Людмила Астахова - Школа Северного пути [СИ]

— Что он — колдун? Да. Я слышала ваш с ним разговор в Погребальной зале.

— Ха! Я догадался!

Командующий искренне обрадовался, словно нашёл ещё одно подтверждение своим мыслям.

— Не знаю, у кого он учился, но принц — очень сильный маг, и насколько мне известно, он полжизни потратил, чтобы добраться до вашей Школы.

— Один-одинешенек против всех нас? Не думаю, что у него получится.

— Почему же один? У принца целая армия разных потусторонних тварей, демоны — в подручных и… — генерал не смог удержаться от жестокой ухмылки, — опыт пленения… хм… кое-кого. Если Его высочество сумел захватить твоего приятеля Бай Фэна, то и с остальными справится. Особенно, с тобой. Чего лично мне не хотелось бы. Отдать злобному выродку на растерзание хорошего стратега? Ни за что!

Больше всего Имэй хотелось сейчас разжать ладони и сжечь здесь всё, чтобы огонь расплавил небеса, и они рухнули прямо на императорский дворец.

«Разумеется, где принц держит Бродягу, Хоу Цзин ни за что не скажет, — подумала она. — Даже под угрозой сгореть заживо».

— Я вам не верю! Случись, что с Бродягой, я бы почуяла. И вся Школа, каждый ученик явились бы в Цзянькан, чтобы разнести его по камушку, но добраться до узилища нашего брата!

Вышло запальчиво и отчаянно, но к собственному удивлению Имэй не ощутила ни страха, ни бессилия. Только злость. И подозрение, что Хоу Цзин чего-то недоговаривает. А потом, когда он ни с того, ни с сего вдруг добавил: «Я не настолько благороден, стратег Ли, чтобы прощать врагов», утвердилась в своей догадке. Он боялся Бродягу, даже сейчас, когда того не было ни рядом, ни за дверью. Ненавидел и боялся того, кто в плену. Почему же? А потому что Бай Фэн на самом деле жив и на свободе!

Ничем, ни единым логичным доводом не подтверждённая уверенность, постыдное для любого стратега упование на чудо, но Ли Имэй позволила бы пальцы себе отрубить в залог своей правоты.

— Что ж, спасибо за предупреждение, генерал Хоу. Мы сами справимся с принцем.

— А с другими школами?

— И с ними тоже.

— Наложница Дин двадцать лет прикармливала Небесных наставников, она вложила в них целое состояние в надежде одолеть Мастера Дон Сина и разрушить Школу.

Имэй растерялась. Если у гуйфэй и её младшего сына была одна и та же жизненная цель, то почему они так жестоко враждовали? Загадка, конечно, но не требующая немедленной разгадки.

— Командующий, пожаловал Его высочество принц Сяо Ган, — сипло пропищал ординарец сквозь щель между створками дверей. — Разрешите войти?

— Нет! — гаркнул Хоу Цзин. — Стой на месте.

Он выразительно посмотрел на Имэй. Черные раскосые глаза его блестели, как у человека в лихорадке.

— Что посоветуешь, стратег Ли? Преподнести ему тебя в качестве подарка? Обмануть, отвлечь и позволить тебе сбежать?

— Этот человек превратил собственную мать в дзянши, чтобы сгубить родного брата, — напомнила Имэй и добавила открыто и честно. — Я бы его сожгла. Вместе с этим домом, вами, собой и половиной Цзянькана. Как жгут солдаты зачумленную деревню, чтобы остановить заразу. Всем только на пользу пойдёт.

Зависшие в воздухе пламенные искры воссияли и затрепетали, будто рождённый колдовством огонь уже почуял грядущую поживу.

Первыми вспыхнут драпировки и бумага в ажурных перегородках, затем займётся крыша. А затем огонь вырвется из стен, как бессмертный феникс из гнезда — всеядный, беспощадный и свободный.

Кто-кто, а Хоу Цзин лучше всех знал, как горит город или селение. Быстро и страшно!

— Ладно. Беги, Ли Имэй. Если сумеешь выбраться из поместья, я не стану тебя преследовать, — сказал он тихо-тихо, и уже громогласно крикнул ординарцу: — Я сейчас выйду встретить Его Высочество!

Лишь на миг упустил из поля зрения маленькую фигурку девушки, а когда снова голову повернул, то вместо неё обнаружил лишь два смятых и слегка обгорелых клочка простой, самой дешёвой бумаги.

По Цзянькану рыскали слуги принца Гана, выискивая девицу, переодетую в мальчишку-помощника шамана, но никто из них не обратил внимание на полубезумную нищенку с синими от холода руками, которая вроде как бесцельно бродила по улицам, но на деле медленно и неуклонно перемещалась в сторону Западных ворот. Время от времени Имэй хватала приличных людей за полу одежды и начинала что-то лепетать невнятно. Пару раз даже тех, кого послали её ловить. Пинки и тычки — невеликая плата за полную неузнаваемость.

Это была наука Бродяги, который просто обожал такие вот игры с переодеванием…

— Ты же можешь в кого угодно превратиться, — удивлялась Имэй, откладывая в сторонку кисточку. — Зачем такая морока?

Братец Бай Фэн лениво потягивался, демонстрируя изрядный размах плеч и рук.

— Скучно это! А как же оставить всех в дураках? Если я превращусь, скажем, в девицу и нужный мне человек ею обманется, то я потрачу шэнь, а враг мой, когда пойман будет, сможет утешиться совершенством ловушки. Другое дело, если я не стану менять сущность, а своего все равно добьюсь. Чуешь разницу, Стратежка?

— Чую, — соглашалась девушка. — Мой братец любит насмехаться над людьми.

— Я люблю гордиться своей работой, Стратежка, — отвечал лукавый Бродяга. — А мой дар — просто дар, он не требует совершенствования.

Он всегда приходил в кабинет, где Ли Имэй делала амулеты и талисманы, устраивался на циновке в уголке и, если не болтал о всяких пустяках, то дремал, точно большой камышовый кот. Говорил — нравится, дескать, запах бумаги и туши.

— Так и помог бы тушь растереть, — фыркала каллиграф.

— Лениво мне, Стратежечка. Я посплю тут, ага? Чтобы меня Мастер не нашел и не припахал к какому-нибудь делу.

— Лентяй!

— Угу.

Но возмущалась Имэй лишь для вида. Бродяга приносил с собой еще одну жаровню, несколько одеял, а зачастую и горшочек с ворованной едой. И всем этим честно делился. А самое главное, он был рядом — живой, теплый, пахнущий мясом и лесом, храпящий, чешущийся, болтающий без умолку, смеющийся и самый-самый лучший. Чем не счастье?

Бродяга научил её менять личины простейшими способами — грязью лицо намазать, одежду наизнанку вывернуть, изменить походку и голос. Учил и ругался, мол, что за времена пошли, стратегу потребны навыки шпиона. Где такое видано?

Теперь Имэй вспоминала эти уроки с благодарностью. Иначе она ни за что не добралась бы до Восточных ворот, где уже поджидал её одноглазый стрелок с Пуговкой.

Сяо Чу вольготно расположился за столиком в харчевне и уплетал за обе щеки наваристый суп. Девочка-найдёныш в тёплых и чистых одёжках (даже в крошечных сапожках) сидела у него на коленях и послушно открывала рот, когда лучник подносил ложку. Лучник с дитём управлялся как заправский папаша: дул на горячее, мясо предварительно жевал и старательно вытирал рукавом перемазанные бледные щёчки.