Ника Ракитина - Завтрашний Ветер. Луна-и-Звезда [СИ]

— Как ты думаешь, бывает тюрьма в небе? — и осеклась. Косадес, когда она увидела первый вещий сон, предупреждал ее насчет такой тюрьмы…

— Ой, — Аддхиранирр прикрыла лапкой рот, разбив и подтвердив ее мысли. — Департамент правды, обитель верховного инквизитора и тюрьма — все внутри луны над городом, ну, той, что была ниспослана Шигоратом и остановлена Вивеком! От его проповедей кто угодно остановится, — ядовито добавила хаджитка. Наемница хмыкнула. И вновь задумалась.

— А-а… похоже, мне надо туда попасть.

— В тюрьму?.. — Аддхиранирр поддержала челюсть.

— Ну, не как заключенной…

— Ясно, — кошечка вздохнула. — Я не знаю… боюсь, своих людей там у Гильдии нет.

Сунула Аррайде ключ:

— Ты иди, отдыхай, а я… переговорю…

Они договорились встретиться через пару часов у главного входа в Высокую Капеллу и растались. Хаджитка не опоздала. И выражение на ее морде было одновременно озабоченное и довольное.

Она поманила Аррайду в сторону, к гигантскому каменному Вивеку, побивающему здоровенного шалка, прячущегося среди растрепанных канетов и разрыв-травы. Девушки присели на парапет квадратной клумбы, на которой стояла скульптурная группа. Аддхиранирр извлекла из складок платья тяжелый ключ со сложной бородкой, украдкой сунула в руку девушки-редгарда:

— Спрячь! Он от входной двери.

Хаджитка исподлобья посмотрела на висящую в небе чуть в стороне от храма каменную луну, обведенную деревянными мостками и снабженную растяжками-вантами, отчего луна походила на огромный каменный корабль.

По мосткам ходили рядами паломники, некоторые летели туда, другие возвращались. Особого трепета в паломниках полет не вызывал, только дети смеялись и болтали ногами и руками, загребая холодноватый воздух.

— Помолись у триолита Луны — так двое суток будешь в небе, словно нетч, трепыхаться, — фыркнула кошечка. — Но зелья полета я бы тебе прихватить все же советовала. И пару свитков божественного вмешательства. Ну и невидимости тоже. Мало ли как вам придется уходить… Можешь с паломниками смешаться, а можешь ночью пойти, но тогда караулы строже.

Аддхиранирр перевела взгляд на колени.

— В главную дверь не ломись. Обойди, чтоб стена по левую руку, и спустись — там еще одна дверь. Ключ от нее, поняла?

Аррайда кивнула.

— Входишь — бери направо. Оттуда у нас ключей нет, но там отмычкой поработаешь, я тебя поучу.

— Ага.

— Не «агакай», ты меня сбиваешь. За третьим поворотом дверь в саму тюрьму. Сверху мостки, по ним ходят часовые. Внизу яма для пленников попроще и камеры по кругу. Твоя Мехра сидит во второй противосолонь. Не перепутай — изнутри двери камер не открываются.

— Как ты все это узнала?

Аддхиранирр сощурила золотистый глаз:

— Не всем ординаторам нравится то, что творится. Некоторые на стороне жрецов-отступников. Молчат только в тряпочку пока. Ты это вот, клинком там сильно не размахивай, лады?

Аррайда потерла щеку:

— А я что, размахивала?

— Да нет, — протянула хаджитка задумчиво, — только меня особенно предупредили. Если убьешь кого из «желтков с гребнем» — будут у Гильдии неприятности. Так что… — Аддхиранирр развела лапами.

— Ясно. Постараюсь.

Кошечка шумно выдохнула:

— Вот и ладушки. Я в тебя верю.

Наемница невольно улыбнулась.

— У меня есть еще несколько дел, — пятнистая поднялась с парапета, — а потом начнем тренировки на сундуках. Ну, ключ от комнаты у тебя есть. Подождешь, если опоздаю.

Она смешно посопела, помахала лапкой и скрылась в толпе паломников и местных жителей. Аррайда, не вставая с парапета, потянулась. Изогнулась, чтобы поскрести изнутри о подкольчужник зачесавшуюся спину. Самое неприятное, когда вот так чешется, а рукой не подлезть. Наемница вздохнула. Повертела в руке ключ от Департамента правды, раздумывая, куда такой здоровенный сунуть. Может, почесать спину им? И тут зеленокожий великан-орсимер, вынырнув из толпы, попытался вырвать ключ у Аррайды.

Уходя от его руки, наемница успела разглядеть в подробностях плоскую зеленую морду и коричневый клычки, торчащие из-за нижней губы. Круглые золотые глазки под морщинистым низким лбом; бугрящиеся мускулами плечи и торс, и при этом дублет с вереницей аккуратных пуговок, кожаные штаны, тщательно заправленные в мягкую юфть дорогих сапог.

Орсимер выглядел пожилым и почтенным, хотя двигался все еще стремительно — как огрузневший от мирной жизни опытный боец.

— Ты что?

— Отдай! — на этот раз напавший хватал не за ключ, а за плечи. Аррайда присела и пнула его под колено. Орсимер охнул, покачнулся, но устоял.

Наемница ввинтилась в толпу. Судя по воплям сзади, зеленокожий кинулся преследовать, умножая количество помятых ребер и отдавленных ног сверх необходимости. А теснота мешала Аррайде как следует разогнаться.

На ходу она сунула злополучный ключище за пазуху. И тут орсимер ухватил ее за локоть. Позволив себя тянуть, Аррайда в развороте засадила напавшему локтем под дых. Он согнулся пополам, хватая воздух тонкогубым ртом, и тут объявилась стража:

— Проблемы?

— Да нет, — Аррайда осклабилась, — все в порядке, господа.

Ординаторы хмуро поглядели на нее сквозь прорези для глаз на закрытых шлемах, удостоили очередного «ничтожества» и разом повернулись уйти. Мгновенно поредевшая с их явлением толпа тоже огибала орсимера с Аррайдой, как заразных.

Наемница постучала латной перчаткой по плечу «врага»:

— Эй! Очнись!

— Клянусь Утесом Хартаг! — просипел он, кое-как разгибаясь. — Глорб Гро-Казар тебе обязан.

Аррайда, сощурясь, глядела на пожилого зеленокожего. Только что он произнес священную клятву своего народа — поклялся утесом, с которого, доказывая доблесть, некогда бросился великий орсимерский герой. Глупая смерть, но… у каждого свой обычай. Самоубийцу до сих пор продолжают чтить, для орсимеров Утес Хартаг является местом паломничества.

А еще… там расположены пещеры Иллуниби.

Аррайда глубоко вздохнула и подумала, что, возможно, это судьба.

Лодочник, как и его лодка, переживал не лучшие времена: кожаные штаны, обрезанные под коленями, грязноватая рубашка на выпуск, кургузая куртка. И нелепая шляпа с круглыми огромными полями. Тем не менее, он ловко выскочил на пристань, подтянул лодку за нос и крепко держал, пока Аррайда вслед за Глорбом перебиралась на лиловое потертое сиденье под полинявший балдахин. Потом вернулся на корму и погнал лодку, умело загребая тяжелым веслом, лавируя между плотами, гондолами, грузовыми баркасами и рыбачьими шаландами, чистильщиками-аргонианами и всяким плавучим мусором, сквозь прямые, как по линейке расчерченные, каналы священного города.