Ника Ракитина - Сага листвы [СИ]

Юная волшебница нахмурилась и отвернулась. Почему все вокруг решили, что она непременно пойдет замуж за Мидеса?

— Мисс Хельга, — тихо и серьезно сказала Катаржина, легко тронув девушку за плечо, — не обманывай себя. И не позволяй чувствам затмить рассудок. Твой давний — он надежный человек.

— Где он? — Мисс Блэкмунд понимала, что рыжая полностью права, однако, не сдержалась и раздраженно дернула плечом, сбрасывая легкую кисть.

— Вместе с другими мужчинами был в гостиной, — горничная, кажется, вовсе не обиделась и невозмутимо принялась поправлять постель. — Те тоже кофе поутру затребовали.

— И это, скажу я тебе, самое правильное. — Из-за приоткрытой двери донесся торжественный голос эйп Леденваля, и Хельга остановилась на пороге, страстно мечтая превратиться в незаметную мышь.

Мужчины расположились в полосатых креслах возле чайного столика у окна и о чем-то увлеченно спорили. Вернее, спорили Салзар и Торус, а алхимик Абранавель сидел, переплетя пальцы на животе, опустив очи долу и, казалось, дремал. В воздухе висел аромат кофе и ванили.

— А как же личное обаяние, ум, душа, в конце концов? — Мидес тряхнул густой шевелюрой, чернильной рекой растекшейся по спине, и пригубил чашку.

— У элвилин души нет. — По лицу Торуса проскользнула ехидная усмешка.

— Всяко, так говорят ваши пастыри. Так что с последним — это не ко мне.

А вот гигиена, друг мой, составляет основу притягательности в любые времена. Скажи на милость, на хрена конюху обаяние, если от него круглосуточно навозом разить станет?

Илар поморщился, и протянул тонкую руку к вазочке с крендельками.

— Торус, ну что за выражансы? Кстати… — он куснул печенье и быстро слизнул сахар с краешка губ, — намедни я встретил ученый трактат, как раз в тему. Некий меррианский знахарь утверждает, что самец лошади гораздо привлекательнее для самки, если испускает запах испражнений и семени.

— Сам он самец лошади! — вызверился Торус. — Если животное не умыто, оно больное! Готов ухо дать на отсечение, что знахарь твой давний!

— Почему это он мой? — флегматично удивился Илар и, неожиданно напрягшись, склонил голову к плечу. — Мне кажется, или мы действительно не одни?

Хельга, как раз в этот момент решившая переступить с ноги на ногу, скрипнула половицей и покраснела.

— Дорогая! — Салзар проворно поднялся из кресла и ринулся навстречу подруге, — как ты себя чувствуешь?

— Спасибо, хорошо, — промямлила девушка и, не решаясь поднять глаз, взяла Мидеса под руку.

— Я волновался, — шепнул ей некромант, усаживая в кресло, — ты вчера была такая бледненькая…

— Славно, — вклинился в разговор напряженный голос Абранавеля. — Просто замечательно, что это всего лишь ты, Хельга.

— Спасибо, — девушка с сомнением покосилась на алхимика и с трудом сдержала улыбку — по красивому лицу пришлого разлилось блаженное облегчение.

— У тебя еще всё впереди, — негромко фыркнул Торус и, потянувшись, ободряюще потрепал Илара по колену. — Не понимаю, и чего ты так боишься Сандру Тальку, она ведь совсем как Иса. Только дура.

— В общем, друзья мои, — громко ответил алхимик, глядя куда-то поверх головы некроманта, — подводя итог беседе, хочу сказать, что во всем важна золотая середина. И любая внутренняя красота должна подтверждаться красотой внешней и чистотой.

— И, в конечном счете, никакой ум не заменит хороший кусок мыла, — продолжил эйп Леденваль. — Мисс Блэкмунд, я прав? Мидес, не ешь меня взором, просто твоя невеста живое тому подтверждение — запах чистоты и влажных волос делают ее красоту еще пронзительнее.

Хельга, мгновенно позабыв о робости, вскинулась и возмущенно уставилась на хозяина замка: — Какие-то сомнительные у тебя комплименты.

Что значит «никакой ум»?

Торус рассмеялся.

— Тише, дорогая, — Салзар мягко прикоснулся к запястью девушки, — сегодня мы все немного не в себе. Наверное, это всё вчерашний мед.

И, словно подтверждая слова некроманта, в дверях гостиной нарисовалась огненноволосая княжна, облаченная в темно-зеленое бархатное платье. Она прислонилась к косяку и мечтательно протянула:

— С добрым утром, все. Мне снились волшебные сны…

— Какие же, котик? — ласково отозвался со своего места эйп Леденваль и заговорщицки подмигнул Салзару. Илар подавился кренделем и натужно закашлялся.

— Я сидела на поляне, залитой солнцем, — прикрыв глаза, гортанно ответила Сандра Талька, — помнишь, на таких часто собирались ученики в Вениссе? В руках у меня была лютня, а музыка… она просто лилась изнутри моего естества, обволакивала, текла полноводной рекой. А вокруг — толпа. Притихшая, зачарованная. Последний аккорд сорвался с моих пальцев, а потом я открыла глаза и увидела потрясенные лица. И ближе всех сидели Изначальные. И я узрела улыбки в их мудрых глазах, и еще…

— Котик, это просто комплексы, — небрежно бросил Торус и шумно отхлебнул из маленькой чашечки. — И вчерашний мед.

— Это просто что? — недоуменно прошептала Мидесу Хельга, но тот только пожал плечами, с беспокойством наблюдая за побледневшим алхимиком.

— Ты что же, — сварливо пробурчала менестрелька и возмущенно распахнула зеленющие глаза, — считаешь меня плохим музыкантом?

— Отнюдь, дорогая, — эйп Леденваль приглашающим жестом указал на кресло возле себя. — Просто, согласись, Изначальные — это как-то слишком.

— Пфе, — сказала Сандра Талька таким тоном, будто речь шла о совершеннейшей ерунде и, кокетливо поправив волосы, грациозно скользнула в комнату и заняла предложенное место.

Хельга покосилась на сидящих рядом Торуса и Тальку и постаралась сдержать обреченный вздох. Они были сейчас так похожи — оба изящные, белокожие, с выразительными изумрудными глазами и почти одинаковым, слегка надменным выражением на лицах. И так подходили друг другу. «Всяк сверчок знай свой шесток» — всплыл в уме ядовитый голос маменьки и мисс Блэкмунд вовсе пала духом.

— А кто такие Изначальные? — поинтересовался Салзар, очевидно, удостоверившись, что разрыв сердца в ближайшее время Илару не грозит.

— Герои наших легенд, — отмахнулся Торус, — те, что пришли со Звезд. В общем, ничего интересного.

— Скажешь тоже, — возмутился некромант, — это для вас, может быть, обычно и привычно, а нам… правда, Хельга?

— Э… да, — глухо уронила девушка, которой, вообще-то, сейчас было наплевать и на легенды, и на всё элвилинское наследие. Ей просто хотелось, чтобы никто не заметил, насколько она расстроена.

— Это долгий разговор, — Торус пожал плечами. — И будь у нас другие обстоятельства, я бы непременно посвятил вас в особенности местного эпоса, однако…

Он картинно вздохнул и, поднявшись из кресла, подошел к окну. Откинул крышку резной шкатулки, стоявшей на подоконнике, и помахал скрученным в трубочку листом пергамента.