Ольга Пашнина - Избранница грозы [litres]

Я продержалась долгие четыре недели. Не влипала в неприятности, не лезла на рожон, прилежно училась и слушалась магистров. Правда, моей заслуги в том было немного: домашний арест оказался реально арестом.

Завтрак, обед и ужин теперь появлялись на моем столе в комнате. Утром я вскакивала от негромкого хлопка: на столе возникала тарелка с кашей, блины или какие-нибудь сырники, кружка с чаем. После лекций я возвращалась в комнату и заставала чуть остывший обед. Если после него была физра, то шла на тренировку и по большей части тоскливо косилась на крылогонщиков, соревновавшихся на поле. Мой запрет Надин прокомментировала так:

– Ну, ты даешь, Шторм! Когда я увидела, как ты разворачиваешься и к нему несешься, я уже мысленно выиграла ученический кубок Штормхолда! Крост что, сумасшедший, лишать нас шанса на победу? Нет, я с ним поговорю, это же и ему выгодно!

Судя по грустному виду Надин впоследствии – поговорила. И в процессе разговора выяснила много интересного.

В общем, в распоряжении Кеймана был хороший действенный поводок. За все время мы с ди Файром ни разу не пересеклись ни в коридоре, ни в аудиториях. Хотелось верить, что именно благодаря моим страданиям академия была надежно защищена от волнений и споров.

Если бы ко мне не заходили Аннабет с Эйгеном, я бы совсем поехала крышей. Они являлись как штык после ужина, и мы или вместе занимались, или просто болтали. На самом деле я проникалась к Эйгену все большей и большей симпатией. Может, он и был придурком в период дружбы с Бастианом, но учился при этом хорошо. Задания становились все сложнее, и он с ними помогал. Уже было недостаточно просто растереть крупицу и почувствовать магию. Теперь мы учились формулировать желания и придавать магии форму.

Оллис был самым дружелюбным и интересным преподом, так что его задания я выполняла с удовольствием. Но из магических языков пламени, цветка и птицы у меня пока получался только невнятный комочек.

Приезд делегации из Бавигора перенесли. Кейман вообще, едва назначив наказание, куда-то смылся и очень долго не появлялся в школе. По-моему, все вздохнули с облегчением.

Но все же нас пригнали на семинар. До Бала Огня оставались считаные недели, и народ пребывал в радостном возбуждении. Парочки договаривались о свиданиях после бала, девчонки обсуждали платья, а я даже не знала, пойду ли вообще. Разумом понимала, что вариант это неплохой, но девчоночья натура была готова рыдать от мысли, что первый школьный бал пройдет без меня.

На семинар по древним языкам пригнали всех, от первого курса до четвертого. Из-за домашнего ареста я пришла одной из самых последних: дверь жилого блока открывалась для меня строго по расписанию, за десять минут до начала занятия. Я заходила в аудиторию, как сапер на минное поле. И сразу же увидела Бастиана, развалившегося на первом ряду. Дабы не нагнетать, я уселась на самую верхнюю, не затребованную никем скамью. В больших поточных аудиториях на последние парты почему-то почти не садились. Подозреваю, чтобы не привлекать лишнего внимания.

– Адепты, – магистр Ванджерия поднялась на кафедру, – я рада вам представить профессора Риткинса из Бавигорской Магической Академии. Профессор – выдающийся специалист в области древних языков. Прошу вас с вниманием и уважением отнестись к его лекции.

Взгляд, подаренный нам, адептам, был красноречив: кто выбесит заморского гостя, тот будет работать на зачетку лишний год. Прониклись все, особенно впечатлительные даже достали блокноты и перья: конспектировать.

К Яспере присоединился профессор Риткинс, и выглядел он под стать почему-то показавшейся забавной фамилии: худощавый, лопоухий, совершенно лысый и с огромными очками в золотистой оправе. Он был похож на ученого мыша из какого-нибудь мультика. Подумав об этом, я устыдилась. Тоже мне, красотка нашлась, зато в отличие от меня он умеет внятно читать и писать.

Рядом на скамейку кто-то опустился. Скосив глаза, я вдруг поняла, что это Кейман. Новая волна иррациональной обиды поднялась внутри, и я сделала вид, что не заметила опекуна. На что он скептически хмыкнул.

– Дуешься? Ну, дуйся. Потом спасибо скажешь.

Скажу ли я спасибо за отнятые крылья? Это вряд ли. Мне каждую ночь снилось, как я летаю. Даже просыпаясь, я еще долго чувствовала мощь черных крыльев за спиной. Подсознание шутило со мной очень зло. Не имея возможности подниматься в воздух днем, я все свои сны проводила в полете.

– Ну что ж, молодые господа, – профессор окинул нас задумчивым взглядом, – приступим. Как вы знаете, по всему миру принят единый язык. Благодаря ему мы можем не бояться, что подданного Штормхолда не поймут в Бавигоре, а отдых на прекраснейшем Силбрисе будет омрачен языковым барьером. Но…

Он поднял вверх указательный палец.

– Так было не всегда.

Я вздрогнула, когда Кейман вдруг протянул руку и пальцем коснулся моего запястья рядом с хорошо поредевшим браслетом. На нем остался всего десяток бусин, и последние два дня я только и думала, как бы решиться попросить Эйгена или Аннабет купить еще. Вообще продадут ли магу огня темные крупицы? По идее, должны.

– Так быстро кончились? – спросил Кейман.

Сначала я не хотела отвечать, а потом подумала: пусть ему будет стыдно!

– Это единственный способ избавиться от головной боли. Магия ее унимает.

– До определенного момента каждое государство имело свой язык, и все эти языки брали начало с древнего, который я и исследую.

Боги, как занудно он вещал! Подумалось, усну прямо здесь! Только Кейман взбодрил: снял со своей руки браслет и, с самым невозмутимым видом, повесил мне на запястье. Я судорожно огляделась, чтобы убедиться, что этого никто не видел.

– Вы что?!

– У меня всегда есть запас. – Кейман похлопал по карману.

– Я заработала денег на крупицы.

– Не сомневаюсь. Занятия по контролю над магией продолжатся с завтрашнего дня.

Я хотела было спросить, могу ли пойти на бал, раз уж Кейман сегодня проявил чудеса человеколюбия, но Яспера обернулась и шикнула на нас. Правда, потом увидела Кроста и аж позеленела от злости, но Кейман с усмешкой принялся внимать.

Профессор тем временем демонстрировал изображения какого-то камня с нанесенными символами.

– Работы по расшифровке шли больше года. Предварительно мы считаем, что это – древняя карта, по которой путешественники ориентировались на территории, которую сейчас занимает Штормхолд.

– Ничего не смущает? – склонившись ко мне, спросил Кейман.

– Даже не знаю, то ли то, что путешественники в их представлении таскали за собой по лесу здоровую каменюку, то ли то, что на ней написано о похождениях какого-то любвеобильного рыцаря.