Ника Ракитина - Безликая [СИ]

Сай зачитал бабке ее показания, дождался, пока обмакнет палец в чернила и прижмет внизу листа. Предупредил о неразглашении и полез наверх за метлами.

— И часто квартирант на звезды любовался? — спросила Рагнейда напоследок.

— Да кто его знает, ваша милость. Я ночью сплю, мне эти звезды без надобности.

До «Удавленника» от дома бабки было ближе, чем до Цитадели, и Квадрига предложил прогуляться, чтобы потом послать расторопного мальчишку за лошадьми. Талисманщик увязался следом, и Фей, слушая, как гремят амулеты и метлы стучат о мостовую, ловил себя на ощущении, будто за ним с Ранки тащится скелет.

Говорливая толпа при виде магов расступалась, кланялась, умолкала, точно сбрызнутое маслом море, чтобы еще сильнее зашуметь у них за спиной. Малая девчонка застыла, пялясь на багряный плащ и маску Ранки, но мать стукнула ее по затылку:

— Рот закрой, дура! Муха влетит!

И прижала девчонку лицом к не слишком чистому переднику.

Следователи устроились за пивом в пустом прохладном зале таверны: как-то незаметно рассосались посетители и обслуга, только бледный трактирщик торчал за стойкой с полотенцем через плечо.

— Какая изящная работа! — приглаживая волосенки и сдувая пену с кружки, заметил Сай. — Рикардус мог бы блистать, а предпочел безвестность.

— Зачаровать крачку, чтобы сама яйца таскала покупателю — не преступление. И ему теперь нечего предъявить, кроме кражи курицы. Да и то тут слово старухи против слова мага.

— И темнейший может отбиться, что спасал рябу от голодной смерти в пустом доме.

— А магические ловушки расставлял на хорька, — Рагнейда вытащила из-под кружки влажный деревянный круг, чтобы рассмотреть рисунок. — И на девочку это нас ни капли не выводит. Надо узнать, что там с бабкой и дедом. Удалось ли прокопаться или найти другой вход.

— Интересно, почему он не забрал последнее яйцо?

— Дождь, — Сай оторвался от кружки. — Чары крачки неустойчивы к дождю. Так что он явился за яйцом сам и понял, что может унести курицу.

— А почему до сих пор не унес? — Фей качнул кружку, разбивая отражение закопченной балки в темной глубине. — И что это за курица, что несется семь лет подряд, да еще золотыми яйцами? Если я не ошибаюсь, конечно. И почему не высидела золотых цыплят?

— Вообще-то это вопросы для Рикардуса, — Сай воздел отягощенный перстнями указательный палец. — Но артефакт обязан быть уникален, иначе какой это а-артефакт? А чтобы курица неслась золотом, ее следует накормить пеплом василиска.

Фей с Рагнейдой переглянулись.

— Я правильно поняла вас, мастер Сай?

— Умберто Бингенский в «Красном льве» пишет именно так. Но трактат сугубо теоретический, ибо Уложением года 1342 от основания Ордена пламени эксперименты с опасными сущностями ограничены. И если бы кто-то добивался подобного разрешения, ковенам вплоть до столичного это было бы известно.

В Цитадели, набросав несколько строк и бросив крачку с привязанным к лапке письмом в небо, Ранки повернулась к Фею, выделяясь темным силуэтом на светлом проеме окна.

— Это тем, кто поехал за Рикардусом. Хотя, вернее всего, его в башне нет. А оставлен симулякр на всякий случай. Копия мага с ограниченным набором действий, — пояснила она. Квадрига кивнул.

Ведьма дернула ртом:

— Я объявлю большой Гон. Никуда Рикардус не денется. У меня другой вопрос. Куда он девал золотые яйца? Дом, бабули, конечно, обыщут, но сомневаюсь, что их там найдут. Старушка говорила, что постоялец отлучался время от времени, на полдня — на день, до темноты. На метле за это время можно залететь далеко, — она взглянула на лежащий внизу город. — Но вряд ли бы он захотел привлечь внимание. От портала возникают возмущения. Где темнейший прятал добычу? Кто ее оттуда забирал?

— В катакомбах укромных местечек навалом, — Фей вынул свернутый пергамент с записями допроса из пальцев Рагнейды и прижал ее руку к щеке. — Или в загородном доме. Там бы точно искать не стали. Дознавателям там делать нечего, все закончили уже. Местные стороной обходят, а бывшие слуги просто не помнят. Идеальный тайник. А вот насчет того, что яйца кто-то забирал… позволь усомниться. Не стал бы Рикардус торчать в Хоррхоле в убогом доме, по ночам на крышу лазая, если бы мог доверить кому-то такое. Удивляюсь я, что он вообще с курицей решил расстаться.

— Ваша безупречность! — с Ранки мастер поиска был подчеркнуто почтителен, а на Филогета зыркнул, как на содержимое ночного горшка. — Вы должны сами это увидеть.

— Завал расчистили?

— Там работают. А я нашел новый вход.

Дыра пряталась среди руин и зарослей тамариска, прикрытая гнилыми досками и присыпанная землей — Берт позаботился о маскировке. Еще Квадрига заметил пару сторожей вверх и вниз по склону и одобрительно кивнул.

Мастер поиска щелкнул пальцами, освобождая дорогу, и первым полез под белесые корни, отряхнувшиеся комками земли ему на спину и голову. Ранки ползла второй, Филогет третьим.

Постепенно ход расширился. Они встали на ноги, не сгибаясь в три погибели. Отряхнулись с большего. Ведьма засветила огонек.

— Мне тут пришлось поработать, а то бы и мышь не пролезла. Осторожно, пол скользкий.

Ход постепенно опускался. Со сводов капало, под ногами журчала вода. Ручей был ледяным, но мелким, мутным от глины и мусора. Берт, брезгливо кривясь, зачерпнул ладонью. Выудил камешек. Вытер платком и с поклоном подал Рагнейде. Камешек блеснул на сколе золотом.

— На дне полно такой скорлупы. Словно нарочно швыряли, — заметил мастер поиска. — Сюда.

Зал за аркой оказался неожиданно просторным. Ручей превратился в маленькое озеро. Сквозь трещины в высоком своде сеялись косые солнечные лучи с играющими пылинками. Блестели на железной оковке расставленных на камнях сундуков. Но привлекли Квадригу не сундуки и не широкий язык обвала, справа спускающийся к берегу, а растущий из озера островок. Чья-то умелая рука обмазала торчащую верхушку глиной и вдавила отчищенные скорлупки, сияющие, словно золотая чешуя, и притягивающие взгляд. И в этом сиянии купалась под отвесно падающим лучом статуэтка святой Эрили с россыпью фиалок и мать-и-мачехи под ногами.

— Мышка не могла такое сделать.

Рагнейда чуть заметно кивнула. И громко спросила:

— Чем еще удивите нас, мастер Берт?

Маг повел рукой. Запоры на сундуках щелкнули, крышки отворились. Берт загреб горсть самоцветов, подождал, пока они с легким шорохом просеются между пальцами. Из другого сундука зачерпнул и вбросил назад почерневшее серебро.

— А вот здесь бумаги. Те, что мы не обнаружили в доме. Купчая, выписка из храмовой книги о рождении девицы Анны, безотцовщины. Исповедь Марты Коннобер, с ее слов записанная и заверенная, — перебирал мастер поиска пожелтевшие пергаменты.