Ольга Пашнина - Избранница грозы [litres]

– А вы не слишком часто рядом со мной третесь? – не удержалась я. – Пойдут слухи.

– Шторм, что за выражения в адрес преподавателя? Я не трусь, я воспитываю подопечную. На тебе лица нет, очнись, ты увидела плиту со своим именем, а не привидение.

– Просто это выбивает из колеи. Я до сих пор не понимаю, какая у меня роль в вашем мире и почему у меня проявилась способность читать древний язык. И это электричество.

Кейман устало вздохнул.

– Единственная беда твоего пребывания в нашем мире – сила, данная природой. Так уж получилось, что она большая. И по мере твоего обучения, а может, и в течение всей жизни, будет раскрываться новыми гранями. Язык и молнии – только первые пласты, лежащие на поверхности. Нравится нам с тобой или нет, но темный дар будет удивлять. Эта магия непредсказуема.

– Да, я помню, надо учиться ее контролировать.

Все это я читала в учебниках, слышала от магистров и понимала собственным умом. Но на уровне интуиции будто каждую минуту ждала подвоха. Как с Сайлером – другом, оказавшимся королем. Как с подвалом, в который я так и не рискнула снова спуститься, боясь еще одного наказания. Как со случившимся в храме. Вокруг что-то происходит, а никто не видит, что именно. Или видит, но делает вид, будто все в порядке.

Порой мне хочется прийти к Кейману и выложить все как на духу, но я вспоминаю его руку, сжимающую горло, и желание испаряется. Директор школы не враг, но и не друг. Все, что я говорю Кейману Кросту, стоит подвергать тщательному анализу.

– Почему профессор так слабо понимает тему, на которой специализируется? – спросила я, чтобы отвлечься.

– Потому что у него нет дара интуитивно понимать написанное. Нет словарей, только скудные остатки древней литературы. Он двигается в полной темноте и по большей части гадает, а не исследует. К тому же древние языки – самая нефинансируемая короной часть магической науки. Они никому не интересны, потому что не приносят выгоды.

– А откуда язык знаете вы?

Кейман пожал плечами:

– Темный дар есть не только у тебя.

– А…

– Деллин, спроси прямо, что хочешь. Я не люблю играть в угадайку. Тебя интересует, почему ты получила такой дар? Потому что в твоем роду, вероятно, были очень сильные маги. Хочешь узнать какие? Получи диплом – и беги проводить расследования и составлять родословную. Твое ли имя написано на плите? Это маловероятно, разве что в древности жил какой-нибудь прорицатель, ну или это мое прошлое воплощение предупреждает меня о головной боли, свалившейся из другого мира. Что еще? Привет от Кроста в храме? Это не редкость. Дар сильный, то, что бог вмешался и помог его раскрыть – значимое событие, но не тревожное и не уникальное. Еще вопросы?

Открыв рот, я так и стояла, продолжая помешивать давно растворившийся сахар. Кажется, я довела Кеймана своими подозрительными взглядами.

– На бал пойти можно?

– Можно. Не забудь про платье.

Я поперхнулась кофе и закашлялась, а Кейман, собравшийся было к столу с фруктами, похлопал меня по спине.

– Что? – сдавленно переспросила я.

– Платье должно соответствовать тематике бала. Не забудь.

– Х-хорошо.

Еще и язык обожгла!

По мере приближения бала школа сходила с ума. Кажется, не осталось ни одного адепта, который не думал бы о предстоящем празднике и не обсуждал его в свободное время, между парами, на парах, а иногда и вместо пар. Аннабет объяснила это так:

– Бал Огня – один из двух масштабных праздников в школе. На зимний Бал Воды большинство уезжает по домам, и бал больше напоминает посиделки у камина. Праздник Земли отмечается ярмаркой, танцев и вечерних туалетов на нем нет. Ну и Бал Воздуха, он же выпускной, к нему тоже готовятся заранее. Но они разные. Бал Огня – это такая передышка, возможность выплеснуть энергию. А Бал Воздуха – торжественное и ностальгическое мероприятие.

У нас у всех не было пары. Сначала я подумала, что это не проблема. Ну кому в современном мире интересно, одна ты идешь на танцы или с кем-то? Оказывается, я забыла, что мир хоть и современный, но все же другой.

Аннабет не приглашали, совсем. Отчего она с каждым днем впадала в тоску. Я все разгадывала этот феномен, ведь подруга казалась мне очень симпатичной. Потом, посмотрев по сторонам, я поняла: бедных адепток не приглашали. Это, блин, было не престижно!

– У большинства в этой школе есть богатые родители, которые не одобряют такие связи, – немного виновато пояснил Эйген. – Я бы пригласил кого-то из вас, но…

– Да ладно, – отмахнулась я, – ты влюблен. У тебя отмазка железная.

Он, похоже, все еще надеялся вернуть расположение сестры Бастиана.

Меня пригласили пару раз, но по понятным причинам пришлось отказаться. Хотя мысль о том, что поход на праздник не дает автоматического согласия на секс после праздника, преследовала меня вплоть до дня Х.

– Не дает, – согласился Эйген. – Однако Бастиан из-за тебя под арестом, и с него станется подослать кого-нибудь, чтобы тебе досадить.

В общем, я решила не искушать судьбу и просто насладиться хотя бы тем, что меня на этот самый праздник все же отпустили. Тем более что потанцевать там будет с кем: парочки на балу – весьма условная вещь, все равно все перемешаются.

Только вот танцевать-то я и не умела. И зачем только так рвалась? Выгулять платье, что ли?

Казалось, даже преподы махнули рукой на обезумевших студентов. Лютовала только Яспера, но к ее вывертам все привыкли. Кейман на занятиях нашел новый способ влезть в мою голову: теперь, едва я закрывала глаза, как тут же оказывалась в аудитории, и каждый раз проигрывалась сцена, как магистр Ванджерия бьет по моей парте рукой, обзывает неучем или просто и незамысловато орет. В один момент я даже возмутилась:

– Нет, ну вот сейчас вы на нее наговариваете. Она, конечно, не святая, но подзатыльник мне ни разу не давала.

Один раз Корви, правда, получил. Но он пошутил про сиськи. И вся школа с тех пор знала: в присутствии Ясперы про грудь не шутить. Даже про сферическую в вакууме.

– Я предпочитаю работать на перспективу, – туманно отозвался Кейман.

Из чего я сделала вывод, что ненависть у магистра Ванджерии ко мне только росла.

Новая тактика дала свои плоды: я настолько привыкла к тому, что Яспера меня достает, что током больше ее не била. Вот только по этой же причине ее воспитательные меры стремительно теряли эффективность. Красивее писать и быстрее читать я не стала, а вот упреки выслушивала с каменным лицом.

Интереснее всего было на парах Оллиса. Мы использовали магию: освещали темную комнату, передвигали предметы силой мысли, часто смеялись и свободно бродили по аудитории. Пожалуй, основы практической магии стали моим любимым предметом. Там никогда не ругали.