Эмили Болд - Вечный [litres]

Судьба играла со мной свою зловещую игру, но она дарила мне и эти неповторимые моменты. Мне было нелегко в этом признаться, но я была благодарна за путь, который уготовила мне жизнь. До прошлого лета мне всегда казалось, что мое предназначение состоит только в том, чтобы быть ничем не примечательной. Я не была поразительно красивой или безобразной, не была особенно умной и не обладала выдающимся талантом. Иногда мне казалось, что я могу найти определение своего имени в словаре как «посредственность».

Я улыбнулась. Было приятно, что, по-видимому, для меня был уготован особый план. Что я была достойна тех испытаний, которые были предписаны мне судьбой…

Пронзительный крик прервал мои размышления, и я быстро нырнула в высокую береговую траву.

Мое сердце снова заколотилось в груди, и мне пришлось дважды глубоко вдохнуть, прежде чем я смогла что-то расслышать.

Крики раздавались пронзительно и беспорядочно, и я осторожно выглянула из густого камыша.

Дети.

Неподалеку берег делал изгиб, и скалы образовали нечто похожее на небольшой залив. По-видимому, дети прыгали со скал в воду и купались. Я не понимала, что они кричали, но страх в их голосах можно было понять на любом языке. Что-то было не так.

Я забыла об осторожности и побежала вперед. Навстречу мне выскочила девушка, вся в слезах, умоляющая о помощи. Она тащила меня за руку за собой и что-то торопливо говорила. Снова и снова она указывала на озеро, на гладкой поверхности которого отражалось небо. Я не могла понять, что ее так напугало, но двое других детей тоже бурно жестикулировали, продолжая указывать на воду.

– Ш-ш-ш, все хорошо. Успокойтесь!

Я не знала, смогут ли они меня понять, но меня саму мои слова мало успокоили. Что здесь произошло?

Я обыскала глазами берег, но не смогла обнаружить ничего необычного. Еще раз взглянув на озеро, я заметила, что рядом с выдающейся вперед скалой поверхность озера покрылась мелкой рябью.

Дети суетливо показывали туда и подталкивали меня ближе к воде.

Черт возьми, там ребенок! На короткое время он показался над поверхностью, прежде чем снова уйти под воду.

Я не колебалась ни секунды, только сбросила кинжал и арисайд на землю и спрыгнула с края скалы. Вода здесь доходила мне только до бедер, но моя шерстяная юбка мгновенно впитала воду и свинцовой тяжестью прилипла к ногам.

Я с трудом продвигалась вперед. Как будто все происходило в замедленной съемке. Как будто моя борьба с юбкой длилась целую вечность, и панические крики детей превратились в мучительно медленную мелодию, пока я метр за метром приближалась к неподвижному ребенку.

Через несколько шагов вода стала глубже и доходила уже мне до груди. Холод на мгновение лишил меня дыхания, но не помешал мне двигаться дальше. Наконец я поплыла, при этом мое платье грозило утащить меня с собой на глубину. Каждое движение, которое приближало меня к темной копне волос, давало мне надежду, хоть я и изо всех сил пыталась бороться с холодом.

Когда я притянула к себе безжизненное маленькое тело, мое сердце судорожно сжалось. Синие, чуть приоткрытые губы на восковом бледном лице. Мальчику явно было не больше четырех. Щечки как у младенца и ручки такие крохотные, что я даже представить себе не могла, что опоздала. Его грудь не вздымалась, когда я перевернулась на спину, стараясь изо всех сил удержать маленькое тело на плаву и добраться до берега.

Расстояние было не больше, чем длина дорожки в бассейне, но мне оно показалось непреодолимым. Холод проник в мои мышцы и парализовал меня. Платье хотело утащить меня в мокрую могилу, как закоренелый враг, который не давал себя стряхнуть. Какой-то абсурд. Было не особо глубоко. Когда я коснулась ногами дна, вода была чуть выше моей головы. В любом случае этого было бы достаточно, чтобы утонуть.

Я заметила, как мальчик погрузился под водную гладь, в то время как я отчаянно пыталась удержаться над ней. Черт!

Вода попала мне в нос и, когда я закашлялась, в рот. В панике я отпустила мальчишку, пытаясь не уйти вглубь. Мои глаза слезились, а я искала ребенка. Вот он!

Я рванула его на себя, чувствуя себя ужасно от того, что вот-вот потерплю неудачу в его спасении. Я оттолкнулась от дна, стараясь экономить силы, сознательно погружаясь, чтобы потом рывком подталкивать себя ближе к берегу. При этом я сосредоточилась на том, чтобы всегда держать голову мальчика над водой.

Мои легкие горели от напряжения, холода и пронизывающей потребности в кислороде. В глазах начали плясать яркие точки.

«Давай, Сэм! Соберись, осталось немного!» – мысленно подстегнула я себя, вкладывая всю оставшуюся энергию в следующий рывок. Мои ноги настолько устали, что мне едва ли удалось продержать себя над поверхностью достаточно долго, чтобы вдохнуть, прежде чем мое платье снова потянуло меня вниз.

Я не могла сориентироваться. Волосы обвились вокруг лица, как лианы, и не давали мне дышать. Тем не менее я воспринимала все со сверхъестественным напряжением. Маленький кусочек дерева, не больше моего пальца, дрейфовал перед моим лицом, вода была мшисто-зеленого цвета, когда я смотрела на свет, и пояс, который был завязан вокруг моей талии, а теперь обвился вокруг моей обессилевшей ноги. Щуплая рука мальчика погладила меня по щеке.

Я чуть не отпустила его от смертельного страха, когда моя нога коснулась земли.

Наконец-то! Хотя мои ноги дрожали, я собралась с силами… и встала.

Я всхлипнула, хватая ртом воздух и прижимая ребенка к себе, как будто он мог вот-вот ускользнуть от меня. Сколько времени мне потребовалось на то, чтобы доставить нас обоих в безопасное место, я не знала, потому что внезапно все вернулось к нормальной скорости. Фильм, чуть не остановившийся, продолжил идти, и мелодия, которая становилась все медленнее, снова ускорилась до саундтрека моей жизни.

Несмотря на это, я все еще почти ничего не понимала, держа в своих руках мальчика, ради спасения которого я едва не лишилась своей собственной жизни.

– Кайл! – Наконец крик проник в мое затуманенное сознание, и сильные руки подхватили меня и понесли на прилегающую лужайку. Когда мои колени опустились в траву, я поняла, что не справилась бы с этими несколькими метрами в одиночку. Я не разжимала рук, когда у меня хотели забрать мальчика.

– Кайл, mo bailaich ! – умолял голос, и я почувствовала в нем горе отца. Он разжал мои напряженные пальцы и притянул сына к себе, чтобы тотчас же вдохнуть ему в рот воздух. Дрожа, я схватила свою мокрую юбку и заплакала.

Я плакала по Кайлу.

Камин наполнял хижину слегка дымным теплом. Завернувшись в одеяло, я сидела на табуретке возле огня в хижине отца Кайла, держа в руках кружку с горячей медовухой. Чувства, накрывшие меня волной, отняли у меня почти столько же сил, сколько и борьба с водой, и я чувствовала себя слабой и уязвимой, как новорожденный младенец. Медовуха придала мне энергии и стала защитной оболочкой для моих чувствительных нервов.