Петр Ингвин - Зимопись. Книга вторая. Как я был волком [СИ]

Снаружи молодой самец надвигался на девушку, зажимая к скале. Оба на четвереньках, нос к носу, глаза в глаза. Только Живчик в полтора раза крупнее. Тома пятилась. Огрызалась. Скалилась. Делала зверское лицо. Он не реагировал, продолжая теснить дальше. Через миг Томины ягодицы врезались в каменную преграду. Спина поднялась, распластываясь и вжимаясь в шероховатый холод. Руки испуганно раскинулись, ладони принялись шарить по отвесному склону, словно ища дверь. Дверь в другой мир? Я бы не отказался. Но в горе дверей нет.

Поняв, что птичка не улетит, Живчик спокойно опустился перед ней на корточки. Круговое движение мускулистыми плечами расправило их как крылья. Грудь красиво вздулась. Колени раздвинулись пошире, демонстрируя девушке мужскую стать. Томины глаза со все возрастающим испугом косились туда.

— Ррр? — сально пророкотал Живчик, не отрывая порочно-хищного взгляда питона, который закручивается вокруг добычи.

Я выскочил сзади, принимая боевую стойку: ноги напружинились, грудь опустилась до земли, так, что расправленные локти оказались выше лопаток.

Томин взор метался с упорного кавалера на меня и обратно.

— Ррр! — донесся до возбужденного самца очередной отказ.

— Рррр?! — недоумевающе взмолился Живчик в последнем «Но почему?!».

— Гррр! — откликнулся я.

«Вот почему!»

Теперь Живчик с непониманием переводил взгляд с меня на Тому. Вы же не пара, как бы говорил он. А я не люблю неприятностей, продолжал объяснять он. Только готовлюсь к великим свершениям. Не хочу терять здоровье в бесполезной и унизительной схватке с приблудным мальчишкой.

— Грр! — грозно оставил он последнее слово за собой, величаво покидая поле несостоявшейся битвы.

Для окружающих его рык возвестил, что победитель — он. Я промолчал. Не жалко. Это лучше, чем драться с заведомо более сильным.

Тома еле отлипла от стены — руки не держали. Она без сил опустилась на пузо, обняв землю. Ее быстрый расцвет начинал ненужно бросаться в глаза. Я мужал не настолько быстро, чтоб защитить от всего. Но отчего смогу — защищу. Делай, что должен, и будь, что будет, аминь.

На этом приключения не кончились. Когда лежали в своем углу, еще один из самцов, пока безымянный, приблизился к нам. Опасность разлилась вокруг, как бензин из перевернутой канистры — наполнив горючей вонью все помещение, тревожа все чувства, от обоняния до самосохранения. Самец был молодой, некрупный, но достаточно боевой. В сравнении со мной, конечно. Он прекрасно это видел и опасным меня не считал.

— Тома, прижмись ко мне. Пусть примет как должное, что мы вместе.

Шепот вывел пришельца из себя, но грозный рык в мою сторону не сопроводился дополнительными действиями. С точки зрения самца, рыка было достаточно. Девушка едва успела пошевелиться, как он оказался рядом с ней.

Есть ситуации, когда жизнь перестает иметь какое-то значение. Я давно убедился, что реальная физическая сила играет намного меньшую роль, чем готовность убить и быть убитым за честь и достоинство. Свои и чужие.

Я бросился первым. Это спасло. Неожиданность. Когда самец среагировал, больно ударяя меня в грудь, моя челюсть уже сомкнулась на защитно выставленной второй руке. Точнее, передней лапе. От боли взвыли оба.

— Гррр! — донеслось со стороны вожака.

Не здесь и не сейчас, как бы сказал он. Выясняйте, кто главнее, не мешая другим, и без трупов, пожалуйста, а то оставшийся позавидует павшему.

Разомкнув зубы, я поспешно отполз в угол, оставляя противника победителем. Не настоящим, он это понимал, но позволяющим сохранить лицо. Мой взгляд говорил: иди своей дорогой, и я буду изображать положенную покорность. Сунешься — один из нас умрет, второй останется покалеченным, плюс позже вожак немного разукомплектует выжившего, как обещал. Да, это не по правилам. Но это мои правила. Касаются только меня и Томы.

В течение последующих дней еще нескольким низкоранговым самцам восхотелось прелестей самки, за которую я готов был рвать до смерти. Отвяли. Проблем не любит никто. Следя за разворачивавшимися событиями, Смотрик больше не подходил к Томе. Даже обходил. Таким он нравился мне больше. Одной заботой меньше. И Тома совсем присмирела. Больше никакого выпендрежа, никакой чувственности. Теперь девушка держалась серой мышкой, лишний раз стараясь не попадаться на глаза. Разлетавшиеся бабочками флюиды женственности были насильно впихнуты обратно в кокон и там замурованы. Но сколько веревочке не виться…

Стало яснее ясного: то, что началось, добром не кончится.

— Нужно уходить, — сообщил я Томе.

Мы обдирали дерево с каким-то вяжущим фруктом, сидя на нижних ветках. Стая расположилась вокруг. Смотрик отсутствовал в пределах видимости. Зато присутствовала зловредная Пиявка, которая не упускала случая намекнуть о своих поруганных чувствах. Стая уже отлично знала, что мы с Томой не пара. Пиявка во всеуслышание заявляла права на меня, временно отбрыкивавшегося, но вода, как известно, камень точит.

— Уходить сейчас? — изумленно вскинулась Тома.

— При первой возможности.

— Мы ждем эту возможность уже несколько месяцев!

— Мы не хотели рисковать. Теперь придется. Спокойная жизнь закончилась.

Я стал планировать побег. Опасность уже не казалась высокой, оставаться опаснее.

Новая беда пришла к нам снаружи. Стая вернулась с добычей в пещеру, плоды были сложены у лежанки вожака, все разбрелись по местам. Еще только темнело, можно выспаться вдоволь. Так мы думали. Зря.

— Ррр! Ррр! — тревожно заверещал дозорный.

Вожак вскочил, как ошпаренный, грозная морда выглянула наружу, глаза сузились.

— Ррррр! — разнесся по пещере его поднимающий рык.

Похватав детей и припасы, всполошившаяся стая бросилась вглубь. Не в сторону родника, а в другой ход, вниз, потом вверх и влево, где обычно спала одна высокоранговая пара. Оказывается, тоже дежурные, охраняли второй выход. Учтем на будущее. Если доживем.

Где-то пещера позволяла идти на карачках, но в основном приходилось прыгать, карабкаться и пролезать. В каком-то ответвлении вожак скомандовал оставить припасы — дальше без четырех задействованных конечностей не пройти. Движение продолжилось с еще большими трудностями.

В обступившей темноте пришлось ориентироваться на шум перед нами. Несколько особей двигались сзади на наш шум, в том числе Смотрик, старательно отводивший от девушки взгляд, когда видимость еще позволяла.

Под ногами закрошился и посыпался камень. Я схватил Тому за руку и больше не отпускал — если куда падать, то вместе. В темноте можно было идти на ногах. Не на задних, а просто. Отвыкли. Позвоночник сопротивлялся. Но когда втянулись…

— Ка-а-айф! — протянул я.