Ника Ракитина - Завтрашний Ветер. Луна-и-Звезда [СИ]

Взялись подгонять доспехи, чтоб не гремели; проверять заточку мечей; паковать снаряжение. Лин на минуту бросил упихивать в гнезда на поясе зелья, посмотрел на подругу искоса:

— Я сам после них как в дерьмо опущенный. Знаешь, ведь есть такие. Вроде бы говорят правду, а на деле — врут.

— Некоторых вещей мне не понять… — Аррайда пыхтя, продела голову в узкую горловину табара, прикрыв им тусклое сияние кольчуги повелителя. — У Азуры свои резоны.

— Ты служишь не Азуре, — сказал Сул Матуул, помогая ей пристроить за спину «Погибель магов». — Ты помогаешь народу Морроувинда. С тобой мое сердце.

— И мое, — сказал Лландрас.

— И мое, — добавил Сенипул.

— И мое, — протянула руку Эдвина.

— И мое, — серьезно сказал Арион. — Мы пойдем за тобой. Что бы ни случилось.

— Помнишь, провидица Зайнаб говорила, что с тобой будут наши сердца? Вот так, сестренка, — улыбнулся Черрим. — Веди.

И первым шагнул к воротам на Красную гору.

Ночью небо над ней было таким же кровавым, как днем, только не алым, а ближе к цвету запекшейся крови. И ни свет лун, ни одной звезды не мог пробиться сквозь эту корку.

Дул ветер, шуршал щебнем и колючими кустами, редко разбросанными среди камней. Заглушал шаги. Но особо далеко и идти не нужно было: обогни подошву горы, поросшую выгоревшей, похожей на ножи травой — и вот они, рыжие стены и ржавые конусы крыш с острыми шпилями — двемерская твердыня Одросал. На самом деле из земли торчат только башни, зауженные к верхушкам, как пережатые пальцами шеи, а все остальные коридоры, переходы, гулкие двемерские покои с половинками круглых, звонких дверей из двемерика, с трубами, плотно пригнанными плитами, поясками, украшенными даэдрическими символами — все это уходит вглубь горы. Там же лесенки, мостики, и крепость явно успела разрастись с той поры, когда ее заложили двемеры. У Одросала оставалась половина отряда. Вторая — двадцать пять избранных бойцов, возглавляемых Эдвиной, — отправлялась дальше, к Веминалу. С ними летел и дедка Сенипул: чтобы отыскать проклятый Разделитель, чтобы отряду не бродить наугад долгие дни и недели в поисках артефакта. Проводником к мечу Разрубателю послужит Лландрас Белаал. Вон призрак висит, обретя видимость, чуть покачиваясь на ветру. Аррайда, стянув латную рукавицу, вложила ладонь в призрачную руку своего защитника:

— Удачи, друг.

Лландрас кивнул: я не подведу, госпожа. И, метнувшись зеленоватой дымкой, исчез. А живые устроились за камнями, в стороне от дороги, там, где торчали в небо стволы высохших деревьев, доказывая, что когда-то и на Красной горе буйствовала жизнь. Нереварин отправила в разные стороны парные патрули и наблюдателей на вершину пригорка. Твари Дагота бродят поверху все еще разрозненные, глуповатые, но это не повод с ними встречаться.

Время шло. Шуршало травой под ветром. Отекало мелкими камушками с бока горы. И ощущалось почти недвижным монолитом, пока Белаал не вернулся.

Между тем небо опустилось ниже и воздух пронизало мглой. Начиналась одна из тех ужасающих магических бурь, которые Дагот насылал на плодородные земли Морроувинда. Вряд ли она была как-то связана с приходом Неистовых на Красную гору. Но могла им здорово помешать.

Отряду Эдвины придется лететь: слишком уж круты и запутаны горные тропы, чтобы одолевать их пешком, даже если с врагом встретиться не приведется. Буря же может отогнать, сбить с пути, да и в небе примет нет. Оставалось только надеяться на чутье мага. И выполнять свою часть работы.

Незамеченными они взлетели на вершину башни, указанной Лландрасом.

Гремел под ветром полуотодранный кусок жести. Корпрусное мясо болталось на шпиле. Кружил скальный наездник. Его сбили стрелами, удержали легкую тушку от падения с крыши, чтобы не привлекла внимания. Привязали к шпицу. Отодрали кусок ржавой жести окончательно и поочередно протиснулись внутрь. Привязав веревки к стропилам, скользнули на пол верхнего покоя, стараясь не шуметь.

Здесь был не просто чертог, круглое святилище, провонявшее старыми благовониями. Фестоны пыльной паутины были небрежно оборваны, неопрятно колыхаясь далеко вверху, Пыль с мозаик и подножий круглых колонн стерта — так же небрежно, разводами, но все же. Между колоннами по кругу были втиснуты пепельные идолы цвета запекшейся крови, рогатые, трехглазые. Огни редких светильников заставляли эти глаза светиться алым. Казалось, идолы живут некой странной жизнью в тишине.

Но, должно быть, шармату было сейчас не до того, чтобы следить их глазами или насылать кошмарные сны. По крайней мере, Нереварин не испытывала неосознанного желания крушить идолы на куски. Огляделась, дернула губами, пожала левым плечом. Прислушалась к глухой тишине. И перевела глаза на главный алтарь. Вместо идола на нем высился меч, торчал из камня, поблескивал золотистым навершием. Короткий, но даже на вид тяжелый. И в полутьме собственным светом яростно светился клинок.

Аррайда уже протянула руку к нему, когда петли люка в полу скрипнули, и крышка откинулась. Показалась голова данмера — не похожего на даготское чудовище, без хоботов и отростков, без прячущей уродство жуткой маски. Первым чувством Нереварина было удивление. Незнакомца — тоже. И этих секунд хватило, чтобы втянуть его наверх и захлопнуть люк.

— Орать не вздумай, — Лин приставил кинжал к горлу данмера. Тот презрительно искривил чувственный рот. Посмотрел на Аррайду исподлобья, игнорируя остальных.

— Я Дагот Одрос. Вели своим шавкам отпустить меня. И беги, пока можешь.

— Ну, ты нахал! — произнес зелейщик с восхищением. И слегка надавил на кинжал. На шее Одроса выступила капля крови.

Аррайда вытянула Разрубатель из алтаря. Легко, почти небрежно.

— Свяжите его. Мы уходим.

— Ты не посмеешь оставить меня здесь связанным, как раба.

— В самом деле, — вмешался Белаал. — Негоже оставлять врага за спиной.

— Идите, — сказал Арион. — Я с ним разберусь.

Аррайда моргнула.

— Ты же не убьешь связанного и безоружного?

— Милосердие окупается к людям, и то не всегда. А это тварь.

— Все равно. Не могу убивать пленника.

Она потянула клеймору из-за спины:

— Дагот Одрос, я предлагаю тебе поединок.

Сул Матуул мягко удержал ее за руку:

— Не сейчас. Тебе предстоит тяжкий бой с шарматом. А здесь позволь сражаться твоему защитнику.

Все разошлись, образовав круг. Одросу разрешили достать оружие, и они с Сулом стали кружить друг вокруг друга, прощупывая соперника, с коротким мечом и щитом каждый. Одрос, не защищенный броней, держался настороженно, закрывшись тарчем наглухо, положив меч на его верхний край, острием к врагу. Матуул, наоборот, выглядел расслабленным — меч опущен, рука со щитом висит свободно.