Ольга Пашнина - Избранница грозы [litres]

– Ну что ж, господа, наступил момент истины. – Кейман усилием воли оторвался от созерцания вечернего дворика школы и повернулся к магистрам: – Все готовы?

Нестройный хор голосов возвестил, что дольше тянуть уже некуда и проигравшие с достоинством примут свою судьбу. Тогда он выставил вперед руку с карандашами, и магистры по очереди подходили, чтобы вытянуть жребий.

Короткие карандаши достались Оллису, Симону и профессору с факультета Земли, Кейман снова забыл, как его зовут, – он вообще плохо запоминал новеньких. Они часто сбегали после первого же учебного блока.

– Ну что ж, примите мои соболезнования. Желаю вам спокойного дежурства.

Те, кому короткого карандаша не досталось, изрядно повеселели, предвкушая вечер. Какая славная преподавательская традиция: ходить в бар во время Бала Огня! Единственный день, когда ни одного адепта не будет в городе! Наслаждение в чистом виде.

– Ну что? – Яспера поднялась. – Выдвигаемся, пока адепты ничего не учудили?

Да, стоит поспешить. Едва Кейман выйдет за территорию школы, все проблемы станут головной болью дежурных. А то, что эти проблемы будут, вопрос почти решенный. Не могут несколько сотен магов, запертых в одной школе, не создавать проблем. Самый мерзкий возраст: хочется одновременно колдовать, трахаться и свершать революции.

Веселой гурьбой магистры направились к городу. Ежегодная традиция выбираться всем коллективом в бар нравилась Кейману. А вот балы и шумные праздники – не очень. Хотя в этом году было немного боязно оставлять Деллин. Что она там натворит? А ведь еще есть запертый в комнате ди Файр. Хотя в том, что огненный наследничек все же явится на бал, Кейман не сомневался. И даже просил дежурных не выставлять Бастиана, если тот будет вести себя прилично. Зачем портить измученным детям праздник?

Но в благоразумии Бастиана он сомневался.

– Нервничаешь? – спросила Яспера.

– Что?

– Она там одна осталась. Посреди стаи голодных волков. Я думала, в этом году ты сам вызовешься дежурить.

– Оллис и остальные способны справиться с неуемной энергией адептов. И Шторм здесь совершенно ни при чем. Зачем ты к ней цепляешься?

– Она мне не нравится. – Яспера сердито поджала губы.

– Тебе много кто не нравится. Это не повод гнобить студентов. И хватит уже заставлять их переписывать книгу.

– А что мне еще делать?!

На миг ее зрачки из небесно-голубых стали изумрудными и вертикальными, а белые аккуратные зубы заострились.

– Попробуй научить их тому, что знаешь.

– Им не нужны мои знания. Особенно ЕЙ.

– Хватит беситься. Деллин – просто адептка. Она закончит школу и уйдет из твоей жизни навсегда.

– Уж конечно. Мне-то хотя бы не лги, Крост! Я же вижу, как ты на нее смотришь. Стоит ей повзрослеть – и ты уйдешь к ней, едва появится возможность.

– Оставь свои фантазии, – с легким раздражением отозвался Кейман. – Они не имеют ничего общего с реальностью. Давай просто отдохнем, выпьем, а потом вернемся ко мне. Завтра до обеда спальня в нашем полном распоряжении.

Яспера насупилась, но промолчала. А Кейман почувствовал, как настрой на веселый вечер с коллегами стремительно угасает. Женщины… они с такой легкостью бьют в уязвимое место, с какой и находят его. Особенно такие, как Яспера.

Когда-то ему понравилась красивая, дерзкая и сильная темная. Когда-то он рассмотрел в ней не просто странную адептку с неконтролируемым даром. Научил пользоваться своей особенностью, превратить слабость и боль в силу. Обращенная демоном в юности, Яспера стала не забитой и затравленной сверстниками жертвой, а одной из самых сильных темных магичек. И если бы не наказание, заставляющее ее преподавать под полным контролем Кеймана, она бы добилась очень многого.

Она бесится не столько из-за его внимания к Деллин, сколько оттого, что видит в ней себя. А ревность мужчины к улучшенной копии тебя – мощный катализатор темной энергии.

Со вздохом магистр посмотрел в темное небо, где снова сгустились штормовые тучи. Казалось, вот-вот нагрянет очередная Штормхолдская гроза.

А затем он перевел взгляд на здание на площади. Оно располагалось прямо напротив бара, и рабочие как раз вешали новые плакаты на белоснежные идеально ровные фасады.

Сначала Кейман Крост не поверил собственным глазам.

– Новая коллекция Найтингрин? – услышал он голос Ясперы. – А это… Кейман…

– Да твою же мать, – сквозь зубы выругался он и резко развернулся в направлении школы.

Золушка шла на бал в волшебных хрустальных туфельках и обычном, пусть и очень красивом, платье. А я – наоборот. Туфельки на мне были самые обычные, одни из тех, что купил Кейман, а вот платье – наколдованное невидимой феей. Или феем. Или маньяком. Но в нем я тоже чувствовала себя так, будто сейчас должна по-быстрому потанцевать с принцем, договориться с ним встретиться завтра у ЗАГСА и сбежать, пока карета не превратилась в тыкву.

А еще вспоминалась книга Стивена Кинга: та самая, где на выпускном героиню облили свиной кровью. Там, помнится, тоже платье было. Пусть и не из последней модной коллекции.

Входя в зал, я даже наверх на всякий случай посмотрела. Хотя если бы там и впрямь оказалось ведро с чьей-нибудь кровью, то внимательность меня бы не спасла.

Пожалуй, впервые до меня дошел масштаб финансирования Высшей Школы темных. Внутренние интерьеры старинного замка я восприняла как нечто само собой разумеющееся: ни в одной прослушанной мной книге адепты магических академий не жили в дырявых общагах с крысами и тараканами за сорок минут езды на трамвае от места учебы. Но выкинуть кучу денег на школьный бал… я уже примерно представляла, сколько стоит такое.

Мы словно оказались посреди огненного калейдоскопа. Под потолком то вспыхивали, то угасали вихри из языков пламени и мелких блестящих искр. Посреди зала установили платформу, на которой, причудливо изгибаясь и двигаясь в такт музыке, танцевали три девушки с золотисто-красной краской на коже. Взгляды многих парней были прикованы к тренированным и пластичным телам в эффектных нарядах.

В противоположном конце расположились столы с закусками и напитками. На входе нам с Аннабет вручили по бокалу игристого вина: единственная вольность для адептов. Давали по одному бокалу на человека и лично в руки. И даже вино было в общий тон: оранжевое, с отблесками перламутра.

– Мне кажется, что я пью шампунь, – призналась я.

Жидкость в бокале действительно напоминала какой-нибудь гель для душа или бальзам.

То тут, то там, вспыхивала магия: едва сменялась музыка, огненные птицы, кувырнувшись в воздухе, становились драконами, а огненные цветы – прекрасными танцовщицами с осиными талиями и юбками-лепестками.