Эмили Болд - Вечный [litres]

Он подал мне вино и выжидающе посмотрел на меня.

Я не знала, что сказать, и со слезами на глазах опустошила чашу.

Когда я это сделала, мир закружился, и мне стало жарко. Фингаль наклонился и поцеловал меня в щеку с отеческой лаской.

– Готова? – спросил он, открывая дверь.

Пейтон был страшно взволнован, но в уже наступившей темноте никто не заметил, как он нервно провел рукой по своим коротким волосам. Юноша надеялся, что Сэм понравится то, что он сумел сделать за это короткое время.

Свечи освещали путь от замка к фруктовому саду позади него, а фонари, развешанные в кронах деревьев, создавали праздничную атмосферу. Для интимной церемонии были поставлены две скамьи, которые обычно приглашали людей отдохнуть под деревьями. Чтобы не вызывать лишних вопросов, на церемонии бракосочетания присутствовали только Шон, Фингаль, няня Макмиллан и сестра Фингаля Кендра, которые и до этого знали о проклятии. Сэм направилась к нему по лепесткам цветов, которые распространяли свой восхитительный аромат в вечернем воздухе. Даже с лица викария ушло угрюмое выражение.

– Мне кажется странным… – прошептал Шон, который стоял рядом с ним, – что ты на самом деле пропустил свою собственную свадьбу.

Пейтон знал, о ком думает Шон.

– Да, это так, – задумчиво согласился он. Он задавался вопросом, может ли это быть ошибкой, особенно с учетом того, что он вспомнил, как он вернулся в Буррак после освобождения у ведьм Фэр-Айл. Поэтому он наверняка скоро прибудет в замок.

Если быть честным с самим собой, то, пожалуй, это было даже главной причиной его спешки. Он знал, что его старое «я» смирилось со своей ситуацией и проклятием, но будет ли так, если он снова столкнется с Сэм…

Этого он предпочел бы не выяснять.

– Я не могу рисковать встретиться сам с собой, Шон, – вместо этого сказал он.

Тот нахмурился:

– Ты не знаешь, что произойдет?

У Пейтона не было ответа. Он не знал правил Вселенной, и его предположение в значительной степени опиралось на научную фантастику и теории путешествий во времени Марти Макфлая.

– Нет, не знаю и не хочу рисковать.

Шон кивнул:

– Я согласен, но только ты… нет, он… заслужил увидеть невесту. Поэтому я попросил тетю Кендру нарисовать картину Сэм. Ты дашь мне на это свое благословение, bràthair ?

Сестра Фингаля Кендра изобразила всех членов семьи Маклин. Ее работы висели на стенах жилой башни, и на них были Блэр, Шон и Пейтон в детстве.

– Мы не пробудем здесь достаточно долго, чтобы Сэм могла позировать как модель, – возразил Пейтон, потому что не был уверен в том, что Натайра и Аласдер не нарушат своего слова.

– Ты же знаешь тетю Кендру, она не забывает лица. Саманте не придется долго сидеть, но, возможно, ей удастся хоть немного отдохнуть. Тебе не кажется, что все это слишком для нее?

Пейтон посмотрел в лицо своему брату и увидел на нем печаль. Насколько трудно будет Шону вновь погрузиться в бесчувственность проклятия, когда Пейтон и Сэм вернутся назад?

– Ладно, один день на передышку для всех нас, – согласился Пейтон. – А теперь, когда ты снова ненадолго можешь чувствовать, может, проведешь этот день с кухаркой Лилиан? По-моему, она давно сохнет по тебе.

Шон помедлил, а затем отрицательно покачал головой.

– Мы прекрасно проводили время, прежде чем проклятие прекратило это, – признался он и усмехнулся: – Но ты сказал, что я влюблюсь – в будущем, да?

Пейтон поднял брови:

– Верно, но какое это имеет отношение к сегодняшнему дню?

Шон пожал плечами:

– Если я могу иметь все, то я не хочу только половину. Я вижу, как ты чувствуешь, и… Пейтон, я хочу так же.

Прежде чем юноша успел что-либо ответить, шепоток пробежал по немногочисленным гостям, и все глаза обратились на пару, медленно шагавшую по усыпанной цветами дорожке.

От вина мне казалось, что я почти плыву по воздуху. Так легко я себя чувствовала, шагая сквозь ночь рядом с Фингалем Маклином, главой клана. Мне было тепло, и сердце билось в такт, который хорошо соответствовал сказочной сцене, к которой мы подошли. Казалось, будто все происходит во сне. Мы прошли мимо скамеек, на которых сидели няня Макмиллан, Шон и остальные, лица которых сияли от радости.

Рука Фингаля была для меня якорем, потому что мне казалось, что если я отпущу ее, то сразу взлечу. А потом я увидела его, человека, которого любила больше всех на свете. Он стоял под деревом, с многообещающей улыбкой и открытым и ласковым взглядом.

Фингаль повел меня в сторону Пейтона и вложил мою руку в руку сына.

– Береги эту девушку, mo bailaich, ибо она для всех нас судьба и предназначение, спасение и покой.

Пейтон погладил мою руку и посмотрел на отца:

– Да будет так, отец.

Я сглотнула. Черт, как будто мне сейчас нужны были такие слова, когда сердце у меня и без того колотилось как сумасшедшее. Поцеловав меня в щеку, Фингаль передал меня сыну и сел на одну из скамеек.

Я подняла взгляд и увидела свое будущее в глазах Пейтона. Как и беззаботный Пейтон, которым он когда-то был до проклятия, юноша заставил меня заглянуть на самое дно своей души и показать все свои чувства. Его страхи, надежды и вина, которые всегда сопровождали бы нас, уже не могли причинить нам вреда.

– Mo luaidh, tha gràdh agam ort, – заверил он меня в своей любви и дал викарию знак к началу церемонии.

Священник, видимо, говорил, потому что губы его шевелились. Но я не могла следовать за его словами. Для меня существовал только этот миг под открытым небом, в сиянии свечей и уверенности, что все сложится так, как должно быть.

Я снова пришла в себя, когда Пейтон торжественно вынул из ножен на поясе Sgian dhub. С удивлением я посмотрела на гравировку с девизом моих предков. Это был мой собственный кинжал, который должен был запечатать клятву нашей кровью, – и я была готова отдать свою кровь за то, чтобы быть рядом с этим человеком.

Осторожно он оцарапал мою ладонь, пока из надреза не показалась густая капля крови, затем погрузил лезвие в чашу, которую держал наготове викарий. Он улыбнулся, передавая мне свою руку и клинок, чтобы я могла сделать то же самое. У меня закружилась голова, когда я вдавливала холодную сталь в плоть Пейтона и красное вино смешалось с его кровью.

«Помни тех, от кого ведет начало твой род» – в то мгновение, казалось, дух отсутствующего Пейтона тоже был с нами, и девиз моих предков стал девизом всех. Я вздрогнула, когда опустила клинок в вино, и викарий пришел мне на помощь. Он вложил мою руку в руку Пейтона и обернул их белой льняной лентой.

– Связанные кровью, произнесите клятву, которая соединит ваши жизни.

Пейтон сжал мою руку.

– Моя жизнь за тебя. – Он выпил из чаши, которую викарий подал ему, чтобы скрепить союз.