Ника Ракитина - Безликая [СИ]

— Доброе утро. Рыцарь-командор приказала доставить вас в Цитадель, как только проснетесь.

Квадрига покосился на опрокинутый кубок и винные пятна на полу:

— Кликни служанку, чтобы прибрала.

Он привел себя в порядок и неторопливо позавтракал, время от времени зыркая на свекольное личико мага. Тот бесился, но держал лицо. И отомстил по полной, указывая на двух мощных декстриеров, дожидавшихся в переулке. По крайней мере, думал, что отомстил. Фей к намекам на собственный рост привык и спокойно воспользовался седельным камнем у входа в корчму. А уж верхом все мужчины смотрятся одинаково высокими.

В кабинете Ранки четыре мага склонились над подробным планом Хоррхола и окрестностей, разложенным на столе. Точнее, двумя совмещенными планами. На верхнем, из прозрачного шелка, были начерчены катакомбы; на нижнем, пергаментном — деревья, улицы и дома. У Квадриги не было такой подробной карты подземелий, хотя интересовался он ими давно и плотно. Рыцарь-командор улыбнулась жадному блеску, заполыхавшему в его глазах. Ресницами стрельнула в мастера Ория: мол, сделает для тебя копию. Архивариус рассеянно кивнул. По сравнению со вчера его мантия казалась еще грязнее, являя разительный контраст безукоризненному жемчужно-серому одеянию второго мага.

— Берт, мастер поиска. Дагмара, рыцарь-страж. Мастер Филогет Квадрига, напарник… И друг, — представила Ранки. — Именно он обратил мое внимание на это дело.

Дагмара коротко кивнула, коснувшись трех языков золотого пламени на груди. Холеный Берт кисло скривился. Расчесанные на прямой пробор серые волосы показались двумя топорами, нацеленными в неугодного пришлеца. Маг изо всех сил грыз губы. Ему хотелось сказать, что Рагнейда вольна вертеть своим любимцем как угодно, но не должна представлять его, точно равного. И не посмел.

Рыцарь-командор заметила его ужимки и спросила сладким голосом:

— Вы голодны, Фей?

— Нет, моя госпожа, — мастер хрюкнул и прикрылся тылом ладони.

— Рабочие уже раскапывают завал, — Ранки отметила ногтем коридор на плане. — Не думаю, что старичков убили, но и это не исключено. Да и стоит определиться, к кому или зачем они шли. А пока Берт пошлет за завал свои устройства. Еще, — она побарабанила пальцами, вызывая в архивариусе судорожную дрожь за любимые документы, — я послала в Дом под крачкой отряд с официальным обыском: больше всего меня интересуют выписка из церковной книги о рождении внучки, купчая или договор аренды на дом. И еще — расспросить проводника в приходе. А тот, как назло, оказался новичком, старого смели вместе с прежним магистром.

Ведьма покосилась на исходящего ледяной злобой элегантного мага:

— Оставим дело тонкого поиска профессионалам. Все эти магические шары, волшебные глаза и уши в стенах — не мое. Лучше съездим в заброшенную усадьбу Рикардуса, вдруг там есть что-то такое, что сможет нам помочь.

Рагнейда задержалась, и мастер Квадрига оказался во дворе Цитадели один на один с рыцарем-стражем. Дагмара повернулась к Фею и еще раз кивнула, губы растянулись в подобие улыбки.

— А вас не смущает мое присутствие? — поинтересовался он.

— Не смущает. Ее Безупречности положено быть капризной, своенравной и взбалмошной. Будь она другая, мы бы встревожились. Ей даже простится брак с человеком. Вот только… — рыцарь-страж выстрелила взглядом сверху вниз, — у вас никогда не будет детей.

— Почему? — Фей осекся. Но дева-рыцарь не приняла его вопрос за оплошность.

— Видите ли, — он отметил уважительность обращения вместо фамильярного «ты», — для магов первостепенны вопросы крови. А полукровка может оказаться без волшебного дара. Но с жаждой быть равным и повелевать. Лучше устранить причину до того, как она станет опасной, верно? — Дагмара словно приглашала Филогета в сообщники и, не дождавшись, продолжила. — Потому за плоды подобной связи маги несут наказание. Прежде всего, их отвергает Храм. Это само по себе достаточно сурово. Также ковен проводит серьезное разбирательство и, если маг действительно виновен и приговор в столице утвержден, проводится ритуал Цветущей Розы. Не обольщайтесь, — разглядела Дагмара усмешку на лице мастера. — Половина подвергнутых ему просто не выживает. А вторая — жалеет, что выжила. Всякий знает, что для творения чар нам нужна кровь. Потому, когда маги пришли сюда из Имельды, и был заключен Договор. Мы поддерживаем мир и процветание, а люди делят с нами Пламя жизни.

Рыцарь-страж покривилась:

— Ведь вы внимательно слушали проводника?

Мастер кивнул: да, внимательно.

— После «Цветущей розы» отверженные не могут принимать кровь. Им очень неприятно и больно при попытке это сделать. А когда Сила, привычная с детства, иссякает, это еще больнее. И, поверьте, страшно обидно.

— Но некоторые…

— Да, кое-кому со временем удается справиться с печатью ритуала. Но отлученным недоступны запасы храма. Они перебиваются чем придется, и их сила делается слабой и нечистой, как крысы.

Фей дернул щекой. Пафос Дагмары был несколько преувеличен: ведь именно магия отверженного помогла спасти раненую Ранки.

— Да и желудочные болезни…

— А что происходит с детьми? — перебил он невежливо.

— До трех-пяти лет они находятся в храмовом приюте, магические способности проявляются в этом возрасте. Или не проявляются. В первом случае дети становятся частью Храма и получают соответствующее обучение. Во второй — переводятся в городской приют.

— Но разве у первых не могут впоследствии родиться наследники, лишенные магии? А у вторых — наоборот?

— Это дело Храма, — отчеканила Дагмара сурово и замолчала.

— Ты не досказала о человеке, — Рагнейда, несмотря на броню, подошла незаметно, оказавшись свидетелем разговора.

— О, — рыцарь-страж отметила появление командира легким поклоном. — Для таких наказание вовсе нестрогое: им всего-то стирают память.

Фей сжал кулаки, взглядом желтых глаз буровя землю. Не желая думать, что и Ранки причастна к закону, небрежно отнимающему счастье сразу у троих.

— Коней сейчас приведут, — сказала она.

— И все-таки, Ваша Безупречность, не вижу смысла туда ехать. Я вела это дело лично. Темнейший Рикардус охотно помогал следствию. Обстоятельства выяснены, преступление наказано, дело закрыто. Но ежели вам угодно прогуляться…

— Мне угодно, — с нажимом произнесла Ранки.

И они поехали.

Когда-то, видимо, это был очень красивый дом. Даже дворец. Оштукатуренный, побеленный, с кокошниками фронтонов и гонтовой крышей. Даже сейчас, в пуху юной зелени, издали он казался все еще прекрасным. Мягкая трава вдоль фундаментов была в желтых пятнах одуванчиков, а на обращенной к полудню стене на плетях даже распустилось несколько роз. Но трубы и часть крыши оказались провалены, штукатурка под зеленью облупилась, ставни вдавило внутрь, и из сырой глубины дома тянуло гнилью и пеплом.