Игорь Мельн - Кладбище забытых талантов

Вдруг удар по столу вывел Юрия из воспоминаний — Борис победил, после чего гордо встал и развел руки в сторону, как будто принимал овации, которые и правда случились, но не в должном количестве. Павел достал из кармана ручной эспандер в форме бублика и поднял его вверх, стал ждать.

— Как хорошо, что никто не стал возражать! А то у нас бывает, что кому-то тоже захочется обладать эспандером.

— Здесь столько спортсменов?

— Любая вещь из внешнего мира дорого стоит. Конечно, мы редко попадаем на кладбище с чем-то весомым в карманах. Чаще всего это сигареты, спички или зажигалки, мелочь; реже фонарики, складные ножи… Всем этим мы меняемся.

Зависть вновь охватила Юрия. Хотелось вызваться на бой, выиграть, чтобы поблагодарить девушку за спасение. Но что он мог сделать? От одного вида рельефа вытянутой руки Павла становилось страшно. На мгновение пронеслась мысль, зародившая глупую отвагу, от которой нога слегка выдвинулась вперед. Однако Анжела схватила юношу за плечо, будто угадав его стремления.

Эспандер перешел в руки Бориса. Бой закончился.

Только зрители начали расходиться, как табун позади пронзительно заржал, заставив Юрия вздрогнуть. Преобладали в этом скопище юноши, а потому звук получился громким. Своим видом и поведением они выражали вседозволенность: нахально смеялись, не замечав никого вокруг, тайком перешептывались, затевав недоброе.

Один из них, толстый краснощекий курильщик со смуглой кожей, бросил басовитый дребезжащий голос, словно табак кучами оседал на связках, в сторону Юрия и Анжелы:

— Бруса [2] Брус — новичок в тюрьме. в нашу хату [3] Хата — здесь: банда, община, группа. привела? Молодцом!

Лицезреть оскал почти черных зубов понравилось лишь льстецам из этой шайки, отчего становилось ясно: он у них главный. В ожидании ответа, он поднес дымившуюся сигарету к толстым губам и сделал долгую затяжку, будто легкие у него были безмерными; за это время, пока он касался губами внутренней стороны пальцев, удалось рассмотреть их: коричневые, волосатые, короткие, с ногтями, до желтизны пропитанными табаком. Клуб дыма, как от автомобильного мотора, пронесся по трактиру, достигнув цели остаточными обрывками. Табачный запах резал нос Юрия, но, что хуже, в нем отразилось зловонное дыхание, которое, казалось, на расстоянии только усиливалось; Анжела решительно считала, что юноша каждое утро полощет рот мочой.

— Пошел к черту, Ник!

— Вместе с тобой, Анжи — охотно.

От искажения своего имени девушка невольно поморщилась, будто вступила в то, что обычно люди обходят стороной, а животные закапывают. Чтобы не сближаться с табуном, ей пришлось выбрать обходной путь к пустому столику в дальнем углу трактира. Она потянула Юрия за собой, старавшись скорее удалиться от этого места, и за столиком разместилась спиной к неприятному знакомому.

На лице Ника еще более растянулась улыбка, обнажив гнилостный частокол, и от радости он зацокал серым языком, отчего несколько капель слюны вырвались наружу, и потер им одну из щелей, где некогда находился зуб.

— Что это было?

— Отморозки, зовущие себя «Искатели», — сказала Анжела, потирав костяшки пальцев, словно те зудели от понятной жажды. — Во главе с этим ублюдком Николаем. Они заманивают новеньких, рассказывая грезы о том, как те получат все, что пожелают, но на самом деле заставляют их искать вход в подземелье и добывать ценную информацию о монстрах. Известно, каким путем.

Только юноша снова хотел удивиться описанию людей в плащах, которое, конечно, подходило им, но настраивало на несерьезность, как хрупкий с виду кулак мощно врезался в поверхность стола. Анжела, опустив голову, потерла руками лоб, веки и сделала протяжный выдох.

— Ни при каких обстоятельствах не связывайся с ними. Слышишь меня? — Она говорила с надрывом, выделяв каждое слово, и голос перескакивал с ноты на ноту. Рука невольно потянулась к цепочке одного из кулонов, скрывавшегося под одеждой. Тогда она впервые не отвела взгляд в сторону, в ее глазах кофейного цвета отражались лишь гнев и отчаяние. — Ничего хорошего из этого не выйдет.

За столиком Ника показалось шевеление. Хотя он спрятал сигарету под стол и придал лицу младенческой невинности, одна девушка, что находилась за пристройкой подле камина, неодобрительно кричала в его сторону — клубы зловонного дыма добрались до ее отдельного обиталища; это было такое частое зрелище, что никто и головой не повел.

— Кто это? — спросил Юрий, кивнув в сторону незнакомки.

— Светленькая девочка у барной стойки?

— Если ты называешь каменные блоки, неровно поставленные друг на друга и накрытые какой-то тряпкой, барной стойкой…

— Тамара, владелец трактира.

— Это ее дом?

— Не знаю, как к ней попал ключ, но с тех пор она крепко держит его при себе. Каждый день открывает и закрывает трактир. Жаль, что ночью на поверхности не безопасно: мы бы оставались в трактире. Как же давно я не спала на мягкой кровати…

Анжела невольно напомнила обо всех странных вещах: кладбище, дети, трактир, люди в плащах... К тому же образовалась неловкая пауза, которую юноша твердо решил заполнить вопросами, но в голове роилось такое их множество, что выцедить первый было трудно. Она поняла затяжное молчание, поэтому решила начать сама.

— Первый вопрос, который ты задал мне: призрак ли я? Да, мы призраки в какой-то мере. На самом деле мы не умерли, я думаю, и точно знаю, что теплые и осязаемые. — Она легко коснулась ладони Юрия, несколько смутив его. — Просто кто-то начал так называться — вот и устоялось.

— Но я прошел сквозь...

— Верно, но этим наша призрачность ограничивается. Хотя мы не нуждаемся в пище и воде, в их выведении, мы не можем летать, становиться невидимыми, проходить сквозь предметы, кроме своего места захоронения, или что-то в этом духе.

— Только через собственные гробы?

— Да, участок земли, окруженный оградой. Это удобно: никто не сможет проникнуть к тебе, когда ты этого не хочешь. Ни призраки, ни монстры.

— Гробы-кресты, кресты-гробы… — прошептал Юрий. — Что это вообще за место? Я был в городе, а потом раз — и очнулся уже в гробу.

— Никто не знает, что представляет собой кладбище и как именно сюда попасть. Закономерности, правда, есть. Две. Каждый пережил крайне тяжелое эмоциональное событие и у каждого есть какой-либо талант. Взять тех же Павла и Бориса: они всю жизнь усердно занимались спортом, мечтали сделать это профессией. Александра, наш проводник новичков по кладбищу, хотела работать экскурсоводом. Тамара… Не знаю, в чем она преуспела и о чем мечтала, но она отлично заведует этим местом и, должно быть, неплохо готовит. Все здесь чего-то хотели от жизни, но не получили.