Ника Ракитина - Безликая [СИ]

— Ты думаешь, маги лучше людей?

— Не думаю. Давай займемся старухиными документами. Или допросными листами Дагмары.

Квадрига кивнул и перенес на стол под лампу кипу пожелтевших бумаг.

— Заглянем в исповедь Марты Коннобер?

— Матильды Вель. Нам нужны свидетели. Позови пару стражников из коридора.

В присутствии двух молчаливых рыцарей Ордена пламени Филогет сковырнул печать и развернул пергамент:

— Пусто! Может, магия? Или симпатические чернила?

Ведьма провела над «исповедью» ладонью:

— Ни-че-го. Кажется, старуха обманула не только темнейшего. Ты прав, нужно выспаться.

Она отпустила рыцарей и, умащиваясь головой на широкой груди Квадриги, спросила сонным голосом:

— А почему ты не забрал статуэтку Эрили? Ты столько гонялся за ней…

— Я понял, что ей там хорошо.

Квадрига проснулся от стука. И сперва подумал, что это снова ветер, но в окошко билась крачка с кожаным футляром на лапке. Фей поднял раму и поймал посланца, остро чувствуя, как в ладонь тычутся и щекочут перья. Усмехнулся, когда птица его клюнула. Отвязал и отдал письмо Рагнейде и смотрел, как она, одевшись наскоро, читает в трепещущем свете свечи, и легкая морщинка появляется на переносице.

— Рикардуса взяли по дороге домой и везут сюда. Я возвращаюсь в Цитадель. А ты займись Нэнной, пожалуйста. Ее вызовут на суд как свидетеля, — ведьма сжала виски кулаками. — Не хотелось бы, чтобы она испугалась и…

— Хорошо.

Короткий поцелуй. Затихающие шаги. Вот он и остался один.

А когда мастеру было паскудно и одиноко, он занимал себя работой.

Получив от Рагнейды бумагу, временно делавшую его опекуном семейства Вель, Филогет взялся за несколько дел сразу: отрядил людей ремонтировать и чистить Дом под крачкой, переносить и охранять сундуки с деньгами; впрягся в переговоры с банкирами и законниками, а еще уговорил Нэнну выйти из погребов.

Квадригу всегда любили дети и звери, а девица Вель мало отличалась от ребенка. Да и курочка приняла мастера за своего, перестала дергать цепь, подпускала, радостно клохча так, что со свода сыпались мелкие камешки.

Обустроив Нэнну в доме, Квадрига привел к ней портниху и врача, заказал одежду на свой вкус — добротную и аккуратную — и украшения.

Приодевшись, заплетя волосы, Нэнна стала почти красавицей. И сама начала приводить жилье в порядок, ночью и в сумерках, потому что днем ходила с повязкой на глазах, приучая их к свету постепенно.

Мышку, когда шлепками, когда лакомством, тоже удалось приодеть, в косы заплели нарядные ленточки, перед булочником извинились, соседей припугнули, чтоб не сильно любопытствовали. Впрочем, присутствие магов уже заставляло тех держаться с опаской.

Курочку оставили в катакомбах. Короткий путь туда расчистили, своды укрепили, клетку накрыли магическим куполом, который беспрепятственно пропускал только Фея и Нэнну с дочкой. Талисманщик Сай, горестно вздыхая, просиживал у магического пузыря часами, пока не получил от Велей корзину с парой золотых яиц и скорлупой — для опытов. Фей же, рассматривая святилище, обустроенное Нэнной, вчерне представил, как должна выглядеть задуманная часовня.

Работы хватало, и ночь суда наступила неожиданно.

В огромной зале горели тысячи огней. Ну, две сотни точно. Вишневые, золотистые — факелы, свечи, волшебные шары, висящие прямо в воздухе над головами собравшихся. Лишь угол с гробами семейства Вель был затенен, и четыре синих огня тускло светились по краям, успокаивая то ли покойников, то ли некроманта. Придя к такому выводу, Фей фыркнул себе под нос и легонько сжал руку Нэнны, сидящей возле него. Женщина жмурилась, судорожно вздыхала, треща жестким от росшиви платьем. Как за ветку, хваталась за низку рубинов на худой шее. Мышка, прижавшись к коленям матери, зажав под мышкой огромную, богато наряженную куклу, восторженно крутила головой. Суета и пышность уличную девчонку не пугала.

— У-ух ты! А лыцари! А бабка с дедкой в гробе! А они заговорят?

— Если понадобится. Но может, до этого не дойдет…

Нэнна Вель заколотилась, зубы сухо застучали. Фей поспешно подозвал кравчего с вином.

— Они тебя никогда больше не обидят. Ты мне веришь? — мастер поднес кубок к ее губам. — А ты, Мышка, не тревожь маму.

— Фу-у… И не думала! Мама сама боится, — заметила девчонка глубокомысленно. — А я их не люблю. Они меня в кладовке запирали. Пусть дядя некромант им задаст!

— Мышка!

Тему ненависти к бабке с дедом девчонка развить не успела. Полнозвучно пропели трубы, и рыцарь-командор в окружении свиты вышла на помост. Зал для Квадриги опустел. Оставались только двое: он и Рагнейда. И сердца их колотились в груди, и души летели навстречу друг другу сквозь алое с золотом, и стук каблуков по мрамору заглушался шумом крови в ушах.

Сплетение взглядов, короткий прорез улыбки, и мир снова катится своим чередом, и все на своих местах.

— Дядька Фей, а вы в нее влюбились, что ли?

— Мышка, так нельзя! — взмолилась Нэнна робким шепотом.

Влюбился. Да.

А вот ведут в цепях Темнейшего Рикардуса. Маг печален и благообразен. Шаги делает короткие, важные, цепи чуть слышно позвякивают. Лицо вытянуто, лоб с залысинами морщится от тысяч скорбей. И поклон, отвешенный Рагнейде, презрительно-короток.

— Я не понимаю, в чем меня обвиняют.

— В краже курицы, должно быть?

По залу несется хохот.

Рагнейда через головы стреляет в Филогета улыбкой и едва заметно вертит головой.

— Вы бы могли стать великим магом, Рикардус, не сверни на кривую тропинку вранья.

— Если я чем-то покривил против истины — казните меня здесь, — тощий маг с громким бряком опустился на колени, — перед впущенными на высокий суд плебеями, чтобы сделать мой позор еще более унизительным.

— Хватит! — Рагнейда хлопнула ладонью в перчатке по подлокотнику кресла. — Вы прикрыли серьезное преступление мелким — вот в чем вас обвиняют!

Угодливо склоненный секретарь поднес ей сложенный пергамент на круглом золотом блюде. Филогет не мог сейчас видеть глаза Рикардуса, но был уверен, что они стремительно мечутся, а сам маг пробует понять, та ли эта «Исповедь Матильды Вель», которой старуха столько лет мага стращала.

— Ваша птичница, Нэнна, понесла от вас. Боясь грозящего наказания вы запугали обслугу василиском и отдались в руки правосудия, зная, что людям из вашего поместья сотрут память, и таким образом ваш грех будет скрыт.

— Нет.

— Нэнна Вель находится здесь, в зале, равно и ваша дочь. Обесчещенная вами девушка вас не вспомнит, но зато ее мать… Мастер Сайрус, некромант, поднимет ее, если вы будете запираться.

— Нет! — Рикардус резко развернулся, обшаривая зал глазами. — Я все скажу. Пусть жуткая старуха останется мертвой. Я смиренно склоняюсь перед судом рыцаря-командора Цитадели, но… прошу дать мне возможность оправдаться. Хотя причина, по которой я проделал все это, может оказаться недостаточно веской… для женщины.