Синтия Хэнд - Священная [litres]

– Анджела храпит, – говорю я, вместо того чтобы попытаться все объяснить.

А затем наклоняюсь и выискиваю камень, который станет так же хорошо отскакивать от поверхности воды. Передо мной как раз лежит такой – маленький плоский камешек цвета древесного угля. Я перевожу взгляд на озеро, отражающее лунный свет.

– Как ты это делаешь? – спрашиваю я.

– Все дело в запястье, – говорит он. – Это как кидать фрисби.

Я бросаю свой камешек, но он погружается в воду, ни разу не отскочив от поверхности.

– Это не легко, – вздыхаю я.

Он кивает.

– Конечно. Кстати, ты подобрала идеальный камень.

– С этим местом что-то не так, – говорю я.

– Ты о чем?

– Ну, здесь словно чего-то не хватает.

Я вспоминаю все вечера, проведенные с Такером этим летом, когда мы смотрели на звезды на заднем сиденье его пикапа, называя друг другу созвездия или придумывая им названия, если их не знали. При мысли о Такере у меня сжимается горло. Я напоминаю себе, что мой сон не сбудется до весны. И я даже не уверена, что именно случится. Так что у меня есть время, чтобы разобраться во всем. И как-нибудь остановить неизбежное.

– Сверчки, – объявляю я, когда меня наконец осеняет. – Летом всегда стрекочут сверчки. Но здесь невероятно тихо.

Мы молча слушаем, как вода плещется о берег.

– Расскажи мне о своем видении, Клара. О том, которое появилось недавно, – через несколько минут говорит мне Кристиан. – Если ты не против, я бы хотел, чтобы ты мне все рассказала сама. Потому что ты думаешь об этом постоянно, а у меня не очень хорошо получается закрываться от тебя.

У меня перехватывает дыхание.

– Я уже почти все рассказала тебе. Мне снится Аспен-Хилл. На улице весна. Я поднимаюсь на холм с несколькими людьми, которые, судя по всему, идут к могиле. И среди них ты.

– Что я делаю?

– Ты… ну… пытаешься меня утешить. Мысленно говоришь мне, что я справлюсь. И держишь за руку.

Я опускаю глаза, делая вид, что ищу новый камень, чтобы не встречаться с Кристианом взглядом.

– Ты думаешь, что это похороны Такера, – говорит он.

Я киваю, все еще не решаясь посмотреть на него.

– Я не могу этого допустить.

Он фыркает, а затем раздается его фирменный смешок.

– Думаю, мне не стоит удивляться, что ты решила бороться с видением.

И, судя по маминым словам, именно поэтому я чувствую скорбь. Да, я борюсь со своим предназначением, стараясь действовать совершенно не так, как от меня ожидают. Но сейчас меня наполняет лишь гнев. И даже если предположить, что все действительно случится, мне никогда не смириться с этим. Я никогда не позволю произойти этому и всеми силами стану пытаться это изменить.

– Эй, ты спросил, я тебе ответила. И не моя вина, что мой ответ тебе не по душе.

Я разворачиваюсь, чтобы вернуться в палатку. Но Кристиан ловит меня за руку.

Как же мне хочется, чтобы он перестал прикасаться ко мне.

– Не сердись, Клара. Я просто хочу помочь, – говорит он.

– Тогда просто не лезь не в свое дело.

Он смеется и отпускает мою руку.

– Понятно, слишком поздно просить тебя не сердиться. Но я вполне серьезен. Почему ты решила, что это похороны Такера?

Я впиваюсь в него взглядом.

– Ты мне не веришь? Это не очень-то мне помогает.

– Я такого не говорил. Просто… – Он старательно подбирает слова, хотя обычно прекрасно справляется с этим. – Ну, мне тоже казалось, что я вижу одно, а потом оказалось все совершенно по-другому.

– Верно, потому что я все испортила, – соглашаюсь я.

– Ты ничего не портила. – Он ловит мой взгляд. – Думаю, ты просто все изменила. Но дело в том, что я не понимал этого раньше. Просто не мог.

– А теперь понимаешь?

Кристиан отводит глаза.

– Не совсем . – Он поднимает камень и отправляет его скакать по глади воды. – Но хочу, чтобы ты знала: я не считаю, что ты что-то испортила. И в произошедшем нет твоей вины.

– Почему ты так думаешь?

– Ты следовала зову своего сердца. А в этом нет ничего постыдного.

– Ты действительно так считаешь? – ошеломленно спрашиваю я, потому что всегда думала, что он винит меня.

– Да, – подтверждает он, и на его лице появляется легкая улыбка.

– …Прощай, чудесный край, где поселилась радость! Привет, о ужас! Здравствуй, адский мир! Прими в свои объятия хозяина с таким умом, который не изменят ни место, ни года [12] Отрывок из поэмы Джона Мильтона «Потерянный рай», повествующей о жизни первого человека Адама. , – читает Кей Паттерсон.

Стоит признать, что у нее приятный голос, хотя я уже давно подозреваю, что за ее прекрасной внешностью скрывается поистине злое сердце.

Ну, ладно, может, я перегибаю палку. Ведь Кристиан любил ее, а он не идиот. Даже Венди говорит, что Кей не так плоха, когда узнаешь ее получше. Просто я этого в ней не вижу.

– Он здесь обрел свой дом и понял, что может сделать рай из ада и из ада рай, – продолжает она.

– Хорошо, Кей, – говорит мистер Фиббс. – Что, по-твоему, это означает?

Идеально выщипанные брови Кей сходятся на переносице.

– Означает?

– Да, что здесь говорит Сатана? О чем эти слова?

Кей смотрит на учителя с явным раздражением на лице.

– Даже не знаю. Я не особо разбираюсь в старинной поэзии или как это правильно называется.

Я бы посмеялась над ней, но у меня и самой получается не лучше. Ну, или скорее, когда дело касается этой книги. Что я и сама не могу объяснить. Ведь как обладатель ангельской крови, я способна понимать любой язык на земле, даже язык поэзии. Так почему у меня не получается понять «Потерянный рай»?

– Кто-нибудь знает ответ?

Венди поднимает руку.

– Думаю, он говорит о том, что хоть ад и ужасен, но для него он лучше рая, потому что здесь он хотя бы обрел свободу. Ведь «лучше царствовать в Аду, чем стать слугой Небес».

У меня мурашки бегут по телу. Я всегда нервничаю, когда в разговоре с людьми упоминаются ангелы, а сейчас это происходит на уроке английского языка. Уверена, маме бы не понравилось, что мы изучаем это произведение.

Хотя, думаю, она уже знает об этом. Она всегда обо всем знает. Вот только мне ничего не говорит.

– Отлично, Венди, – хвалит мистер Фиббс. – Я вижу, ты читала пособие с анализом текста этой поэмы.

Лицо Венди в тот же миг становится великолепного малинового оттенка.

– Нет ничего плохого в том, чтобы читать такие пособия, дорогая, – с улыбкой добавляет учитель. – Всегда интересно узнать чужое мнение. Но гораздо важнее, чтобы вы и сами научились понимать текст. Прочувствуйте эти слова, а не просто услышьте их: «О, как он низко пал, тот, кто сияньем затмевал свет мириады звезд», – продекламировал он по памяти. – Красивые слова, но что они означают?

– Он говорит о том, каким был ангелом, – вдруг отвечает Анджела. Она, как и все мы, не сказала и слова за все это время, но, по всей видимости, ей стало трудно сидеть и молчать, пока мистер Фиббс говорит об ангелах. – Он сокрушается о том, как низко пал, потому что хоть, по его словам, и предпочел бы управлять адом, чем прислуживать Богу на небесах, но все еще скорбит о том, что оказался… – она опускает взгляд на книгу и читает: – «… в полнейшей тьме… и трижды дальше здесь до Бога и Небес, чем от ядра земли до полюса любого». Не уверена, насколько это далеко, но звучит не очень.