Полли Хорват - Большое богатство

– Это искрящийся салат! – воскликнула Глория, хихикая. – Он такой парительный. Попробуйте!

– Какой ещё искрящийся салат? – вскричал шеф Майклз. – В моём меню никогда не было искрящегося салата!

– Теперь есть. Вот! – Женщина витала достаточно высоко в воздухе, чтобы ткнуть пальцем во вписанную Рупертом строку на доске.

Шеф Майклз обратил своё внимание на доску.

– Это не один из моих салатов! – рявкнул он. – Кто вставил его в моё меню?

– Кто бы это ни был, он гений! – заметил мужчина из-под потолка. – Вам следует к нему прислушаться. Вам следует уж по меньшей мере сделать его главным поваром.

– Чепуха! – проревел шеф Майклз. – Мне следует его уволить! Здесь только один главный повар, и это я! Я этого НЕ ПОТЕРПЛЮ! Официанты, не подавайте больше никаких искрящихся салатов. А вы все! Немедленно спускайтесь! Я не потерплю никакого ПАРЕНИЯ! Кто вообще сотворил это зелье? Я оторву ему голову!

– Я сотворила, – тихим голосом призналась миссис Риверс. – Людям салат вроде нравится.

– Мы его обожаем, дорогуша, – сказала пожилая леди, пытаясь сделать на своём парящем стуле мёртвую петлю. – Никогда не получала такого удовольствия от простого салата. Вы думаете, всё дело в фолиевой кислоте? Я читала, что нужно употреблять много фолиевой кислоты. Знай я, что у неё такой эффект, я бы непременно следовала этому правилу.

– Миссис Риверс, как вы посмели! Вон из моего ресторана! А вы, витающие там в воздухе, это против правил. Спускайтесь. Спускайтесь СИЮ ЖЕ МИНУТУ или Я ВЫЗОВУ ПОЛИЦИЮ!

И разом все столы, все стулья, все люди опустились вниз, словно проколотые воздушные шарики. Никто не был готов к такому повороту. Они чувствовали себя так… упоительно, а теперь совсем опустились.

Пожилая дама едва заметно вздохнула и заметила:

– Поначалу я не была уверена, что мне нравится витать в воздухе, но, оказавшись на земле, я снова хочу ввысь.

В «Дзефферелли» воцарилась ужасающая тишина, все сидели, молчаливые и опустошённые, и было слышно, как недовольно поскрипывают стулья.

Глория заговорила первой:

– Кажется, веселье закончилось.

– Не нравится мне этот шеф-повар, – сказал другой гость.

– Конечно, нет, – отозвался другой. – Кто он такой, чтобы портить нам веселье?

– Стэнли, расплатись по счёту и пошли отсюда, – велела Глория, вставая и накидывая шубу. – Раз мне нельзя парить, я не желаю здесь оставаться.

– Да и еда здесь вовсе не так уж хороша, – заявил ещё один мужчина.

– Не считая искрящегося салата, – вставила женщина.

Люди требовали расчёт, платили, надевали верхнюю одежду и направлялись к выходу.

Шеф Майклз поглядел по сторонам, всё ещё кипя гневом, а затем ушёл на кухню, где миссис Риверс и Руперт, снявший свой поварской китель, тихонько прибирали стол после приготовления искрящегося салата и соте.

– ТЫ! – взревел он. – Негодяйка! Треклятая женщина! Делать блюда, которых нет в моём меню – это ПРЕДАТЕЛЬСТВО! Это… это… – он смолк, не в силах подобрать слово для столь чудовищного деяния. Он оглядел миссис Риверс, словно прикидывая, какое обвинение будет ей особенно неприятно, и закончил: – Это НЕДОСТОЙНОЕ ПОВЕДЕНИЕ!

– Но людям салат понравился, – запротестовала миссис Риверс. Она ещё надеялась, что шеф Майклз всё взвесит и поймёт, что хорошо для бизнеса, и сделает её шеф-поваром.

Вместо этого он снова завопил:

– ТЫ!

Особым красноречием он не отличался, что ни говори.

Затем, не сумев придумать, что ещё сказать, он схватил мясницкий нож и начал угрожающе им размахивать:

– ТЫ! Я ТЕБЕ ПОКАЖУ!

– Ой-ой! – закричала миссис Риверс. – Пожалуйста, не отрежьте мне руки, они мне отлично служат! Руперт, не хочу тебя пугать – уж подобной реакции я никак не ожидала! – но по зрелом размышлении, я думаю, что нам лучше ДАТЬ ДЁРУ!

Они с Рупертом метнулись в раздевалку, шеф Майклз нёсся за ними по пятам. Миссис Риверс схватила своё пальто и сумочку, и они рванули к дверям. По счастью, шеф Майклз поскользнулся на луже жира, и миссис Риверс и Руперт успели вылететь через чёрную дверь на улицу.

Они мчались по кварталу прочь, а шеф-повар Майклз бежал по покрытому льдом тротуару вслед за ними. Подошвы его туфель были покрыты жиром и потому он поскальзывался гораздо чаще, чем беглецы. Руперт боялся даже взглянуть на миссис Риверс. Он был уверен, что она того и гляди расплачется от разочарования, и как же он удивился, услышав вдруг булькающий смешок; и вот она уже бежала, поскальзывалась и хохотала с не знающим удержу весельем. Руперт никогда не слышал, чтобы кто-то так смеялся. Казалось, этот смех копился внутри неё годами, а теперь выплеснулся наружу. Шеф Майклз бросил погоню через жалкие полквартала от ресторана, но миссис Риверс и Руперт бежали, не останавливаясь, пока не обежали вокруг квартала и не спустились к машине миссис Риверс на подземную стоянку. Сев в машину, миссис Риверс завела её дрожащими руками и яростно погнала вверх по пандусу, затем по городским улицам и, наконец, выехала на автомагистраль в направлении Стилвилля.

Руперт осмелился снова взглянуть на миссис Риверс, лишь когда они проехали добрую часть дороги до Стилвилля. Он был уверен, что, несмотря на смех, страшная развязка их вечерних приключений вот-вот разорвёт ей сердце. Ей станет так же больно, как было ему, когда он потерял все свои призы. Но, бросив на неё беглый взгляд, он с удивлением понял, что её лицо полно ликования.

– Мне ужасно понравилось, как ты закричал «пожар», Руперт! – воскликнула она. – Это было замечательно.

– А как вы забросили пылающую туалетную бумагу под тот столик! – подхватил Руперт с запоздалым облегчением. – Вы быстро соображаете!

– Ах, Руперт! Что за вечер! А парящие столы. А парящие люди! А салаты! Они действительно искрились, как я и задумала. Кто бы мог подумать, что гималайская морская соль и розовая пудра способны на такие чудеса!

– Никто этого не забудет! – сказал Руперт. – И я этого никогда не забуду. Пускай даже шеф Майклз считает, что мы поступили недостойно.

– Он был прав, – вздохнула миссис Риверс. – Мы поступили не очень хорошо. Мы нарушили правила. И всё же я не могу отделаться от мысли… эх, даже не знаю, как сказать, Руперт.

Какое-то время они ехали в молчании, а потом она медленно произнесла:

– Может, недостойное поведение – это просто когда мы тревожимся из-за того, что могут подумать другие люди. Может, абсолюта не существует. Может, мы переживаем, что совершаем неверный шаг, а на самом деле он вовсе не неверный. У меня такое чувство, как будто сама вселенная сделалась легче, просторнее и свободнее, чем мне представлялось. Ах, Руперт, я чувствую, что всё на свете мне теперь нравится больше, чем прежде!

Руперт погрузился в собственные мысли, припоминая все, что произошло за этот вечер.