, и я успеваю удержать дверь ногой, не дать ей захлопнуться. Мы с Полин проскальзываем в подъезд.

Мы поднимаемся, но тут у меня окончательно сдают нервы.

То, что я делаю, нелепо. Это глупость, безумие.

– Согласен, – кивает Джейкоб.

Есть надежда, что Лару не подвело чутье исследователя, и что я в правильном месте.

Это ведь единственная зацепка, которая у меня пока есть.

Увидев табличку «3“А”», я долго стою перед деревянной дверью, не решаясь постучать, но все же поднимаю руку.

Через несколько секунд дверь открывает девочка.

Она, наверное, на год или два младше меня, в золотистых кроссовках, джинсах и бело-розовом свитере. Кожа у нее светлая, собранные в хвостик русые волосы блестят. (Просто не представляю, как люди добиваются такого – у меня самой волосы вечно растрепаны.) В углу рта торчит белая палочка от леденца.