Анна Удьярова - История Смотрителя Маяка и одного мира

В ответ на приветствие Инанис привычно кивнул в сторону кресел у низкого столика, показывая, что ему нужно десять минут, чтобы закончить важное дело, которое невозможно было прервать. И Тео, как обычно, взял из огромного книжного шкафа в кабинете просветителя книгу на свой вкус — на этот раз это была «Тёмная материя» Эли Онира — и уютно устроился в кресле. Хотя в комнате горел камин и было довольно тепло, Тео почувствовал, что у него дрожат руки, и никак не мог сосредоточиться на словах в книге. Он боялся того, что хотел сделать. И хотя это никак не могло повлиять на его решение, страх рос в нём перед последней чертой, заставляя выдумывать всё новые аргументы, которые, на самом деле, Тео и так знал. Например, всем было известно, что просветитель Инанис Сервил — ревностный приверженец строгого следования всем, даже устаревшим, правилам Устава Школы. Шёпотом это объясняли легендой о том, что Инанис был младенцем подкинут в Школу и выращен просветителем Люмаром, поэтому он не знал иного дома, кроме Ледяного Замка. Возможно, так и было, но Тео, разумеется, никогда об этом не спрашивал. Так или иначе, но просветитель Инанис был хранителем дисциплины в Школе, чем вызывал страх и трепет у слушателей первого года, являясь для них как бы воплощением нового порядка, в который они так опрометчиво ввязались, променяв домашний уют на ледяные стены.

Как это ни странно, именно с вопиющего нарушения дисциплины началась их с Тео дружба. Со знаменитого «Библиотечного бунта», который устроил слушатель Гранций в первый же год своего обучения.

А началось всё, как всегда, с поэзии. Точнее, с того, что Тео не нашёл в библиотеке Школы — самой большой библиотеке Шестистороннего Королевства! — стихов своего любимого поэта Котрила Лийора. Да и вообще вся литература «описательного и приблизительного свойства» была в Школе помещена в особый раздел библиотеки, свободный вход в который был разрешён только хранителям и просветителям. Это объяснялось человеколюбивым желанием избавить слушателей от искушения отвлекаться от освоения огромного объёма знаний, необходимых будущим хранителям, на книги выдуманных историй и красивых слов. «Они не понимают, — возмущался тогда Тео, — что выдуманные истории нужны не меньше, чем история принятия Конкордата! И вообще, любые знания — это свобода, которую никто не вправе ограничивать!» Тео было мучительно находиться рядом с самой большой библиотекой и не пройти её всю, благоговейно оглядывая огромные, уходящие к высокому потолку шкафы, каменные полки и хитросплетения лестниц и резных перил, составляющие несколько этажей. Многие слушатели разделяли возмущение Тео, но когда он предложил пойти к просветителю Инанису Сервилу, который ко всему был ещё бессменным смотрителем Школьной библиотеки, и попросить открыть все разделы библиотеки для слушателей, на него уставились с откровенным ужасом. Никто не поддержал идею делегации слушателей первого года, но Тео это не остановило — он пошёл один. Тогда он первый раз побывал в кабинете просветителя Инаниса, впервые поразился количеству великолепных книг в книжном шкафу и скромности остальной обстановки. Когда юный Тео, стоя перед просветителем, от одного взгляда которого дрожали даже хранители, с жаром доказывал необходимость доступа ко всем книгам библиотеки для всех, увидел прижизненное издание Лийора, прекрасно сохранившееся, в прочном переплёте, стоящее на полке личной библиотеки просветителя, он запнулся, изумлённый. «Вот вы ведь можете в любой момент взять и почитать гениального Котрила Лийора. Потому что он великолепен. А поэты библиотеки спрятаны в секретном разделе. Это несправедливо!» — сказал Тео. «Значит, ты считаешь, что у просветителей не должно быть никаких привилегий?» — с улыбкой спросил тогда Инанис. Кажется, вся эта история с возмущённым слушателем его забавляла, но он видел и что-то ещё, что не позволило ему просто выставить вон наглого ученика. «Должны быть, наверное, — пробормотал Тео, — но не в поэзии. В поэзии все равны!» Потом они незаметно перешли к обсуждению ранних стихов Лийора, который оказался любимым поэтом и просветителя Инаниса тоже. Тем не менее, несмотря на сходство поэтических вкусов, на прощание просветитель строго сказал, что порядок доступа в библиотеку установлен давным-давно и менять его нет никаких объективных причин.

Тео не оставалось ничего, кроме обращения к радикальным мерам: он стянул запасные ключи от хранилища запретных книг и объявил «тайные вечера свободной поэзии», состоящие в том, что с наступлением ночи он на два часа открывал дверь в секретный раздел, и все слушатели могли прийти, выбрать книгу и почитать при заговорщицком свете ручных ламп.

Секретный раздел оказался огромным, как будто всё, что было когда-то написано в Шестистороннем и за его пределами, было тут — стоило только хорошо поискать. А собрание старинной и современной поэзии Шестистороннего не поддавалось вообще никакому описанию: Тео тогда застыл на месте и несколько минут просто смотрел на бесконечные ряды книг, не веря своим глазам. В родительском доме у него была богатая библиотека, особенно для удалённого от Тар-Кахола городка Морской стороны: отец Тео, кроме того, что занимался морской торговлей, собрал самую большую в их городе библиотеку, выстроил для неё отдельный флигель и пускал всех желающих в любое время дня и ночи. Все удивлялись, как чудака Гранция до сих пор не ограбили, а он только отшучивался — и за всё время не пропало ни одной книги. Но даже для сына Гранция библиотека Школы казалась невероятной — невозможно было поверить, что все эти сокровища собраны здесь, они превышали предел допустимого под этим небом волшебства.

Сначала желающих посетить «тайные вечера» было совсем мало — несколько храбрецов, — но на третий день пришло уже довольно много слушателей, которые со страхом и восторгом брали в руки запрещённые днём книги, читали вслух любимые стихи, спорили шёпотом, и Тео чувствовал себя почти королём ночной библиотеки. А на четвёртый день кто-то рассказал о библиотечном подполье просветителям…

Этот кто-то знал, что во всём виноват Тео Гранций, что именно он вероломно украл ключи и дерзко и сознательно нарушал Устав Школы, так что на следующий день Тео вызвали к самому Айл-просветителю Люмару.

В кабинете старейшего просветителя — фактически, главы Школы, хотя формально все просветители считались равными, — кроме самого Люмара был просветитель Инанис Сервил, который буквально дрожал от бешенства. Просветитель Инанис допросил Тео с применением запрещённых в Королевстве пыток — ибо именно так следовало расценивать его неотрывный взгляд, который, казалось, прожигал Тео насквозь. К счастью, Тео удалось убедительно признаться в том, что он действовал один, без сообщников, и запрещённые книги читал в гордом одиночестве. Просветитель Инанис нахмурился, но такая правда его, видимо, устроила. Он обвинил Тео в нарушении десяти пунктов Устава Школы, среди которых: кража общего имущества Школы, тайное проникновение в библиотеку, неуважение к хранителям библиотеки и просветителям, создание угрозы уничтожения книг из раздела «приблизительного и описательного свойства». В своё оправдание Тео сказал только, что никогда не допустил бы, чтобы с книгами что-то случилось, признал, что методы его, возможно, были не самыми лучшими, но… — и вовремя замолчал, встретив пылающий гневом взгляд Инаниса. За все эти немыслимые преступления по Уставу полагалось что-то вроде нескольких смертных казней или исключения из Школы, так что девять ударов плетью, которые назначил ему просветитель Инанис, должны были показаться ему очень мягким наказанием. Хотя вообще в Школе довольно редко применяли телесные наказания, особенно со времён старшинства просветителя Люмара, который был известен своим снисходительным отношением к нарушениям Устава слушателями-первогодками. Но даже просветитель Люмар не стал возражать, услышав приговор. Он всё время молчал, с интересом разглядывая Тео, и по его лицу, как всегда, нельзя было понять, насколько он разделяет негодование просветителя Инаниса.